Ли Майерс - BRONZA
Вайсманн, явно не желавший отдавать свою собственность в общее пользование, сердито сопел кабаном, поднятым с лежки лаем собак. Он еще не дал согласия, а племянник барона, весело скалясь, уже собирал в хрустальную пепельницу безделушки на фанты.
Лишая приятеля последней возможности отказаться, барон протянул ему кий, великодушно предоставив право начать игру первым. Оживленно переговариваясь, остальные, незаметно взяв юного шляхтича в кольцо, придвинулись ближе. Смешиваясь с запахом табака и алкоголя, электризуя атмосферу, гостиную заполнил душный запах азартного, похотливого возбуждения.
И только сам предмет возникшего ажиотажа с недоверием, требовательно переводил взгляд с одного лица на другое; видимо, он считал, что недостойная порядочных людей, а тем более офицеров, дурная шутка слишком затянулась. Оскорбленное выражение на лице юноши, его наивная недогадливость привлекли к себе внимание Оуэна.
«Как неожиданно… Так твой хозяин был добр с тобой… И тебе пока незнаком вкус настоящего унижения? Право же, какой забавный…» – подумал он. Отстегнул серебряный крест и небрежно бросил в протянутую ему пепельницу. Он решил присоединиться к остальным.
Проследив за движением его руки, барон самодовольно хмыкнул. Все-таки он не ошибся. И хлопнул Ральфа по плечу.
– Не возражаешь, если сыграем – один удар в названную лузу? – желая ускорить процесс, предложил он приятелю.
Уже приготовившийся разбить шары Вайсманн выпрямился, нервно передернул брылястыми щеками и молча кивнул.
– Но в какую лузу, чур, выбирает соперник! – Людвиг задался целью вывести его из себя.
Вместо ответа тот перехватил кий, примерился, и шары с громким стуком разлетелись по зеленому полю: несколько сразу же угодили в лузы.
– Брейк шот!
– Ба, ба, какой удар!
Раздались громкие аплодисменты окружающих.
Перестав сердито сопеть, Вайсманн назвал лузу, куда бы он хотел, чтобы соперник загнал шар. Хитро прищурившись, Людвиг виртуозно отправил шар именно в ту лузу и, выбирая следующую для противника, заметил:
– Напоминаю, твоя зверушка исполняет любое желание обладателя фанта! Но если мальчишка вдруг заартачится… – барон выдержал эффектную паузу, – Ральф, дорогуша, тебе придется исполнять наши желания самому!
Конец фразы потонул в веселом хохоте собравшихся.
Кабан, которого, подкравшись, куснула за ляжку наглая псина, развернулся бы не так стремительно. Барон сделал вид, что не заметил «убивающего на месте» взгляда приятеля. И притворно возмутился:
– Друзья, друзья, потише! Вы мешаете мне объяснять нашему товарищу правила игры!
Первый фант достался старине Конраду, тот в раздумье поскреб ногтем гладко выбритый подбородок и не придумал ничего лучше, чем «раздевание под барабанную дробь». Паренек раздевался медленно, неохотно, совсем не сексуально, путаясь в одежде, он то и дело оглядывался на своего хозяина. Мрачнеющий с каждой минутой, Вайсманн пил водку и делал вид, что не замечает этих настойчивых взглядов.
Уставший ждать, когда же паренек закончит раздеваться, барон добродушно хмыкнул:
– Дружище, ты уверен, что покормил зверушку? Он так медлителен… еще немного, и мы заснем тут от скуки… – выразил он общее мнение.
Пьяно качнувшись вперед, Вайсманн наморщил лоб и что-то буркнул себе под нос. Паренек с отчаянной надеждой в глазах замер в ожидании. Вот сейчас хозяин скажет: «Поиграли и хватит!» Они уйдут отсюда, и он никогда больше не вернется в это странное, пугающее место.
– Нет, вы только посмотрите на него! – развел руками Людвиг. – Тебе-то кто разрешал останавливаться?! – вмиг утратив все свое благодушие, обратился он к юноше. – Давай, парень, шевелись! Не трать понапрасну наше время!
В прозвучавшем с холодной сдержанностью голосе барона ощущалась угроза.С нарастающим интересом Оуэн (да и не только он) разглядывал обнаженную фигуру юноши. Тот был хорошо сложен, обещая со временем вырасти в красивого мужчину, если доживет, конечно…
Под обстрелом бесцеремонно оценивающих его взглядов юный шляхтич достойно скрывал свой страх. Не делал ни одного лишнего движения и не прикрывался руками, но не потому, что был так бесстыден, – просто интуитивно чувствовал, что делать этого не следует. А самое главное – молчал. Это было умное поведение. Молчание пока уравнивало его с остальными. Голос бы выдал с головой, сразу превращая его в жертву.
«Умничка… только мяукнешь что-нибудь жалобное, и это зверье тут же порвет тебя на части!» – прислушиваясь к участившемуся биению напуганного сердца, мысленно похвалил паренька Оуэн, тот нравился ему все больше. Заинтригованный, он ждал дальнейшего развития событий.
По желанию следующего обладателя фанта юношу заставили забраться на стол и принять откровенно унизительную позу. Это племянник Вебера заказал для себя «поросенка на блюде». Тяжело опираясь на кий и вроде бы совсем не обращавший внимания на то, что происходит, увидев в руках племянника ремень, Вайсманн неожиданно взревел, отшвырнул кий в сторону и шагнул вперед.
– А это видел? – он сунул под нос племяннику барона кулак, недвусмысленно сложенный фигой. – Заведи своего и лупи себе, сколько влезет! – выхватывая из его рук ремень, пообещал: – Пусть он только пикнет от боли, и я сверну тебе шею! Понял, щенок прыщавый?
– Рискни здоровьем!
В серо-зеленых глазах молодого человека мелькнул злобный огонек. Он только что занес напиравшего на него сверху рыжего борова в список своих заклятых врагов.
Ссора из-за неполноценного, какого-то там славянского отродья позабавила остальных. Адреналина прибавилось. Ждали, чем все закончится.
– В чем дело, дружище? – к ним миротворцем подошел Людвиг. – Мальчик всего лишь хотел немного расшевелить твою зверушку…
– Знаю я твоего «мальчика», ему только дай, потом не остановишь! – рявкнул Вайсманн, грубо прерывая говорившего. – Я против экзекуций!
Остальные понимающе переглянулись.
Племянник Вебера, симпатичный молодой человек с милой россыпью веснушек на носу и обманчиво беззащитным, из-за близорукости, взглядом, был изощренным садистом. И работал в контрразведке дознавателем не по долгу службы, а по призванию. У него на допросах никто не запирался.
Барон растолкал противников в разные стороны.
– Да ладно тебе, Ральф, не кипятись! Подумаешь, шлепнули бы разок… – сказал он, уводя взбешенного приятеля подальше от своего племянника. – Смотри, зверушку твою никто еще пальцем не тронул, а он уже как неживой! Вот, даже в рот пока ничего не засунули, только яблоко!
Людвиг за волосы приподнял пареньку голову: у того в лице ни кровинки, глаза плотно зажмурены, по подбородку стекает слюна. Барон брезгливо разжал пальцы и повернулся к приятелю.
