Сергей Алексеев - Мутанты
— Прошу вас никого не наказывать. Я счастлив! Я рад приключениям в России. И так полюбил эту страну, что прошу дать мне гражданство.
— Хотите сказать, второе гражданство, Джон?
— Благодарю, мне хватит одного. Я мечтаю получить украинское гражданство.
— Разумеется, оставив при этом и американское?
— Нет, от американского я уже отказался. Достаточно украинского или российского. Мне все равно. Я одинаково обожаю обе эти великие страны.
— Как это вы отказались, мистер Странг?
— По телефону. В век коммуникаций все возможно. Кстати, я уже не служу в НАТО. Вдруг я понял — это совершенно глупая организация. Она безумная и оттого агрессивная. Но ее никто-никто не боится! Это я понял, как только стал славянином по духу. И скажу вам, какое это блаженство, какая радость — чувствовать себя хохлом! И одновременно москалем!
Переводчик и пан Кушнер неожиданно друг для друга вошли в некое унисонное состояние, ибо одновременно отступили от инвалидной коляски.
— Вы что, отказались от американского гражданства?!
— Да, сэр! — Толстозадый даже улыбаться стал сдержанно, не по-голливудски. — И хочу быть гражданином самостийной Украины. Или великой России! Мне теперь все равно, сэр!
— Вы с ума сошли! У вас помутнение разума! Это последствия ранения. Мне уже известно, в вас стреляли из лука. И стрела была отравлена.
— О, напротив, только сейчас я почувствовал просветление. И истинную свободу. Как хорошо, что меня ранили! Через эту рану вышла дурная кровь… И вместе с этим я ощутил радость, как будто вколол дозу настоящего колумбийского героина.
Пан Кушнер глянул по сторонам и сделал знак докторам, чтобы отошли подальше. Им было хорошо заплачено, поэтому эскулапы повиновались, и лишь анестезиолог достал театральный бинокль, чтобы следить за изменением черт лица пациента — должно быть, диссертацию писал.
А депутат швырнул телефон в фонтан на альпийской горке, склонился и сказал по-русски:
— А на хрен ты мне нужен такой, без гражданства. И без должности в НАТО. Думаешь, ты кто — пуп земли, что ли? Ты приехал сюда, чтобы исполнить только одну функцию. И не более того.
— Вы отказываете? Или я что-то не понял?
— Хохлов у нас хватает. Американцев нет!
— Вы не имеете права отказать мне!
— Ну, права ты мог качать в Америке…
— По международному соглашению вы обязаны предоставить мне гражданство!
— Международное соглашение — это я, — с ужасом на лице проговорил переводчик и втянул толстый живот. -
А также я — конвенция по правам человека! У меня достаточно других обязанностей, чтоб возиться с типом без гражданства. И явным международным мошенником. Прощайте.
— Я требую! Как вы смеете так вести себя?!
— А как прикажете вести себя с господином никто?
— Хорошо! Я получу российское!
— Кто же тебе его даст, глупец? Теперь ты никакого не получишь.
В это время у него в кармане зазвонил телефон. Пан Кушнер достал трубку, и в тот час на лице возникла китайская улыбка.
Джон подтянул к себе переводчика:
— Связь с президентом США. Немедленно!
Тот потыкал кнопки на аппарате, потряс наушники, стукнул кулаком, как стучат по старым добрым советским телевизорам, чтоб наладить изображение или звук, а то и оба эти качества.
— Не могу, сэр, — сказал беспомощно.
— Я приказываю!
— Отключили канал связи. Сказали, для человека без гражданства не полагается, сэр. Могу связаться с Брянском или райцентром… По местному телефону. Правда, опять попаду в свинарник…
* * *Оксана с бабкой Совой, как два доктора над умирающим, сидели, подперев подбородки кулаками, и продолжали консилиум.
— Подозреваю, с головой у него плохо, — шепотом сообщила ветеринарша. — Ни в Раду, ни в Госдуму не желает.
— Если не желает, худо дело… Может, наркозу дать?
— Сколько уж давали — не берет…
— А больше и лечить нечем, один йод. Не зря говорят — горбатого могила исправит.
— Да и могила теперь не исправит. Стоя хоронят. Даже после смерти не полежать. Все землю экономят…
— Придется живого лечить…
— Ты не отчаивайся, дочка. Попробуй йодом-то. Все-таки лекарство. Свату помогло…
— Тату от сердца помогло. От нервного расстройства не помогает…
— Не знаю… Это сейчас всякого напридумывали. Ыффи-ралган у пса, например! Какой может быть у пса ыффирал-ган? Раньше, бывало, йодом помажешь, и все прошло. Старое лекарство — оно полезней. Его, говорят, египтяне еще в древности придумали и до сих пор ничего другого не признают. Я тоже, поросят кастрирую, так одним йодом мажу — и ничего, здоровенькие растут, довольные.
— Так ведь это нервное расстройство, Елизавета Трофимовна!
— Думаешь, поросята не расстраивались? Еще как расстраивались.
— Может, бабку поискать? — предложила Оксана. — Поди, хоть одна осталась на два государства?
— Хватит шаманить, надоело. Лечить пора. Мы с дедом всю ночь шаманили — помогло?
— И правда, попробовать йодом, что ли?
— Попробуй обязательно! У меня где-то еще и ладан был. Ладаном да йодом — любую хворь как рукой. Сейчас погляжу, где-то был. Дьякон молоденький давал кусочек, от нечистой силы…
Бабка порылась в сундуке и вдруг вместо ладана извлекла белое свадебное платье по моде сороковых годов. Изрядно пожелтевшее уже, слежавшееся, но крепкое, и если постирать да отгладить, еще надеть не стыдно.
— Ой, а это что такое? — удивилась Оксана. — Какое красивое было!
— Ни разу не надёванное… Оно, конечно, если в порошке отпарить да постирать — ничего, и под венец можно. Хочешь, подарю?
— Сама как же? Вдруг у дедушки тоже в голове прояснится? И жениться захочет?
— Это у него прояснится? Да его хоть искупай в йоде! Нет уж, видно, не надеть мне белого платья! Сама справила, все кружавчики пришила. От наволочек еще довоенных. А по подолу — так от немецких штор. И покрой, видала? Этот самый Версачин увидел бы, так обревелся… Возьми? Может, тебе когда пригодится? Только вот нафталином провоняло, постирать бы…
— У меня свое есть! — Оксана достала из медицинского баула свадебное платье. — С собой прихватила, на всякий случай. А вдруг? Правда, формалином разит и йодом закапано. Но с изнанки, так не видать.
Старуха благоговейно взяла ее платье, вытянула губки:
— Полудурки же они! Ничего не понимают в женской красоте! Тебя нарядить — принцессой будешь!
— Они другое только и понимают! — И прикинула на себя бабкино платье.
— Это они понимают! Еще как понимают, кобели! Чуть что — заводили носом…
— Говорят, горб можно на печи полечить, — сказала Оксана. — Разогнуть мужика, придавить к горячим кирпичам и подержать. Народный метод лечения. Позвоночник разглаживается, как тряпка.
