Наталья Игнатова - Смена климата
— Тебе слово «аллегория» знакомо? «Метафора»? Переносное, мать его, значение. Нет никаких душ, не бывает их, и демонов не бывает, и… — он лязгнул зубами и выругался снова.
Хасан понял, что цепочка доводов привела мальчика к вампирам. Которых не бывает. Объединила его, таким образом, с демонами и душами, сделав подходящей целью для выпущенной японцем стрелы. Но вопрос, почему именно его, остался без ответа. Вампиров здесь двое.
— Задай другие параметры поиска, — сказал Заноза, — не ищи того, кто трындец как разозлился и всех тут убил. Я этого парня на себя прикидывал, что-то могло фоном остаться, а какая у твоих боеголовок чувствительность, хрен его знает. Ищи того, кто дом сломал. Весь… — он огляделся, — вообще весь, блин. Этого я точно не смог бы.
— Потенциал есть, — пробормотал Хасан.
К его неприятному изумлению, Минамото сказал то же самое. Только всерьез.
Метафоры и аллегории? О чем, вообще, речь? Минамото был так же далек от них, как Заноза от веры в реальность демонов.
* * *
Во второй раз обошлось без косяков. А Хасан сказал, что определение «косяк» не подходит к ситуации, при которой стрела почти прилетает кому-то в сердце.
— Ну, без накладок, — Заноза не хотел признавать, что был момент, когда обстоятельства вышли из-под контроля у всех троих — у трех парней, крутых настолько, что обстоятельства, завидев их, должны падать на спину и подставлять горло под клыки.
— Без накладок, — повторил Хасан суховато. — Конечно.
Но правда ведь — обошлось. Девять стрел слились в одну и улетели к чертовой матери, оставив в воздухе флюоресцирующий след. Вроде конденсационного, только… шайзе, волшебный. Хотя, волшебный был лучше. Конденсационный в этих слоях атмосферы не мог образоваться без нарушения законов физики, а их нарушать не стоит.
Законы физики — это же первое, о чем надо думать в разгар охоты на демона.
— Отдай ключи мистеру Ясаки, — велел Хасан.
Заноза не понял.
— Зачем? Он город не знает. Я быстрее доеду.
— Ты видишь след стрелы? — заинтересовался японец.
Ну, ясное дело, он видел след стрелы. Тот сверкал и светился даже на фоне сверкающего и светящегося города, кем надо быть, чтобы не разглядеть?
Очевидно, Турком. И вообще всеми. Кроме Ясаки.
Хасан ничего больше не сказал, и это означало, что дискуссия окончена. Заноза отдал ключи. О том, что сесть придется сзади он и сам догадался. Хасан хотел, чтоб Ясаки был как можно дальше. Ок. Не тема для споров. Не в присутствии самого Ясаки. Когда его японец и его турок оказывались вместе, Заноза старался слушаться обоих. Это было не сложно: друг друга они терпеть не могли, но от него-то хотели одного и того же. В смысле… в каждой конкретной ситуации, а не вообще.
Добирались долго. Ясаки и правда не слишком хорошо знал город, к тому же, суток не прошло с тех пор, как он покинул Англию, а к левостороннему движению еще ведь надо привыкнуть. С поправкой на все это выходило, что добрались даже быстрее, чем можно было ожидать.
Рассчитать траекторию полета стрелы за всю дорогу так и не получилось. К вопросу о физике. Гравитация на эту волшебную хреноту не действовала, законы баллистики ей были не писаны, она летела как самолет, летела, как будто у нее был собственный двигатель. Он и был —узоры на древках, они же не просто так. Но все равно незнание, непонимание правил, по которым стрелял Ясаки, по которым летали его стрелы, по которым он, блин, искал демонов, а находил вампиров, малость напрягало.
Перспектива узнать и понять эти правила наоборот радовала. Но тоже напрягала. Потому что никаких правил он, скорее всего, не узнает, там, наверняка, одна долбаная интуиция и «твой разум нужно держать в узде». И все равно. Ясаки не знает правил, но они есть. Найти их — вот что будет по-настоящему круто. Найти, сформулировать и использовать. И Хасану рассказать, это по-любому.
Ага… и об этом тоже? О том, почему след привел их в сквер, который Турок иначе как «твоя лужайка» не называл.
Заноза не знал, почему. Понятия, блин, не имел! И был благодарен Аллаху и всем, вообще, кто хоть как-то мог влиять на события за то, что Хасан — именно такой, какой есть. Скрытный и крайне неразговорчивый. За то, что Хасан ни словом не обмолвился о «лужайке», не дал Ясаки повод еще раз задуматься о демонах, отнятых душах и о том, почему первая стрела выбрала не ту цель.
Он бывал здесь всегда, когда выпадала возможность. С тех самых пор, как нашел этот сквер с беседкой. Очень красивой беседкой из незнакомого дерева, однородного, но меняющего оттенки от молочного до эбенового. Вырезанные из этого дерева человеческие фигуры врастали друг в друга, переплетались телами и конечностями, образуя систему, по которой текла бордовая жидкость. Типа, кровь, да. Символизм был очевиден последнему двоечнику: все люди необходимы друг другу, независимо от цвета кожи, пола, ориентации и рода деятельности. Насчет рода деятельности — это потому, что они были одеты. Кто-то в костюмы и платья, кто-то в шорты, в джинсу, в кожу, кто-то — во что попало, вроде бикини. И еще, они были разные. Не идеальные. Не были б деревянными, казались бы живыми.
Хасану здесь именно поэтому не нравилось. Он говорил, что не понимает современного искусства, но проблема была в том, что беседка выглядела уж слишком реалистично. Пахла деревом и — куда резче — химией от добавленного в воду красителя, ну, и на вид дерево от живого человека, все-таки, отличается, однако, глядя на нее легко было поверить в то, что деревянные тела — живы. Отличаются от людей, это понятно, дерево, все-таки. Но как-то по-своему живут.
Заноза видел, что они счастливы. Они вместе, они зависят друг от друга, нужны друг другу и рады этому.
А Хасан видел, что скульптор перестарался. Искусство уступило место натурализму. Символизм остался, и ничего кроме.
Они все равно здесь бывали время от времени. Они много где бывали, куда Хасан по своей воле нипочем бы не пошел, беседка еще не худший вариант. Здесь хотя бы не было обдолбанных торчков, слишком громкой музыки и напряженности на грани поножовщины между присутствующими живыми. Тут и живых не было. Кроме этих, деревянных.
Счастливых.
— Тебе что, настоящих счастливых людей недостаточно? — поинтересовался Хасан, когда Заноза попытался рассказать, чем его так манит это место.
Но в том-то и дело, что настолько полное счастье, безоговорочное, не отягощенное мыслями о делах и проблемах, настоящие люди испытывали хорошо если несколько раз в жизни. И в эти моменты обходились обычно без свидетелей. Бывает счастье триумфатора — радость победы, достигнутой цели, сбывшейся мечты, таким счастьем можно и нужно делиться и люди делятся им охотно и щедро. А бывает счастье полезности.
