Гули (ЛП) - Ли Эдвард

Каким-то чудом заднее колесо зацепилось за рельсовый столб. Машина не упала.

Ленни обнаружил, что полностью контролирует ситуацию. Ему было легко оценить ситуацию. Он просто потерял контроль над своей машиной, врезался в ограждение и теперь был на грани падения в овраг. На карту могла быть поставлена его жизнь; одно неосторожное движение, и машина могла соскользнуть со столба. От удара его могло раздавить корпусом автомобиля, он мог вылететь через лобовое стекло и по дороге лишиться головы, или малейшая струйка бензина из коллектора могла попасть обратно в бак, и его вместе с машиной унесло в соседний избирательный округ. Но Ленни не поддался панике. Он сохранял хладнокровие. Это был кризис, который он мог понять, в отличие от кризиса, от которого он только что сбежал.

Он двигался очень медленно, словно опасаясь за растяжки, и позволил двери со скрипом открыться. Из разбитого радиатора с шипением вырывался пар, разбрызгивая бледно-зеленый антифриз через решетку. Двигатель заглох, а фары уже тускнели из-за разрядившегося аккумулятора. Когда он посмотрел в овраг, то увидел только черноту. Казалось, машина зависла перед ним, словно над открытой пастью.

Он выбрался наружу, держась за непристегнутый ремень безопасности, но его ноги так и не коснулись земли. Он висел в воздухе.

Машина над ним застонала; его вес придавил руль к столбу. Если бы колесо отвалилось, машина упала бы на него. Другого выбора не было. Он отстегнул ремень безопасности и позволил себе упасть.

Склон был неровным и предательски крутым. Ленни кувыркался вниз головой, как подброшенный мешок, перекатываясь через камни, мусор и упавшие ветки. Он ожидал, что ударится о дно с такой силой, что хрустнут кости, но вместо этого, казалось, замер на месте.

Падение нарушило его равновесие. Зеленые и черные пятна поплыли у него перед глазами, и он почувствовал, что насквозь промок. Он задвигал ногами, ощущая, как будто идет по мокрой штукатурке. Когда к нему вернулись чувства, он понял, что по пояс увяз в зыбучих песках.

Они сразу же начали затягивать его вниз. Барахтаясь, он потянулся за удобной лианой, как во всех фильмах, которые он видел, но там ничего не было. Он был в них и падал вниз.

У него было ощущение, что его проглатывают. Дюйм за дюймом он погружался в медленно перемещающуюся массу. Вскоре он оказался в ней по самые подмышки, поглощенный, парализованный. Ему нужно было больше времени; если бы только он смог удержаться - возможно, какой-нибудь автомобилист увидел бы его машину на перилах, - но мысли о спасении так поздно, казалось, только заставляли его тонуть быстрее.

Кровь подступила к шее, подбородку, нижней губе. У него было время только на то, чтобы наполнить легкие воздухом, прежде чем его голова полностью погрузится в воду. Он рассматривал смерть как бесконечную, пропитывающую, засасывающую черноту. Это было на удивление неинтересное зрелище. Возможно, его адом было бы остаться в живых на веки вечные.

Теперь над поверхностью была только его рука. Он растопырил пальцы в воздухе, сжал их в кулак...

При внезапном толчке его легкие опустели.

Его выдернули из зыбучего песка за запястье, словно за буксирный трос. Новая жизнь вспыхнула в его груди; он снова мог двигаться, думать, видеть. Ленни громко вознес благодарность богу, в которого никогда не верил.

Однако мгновение спустя ему захотелось снова оказаться в зыбучих песках, когда он смог полностью взглянуть в лицо тому, что вытаскивало его оттуда.

ГЛАВА 27

"Это был крик?"

Курт быстро приподнялся на локтях, широко раскрыв глаза и насторожившись. В кабинете по-прежнему царила обманчивая темнота, и он почувствовал, как холодок пробирает его до костей. Словно выстрел из катапульты, это вернуло его к жутким фрагментам детских воспоминаний: силуэты в шкафу, которые, как известно, были мужчинами с ножами для разделки мяса, ботинок на полу, в котором могла бы спрятаться крыса, полуночные визиты бугимена и призраков у костра, которые, как клялись мастера-скауты, все, действительно сбежавшие из психиатрической лечебницы в Балтиморе. "Тук-тук-тащи", "Человек с крюком с Лаверс-лейн" и "Закройте окна, заприте двери, не впускайте никого, кроме меня". Это были прекрасные старые истории, но, возможно, сейчас они слишком хороши. Курт задумался, что бы он сделал, если бы в комнате действительно был кто-то еще. Обосрался и помахал рукой на прощание.

"Будь осторожен с этим крюком, Юджин".

Как параноик, он оглядел комнату. Окно было открыто, занавески отдернуты и пропускали странный бледный свет луны, изображенной Лавкрафтом. Он не помнил, как открывал его, но мог поклясться, что слышал крик.

"Опять не выспался", - подумал он.

С отвращением он поднялся с дивана и включил свет. В комнате не было призраков.

Он смутно припомнил сон, в котором просыпался на заднем сиденье автобуса. Других пассажиров не было. Автобус сворачивает, теряет управление и несется к краю обрыва. Водитель пьян? Возможно, он болен и нуждается в помощи. Курт, спотыкаясь, идет по проходу, его швыряет взад-вперед на пустые сиденья. Гул двигателя оглушает его; автобус мчится дальше. Но когда Курт, наконец, добирается до передней части, он видит, что водителя нет. Нет ни руля, ни тормозов. И, наконец, осознав это, автобус срывается с обрыва.

Еще один классический кошмар Морриса. Подсознательное недоверие к общественному транспорту? Фрейд бы обосрался.

Крик был далеким и коротким, но все равно это был крик. Должно быть, ему это приснилось. Он предположил, что это мог быть он сам, поскольку автобус из его сна сорвался с обрыва.

В своем старом синем халате он вышел из кабинета, необычайно довольный тем, что его окружала непроглядная тьма. Это каким-то образом успокоило его, прояснило его чувства. Возможно, звук, который он услышал, был плачем Мелиссы во сне. Это было не в первый раз, учитывая все те ужасы, которые она смотрела по телевизору. Уже ступив в прихожую, он увидел фигуру, остановившуюся на лестнице.

Его сердце, казалось, перевернулось.

Вики ахнула.

- Боже, ты напугал...

- Ни хрена себе, - сказал Курт, и тут его сердце снова заколотилось. - Уже почти два часа ночи.

- Я знаю. Нам действительно следует прекратить подобные встречи. Что скажут соседи? - она спустилась по ступенькам, принеся с собой аромат мыла. - Мне показалось, я услышала крик.

- Я тоже.

Вот и вся теория о сне.

- Возможно, Мелиссе приснился кошмар. Я как раз собирался проверить.

Они прошли через комнату с телевизором и дальше по коридору. Курт щелчком открыл дверь в комнату Мелиссы. Комната застыла, как на картине. Мелисса лежала, закутавшись в кучу одеял, закинув одну руку за голову. Ее пальцы дрогнули.

- Но, Бен, - пробормотала она во сне, - ключи у Джонни.

Затем она пробормотала что-то еще о бензонасосе и замолчала.

Курт закрыл дверь.

- Как тебе это нравится? Маленькое чудовище разговаривает во сне.

- Ты тоже разговариваешь во сне, - сказала Вики.

- Откуда тебе знать?

- Я слышала тебя много раз. Твой голос разносится прямо по моему радиатору отопления.

- Ты это несерьезно, - настаивал он.

- Я бы не стала тебе лгать. Ты просто спящая болтушка.

Он пошел обратно по коридору, все еще не уверенный, шутит она или нет.

- Тогда ладно. Что я говорил?

- Ничего компрометирующего. Жаль, что я не веду записей. Однако, кажется, пару часов назад я слышала, как ты что-то говорил об автобусе. Да, верно, ты все время повторял: "Никто не ведет автобус" или что-то в этом роде.

"Черт, я действительно что-то бормочу во сне. Что дальше? Сомнамбулические стойки на руках?"

- Признаки душевных мук, - сказала она.

На кухне Курт разливал апельсиновый сок по кофейным чашкам. Они стояли лицом друг к другу в темноте, Курт прислонился к кухонной стойке, Вики - к посудомоечной машине.