Артур Дойл - Маракотова бездна. Страна туманов (сборник)
– Кажется, джентльмены, вас готовят к самому худшему, – сказал медиум с очаровательной улыбкой.
Компания дружно засмеялась в ответ на шутку.
– Мы надеемся, что некоторые выдающиеся материализации, которые нам довелось наблюдать, снова проявят себя, а нам удастся четко зафиксировать результаты опытов, – произнес доктор Мапьюи своим бесстрастным голосом. – Материализовавшиеся предметы могут принимать довольно неожиданные формы, поэтому я прошу уважаемых гостей сдерживать чувство страха. Спокойная исследовательская атмосфера – вот что требуется нам больше всего. А сейчас мы выключим лампы и зажжем красный свет. Красный свет является необходимым условием эксперимента.
Выключатели находились на пульте перед доктором Мапьюи. На минуту лаборатория погрузилась в кромешную темноту, затем неяркий красный луч осветил лица людей, сидящих вокруг стола. Не было ни музыки, ни какого-либо намека на религиозную составляющую. Друзья стали переговариваться шепотом.
– Отличается от церемонии, которую вы проводите в Англии.
– Очень отличается, – согласился Мэйли. – Кажется, что мы беззащитны и можем подвергнуться любой опасности. Это неправильно. Они не осознают степени риска.
– О какой опасности вы говорите?
– Сидя на краю мутного пруда, ты не знаешь, кто выпрыгнет из воды: безобидная лягушка или злобный крокодил. Никто не может сказать этого заранее.
Профессор Рише, английский которого был превосходен, услышал последнюю фразу.
– Я знаком с вашими взглядами, мистер Мэйли, – сказал он. – Не думайте, что я легкомысленно отношусь к опасности. Некоторые эксперименты, которые я самолично проделал, убеждают меня в справедливости ваших слов о лягушках и крокодилах. В этой самой комнате побывали существа, заставляющие задуматься о невероятной рискованности наших опытов. Но я верю, что лишь недобрым людям под силу принести зло в наш тесный круг.
– Рад, сэр, что вы склоняетесь к моей точке зрения, – с уважением ответил Мэйли.
Он считал профессора Рише одним из самых выдающихся в мире ученых.
– Полагаю, что кое в чем вы правы, но не могу сказать, что полностью разделяю вашу точку зрения. Скрытая сила воплощенного в человеческий облик духа может быть настолько велика, что не поддается осмыслению. Изначально будучи материалистом, я отстаивал свои взгляды дюйм за дюймом, но сейчас вынужден признать, что под воздействием неоспоримых фактов отступил довольно далеко. Насколько мне известно, мой прославленный друг – профессор Челленджер – так и не изменил своего мнения.
– Вы правы, сэр, – произнес Мэлоун. – Но я все же надеюсь…
– Тишина! – нетерпеливо воскликнул Мапьюи.
Все умолкли. Затем раздался звук, похожий на звук хлопающих крыльев.
– Птица, – послышался восхищенный шепот.
Опять тишина и опять хлопанье крыльев.
– Вы все подготовили, Рене? – спросил доктор.
– Все готово.
– Тогда фотографируйте.
Вспышка на мгновение осветила комнату. Перед глазами гостей предстало удивительное зрелище. Медиум лежал, уронив голову на стол, – он, без сомнения, находился в глубоком трансе. На его плечо уселась крупная хищная птица: сокол или орел. Картинка отпечаталась в сетчатке глаз каждого, словно на фотографической пластине. Затем снова стало темно, лишь два красных фонаря горели в углу, как глаза притаившегося в засаде дьявола.
– О боже! – воскликнул Мэлоун. – Вы видели это?
– Кажется, из пруда вылез крокодил, – ответил Мэйли.
– Этот крокодил довольно безобидный, – произнес профессор Рише. – Птица присутствовала на сеансах уже несколько раз. Она громко хлопает крыльями, но в остальном совершенно пассивна. Нас может посетить иной, более опасный гость.
Вспышка света, конечно, рассеяла эктоплазму. Нужно было начинать все сначала. Прошло не меньше четверти часа, когда профессор Рише коснулся руки Мэйли.
– Вы слышите запах, месье Мэйли?
Мэйли втянул ноздрями воздух.
– Конечно. Запах напоминает лондонский зоопарк.
– Существует более приземленная аналогия. Вам приходилось бывать на псарне?
– Точно, – ответил Мэйли. – Превосходное сравнение. Но где же собака?
– Это не собака. Подождите минуту. Подождите.
Запах псарни становился все сильней, он заглушал остальные запахи. Неожиданно Мэлоун почувствовал движение вокруг стола. В неясном свете фонарей показалась наполовину сформированная сгорбленная фигура, отдаленно напоминающая человеческую. Существо было неповоротливым, ширококостным, с круглой головой, короткой шеей и тяжелыми неуклюжими плечами. Оно медленно шагало вокруг стола. Неожиданно создание остановилось. Возглас удивления, смешанного со страхом, вырвался из груди одного из гостей.
– Не пугайтесь, – тихо сказал доктор Мапьюи. – Перед вами питекантроп. Он совершенно безобиден.
Отважного ученого ничто не могло вывести из равновесия.
– У него длинные когти. Он прикоснулся к моей шее! – воскликнул кто-то.
– Да, да, таким образом он приласкал вас.
– Хотел бы я, чтобы он так же приласкал вас, – пробормотал гость дрожащим голосом.
– Не отталкивайте его. Последствия могут быть непредсказуемыми. Существо, без сомнения, обладает чувствами, как большинство из нас.
Создание продолжило свой путь вокруг стола. Сейчас оно направилось к концу стола и остановилось позади трех англичан. Его частое дыхание щекотало шеи трех друзей. Неожиданно лорд Рокстон издал возглас отвращения.
– Тише, тише, – успокоил его Мапьюи.
– Оно лизнуло мне руку! – воскликнул Рокстон.
Секунду спустя Мэлоун почувствовал, как лохматая голова протиснулась между ним и Рокстоном. Левой рукой журналист нащупал длинную жесткую шерсть. Существо повернуло голову. Журналисту понадобилась вся его выдержка, чтобы не отдернуть руку, когда чудовище стало ее лизать. Затем оно исчезло.
– Что, черт возьми, это такое? – спросил Мэлоун.
– Нас предупредили, что его нельзя фотографировать. Очевидно, свет приведет его в бешенство. Медиум дал абсолютно четкие указания. Мы можем с уверенностью утверждать, что перед нами человекообразная обезьяна или обезьяноподобный человек. Нам уже приходилось наблюдать его, более отчетливо, чем сегодня. У него лицо обезьяны, но при этом прямые брови, длинные руки, огромные ладони и тело, покрытое шерстью.
– Том Линден выдавал кое-что получше, – прошептал Мэйли.
Он говорил очень тихо, но Рише снова услышал.
– Все явления природы являются предметом нашего изучения, мистер Мэйли. Нам не дано выбирать. Должны ли мы классифицировать цветы, но пренебрегать плесенью?
– Но вы признаете, что это опасно?
– Рентгеновские лучи тоже опасны. Сколько людей поплатились жизнью, пока не осознали степень риска? Тем не менее их жертвы были не напрасны. Те же слова можно произнести и о наших экспериментах. Мы еще не вполне осознаем, чем занимаемся. Но если удастся доказать, что питекантроп является к нам из невидимого мира, а затем отправляется обратно, мы перевернем мир науки. Риск быть разорванным на части его клыками ничто по сравнению с той великой целью, которую мы преследуем.
