Марк Тюфо - Zombie Fallout. Апокалипсис
Было смешно наблюдать за тем, насколько воодушевленными становились лица зомби, когда им казалось, что трофей уже близко – и какой шок появлялся на них, когда они летели в дыру. Поскольку больше мне было нечем заняться, я принялся наблюдать за парочкой зомби, проделывавшей все тот же круговой маршрут: упали, пришли в себя, взобрались вверх по подвальной лестнице, снова попытались подняться на второй этаж. Одному было тридцать с небольшим. На нем был костюм от «Армани», некогда щегольской, а теперь не стоивший и полутора долларов в секонд-хенде. Его наряд был дополнен полуботинком и красным носком. Вторая нога была босой. Галстук развязан, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Парень, вероятно, отдыхал в «Хутерс»[82] после тяжелого рабочего дня в тот момент, когда биржевые дела, или облигации, или счета клиентов, или страховки навеки перестали его волновать. Нет, пожалуй, для такой работенки костюм был слишком хорош. Возможно, до того, как навеки вычеркнуть себя из списка живых человеческих существ, он работал адвокатом. Казалось, что он упорно стремится добраться до меня, и на его лице отражается самое сильное удивление, когда добыча ускользает из рук. Я окрестил его Упорным Уилли. От падения до подъема у него уходило в среднем восемь минут.
Вторая зомби, за которой я приглядывал, Коротышка Кэтти, была теткой лет поздних сорока. Она красовалась в тесном, не по размеру, сарафане, розовых шлепанцах, а в остатках ее прически болтались бигуди. У нее на круг уходило куда больше времени – примерно двадцать две минуты. Может, она задерживалась на перекус или на то, чтобы проверить список книг, рекомендованных Опрой Уинфри[83].
Уилли в шестой раз совершал свой круговой маршрут, вновь почти столкнувшись с Кэтти, когда его поведение изменилось. Он остановился у основания лестницы и взглянул на меня, а потом на дыру. Все это время его толкали спешившие вперед зомби. Я был заинтригован и встал, чтобы получше его рассмотреть. Он проследил за мной взглядом – и смутный проблеск разума в глазах парня порядком меня встревожил.
– К черту, – пробормотал я.
Вскинув винтовку к плечу, я прицелился, но внезапно он исчез. Все остальное продолжалось по-прежнему. Зомби карабкались по лестнице, зомби падали, но Уилли так и не вернулся.
Этот парень меня испугал. Не то чтобы я ожидал, что он притащится обратно с самодельной лестницей – однако ему удалось осознать тщетность своих усилий. Я искренне надеялся на то, что он отправился на поиски добычи полегче, а не бреши в моих оборонительных сооружениях. Коротышка Кэтти проделала еще один круг, на сей раз заметно прихрамывая, прежде чем моя смена закончилась. Я был рад вернуться в кабинет. Внутри дома теперь подмораживало почти как снаружи, учитывая, что задние двери снесли начисто. В кабинете, впрочем, было немногим теплее.
На этом этапе мои планы продержаться три месяца казались чересчур оптимистичными. Все молчали. Даже неизменно жизнерадостный Томми забился в угол и сидел лицом к стене, крепко обнимая Медведя. Я видел, что его грудь тяжело вздымается, возможно, он плакал. Я не стал к нему лезть. Если бы парню хотелось, чтобы его утешили, он не стал бы отворачиваться к стене.
Я снял с полки книгу, которую читал до того, как начался весь этот бардак. Книга называлась «После заката», и я громко расхохотался, чем заслужил несколько раздраженных взглядов. Роман был про зомби. Я швырнул книгу в дальний угол, и стук ее падения слился со стуком падения в западню очередной жертвы. Я тихо кипел, изнывая, видимо, от жалости к себе, когда меня окликнула Николь.
– Эй, пап, думаю, тебе стоит на это взглянуть, – сказала она. – Я зашла в вашу ванную и уже выходила, когда заметила кое-что странное.
Мне так и хотелось прокричать: «Более странное, чем зомби у нас дома?!». Расслабься, Тальбот. Это не ее вина.
Можно было пойти посмотреть на это «странное», а можно было остаться здесь и хандрить. Я встал.
Никки взяла меня за руку, чего не делала с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, и из папиной дочки она превратилась в какого-то перекачанного гормонами пришельца. Это еще больше меня обеспокоило. Она проводила меня в нашу с Трейси спальню. Слева стояла двуспальная кровать, справа – комод с двадцатипятидюймовым телевизором. Комод и телек были как раз у той стены, которую мы делили с безвременно убывшим любителем техно. Николь подвела меня к телеку и просто ткнула пальцем за экран. Поначалу в полумраке я ничего не заметил. Тогда дочь подняла жалюзи и оторвала от окна пластиковый пакет. Тут я увидел темное, багрово-черное пятно размером с шар для боулинга, примерно в трех футах от пола. Пока я смотрел, пятно расширялось. На меня ливнем обрушились дурные предчувствия. Я не знал, что это за пятно, и что оно означает, но было ясно – добром это не кончится.
Продолжая смотреть на расползающеюся по стене кляксу, я крикнул:
– Все наверх!
В ответ не раздалось ни звука, не считая шума от падения наших непрошенных гостей.
– Я сказал, ВСЕ НАВЕРХ!
Последние два слова я проорал так, как не орал со времен морской пехоты. На сей раз мой слух порадовал шум движения – движения живых людей, в смысле.
– В чем дело? – спросила Трейси, появившаяся в дверях и сонно хлопающая глазами.
За ней стояли Медведь и Томми. Томми явно пытался стереть следы слез с лица, что не слишком ему удавалось. Похоже, с его кранов слетела резьба.
– Не знаю точно, – сказал я Трейси, глядя на Томми.
Он что-то знал, но не хотел говорить. Не трудно было догадаться, насколько это «что-то» хорошее. Его взгляд обратился к пятну, хотя с того места, где Томми стоял, оно не просматривалось.
– Чердак, – выдохнул я.
– Что? – отозвалась Трейси.
– Уводи всех на чердак!
Мой голос зазвенел от тревоги.
Никто не желал двигаться с той скоростью, которая казалась мне необходимой в данных обстоятельствах. Слышались стоны протеста и ворчание. Из чулана в коридоре Пол притащил стремянку, ею пользовались в основном для подъема на чердак. Когда он установил ее и открыл люк, в лицо ему хлынул поток ледяного воздуха.
– Майк, ты в этом уверен? – крикнул Пол из коридора. – По сравнению с чердаком остальная часть дома просто Багамы.
Словно в ответ ему из спальни раздался громкий треск ломающегося бруса. Гипсокартон угрожающе вздулся. Зомби использовали единственную известную им тактику – задавить числом. Должно быть, с той стороны находились несколько дюжин зомби и давили всем своим весом. Жидкость на стене натекла с мертвецов, выжатых о стену, словно апельсины – кровавые апельсины. Я попятился. Когда эта стена наконец-то поддастся, вряд ли нас ждет изысканное зрелище. Скорее, это будет смахивать на распахнувшиеся шлюзовые ворота.
