Гули (ЛП) - Ли Эдвард

Джоанна рыгнула.

- Я ничего не слышу.

- Вот в этом и дело. Я тоже ничего не слышу. Даже сверчка.

В лунном свете поляна казалась покрытой снегом, застывшей на целую вечность. Не было слышно ни звука.

- Должно быть, это был звук мотора, когда мы приехали, - предположила Джоанна. С банки пива капал конденсат ей на бедро, темнея на джинсах. - Мы могли бы и уехать.

- Просто сиди тихо, - он посмотрел на часы, но увидел, что они остановились за несколько минут до полуночи. - Мы подождем еще час.

Особняк Белло-Вудс, прекрасный на фоне ночи, возвышался на вершине самого высокого холма, отбрасывая холодную, четкую тень на обширный склон. В окнах горел свет.

Пока они ждали, сознание Ленни начало понемногу рассеиваться; вскоре он поймал себя на том, что задремывает. Опьяняющее изнеможение охватило его, замедляя работу сердца и мозга - оно тянуло его вниз, словно в яму. Он откинулся на спину и посмотрел на Джоанну затуманенными ото сна глазами. То приближаясь, то отдаляясь, она начала двигаться в спокойной, зернистой замедленной съемке, как в лихорадочном сне. Лунный свет теперь казался прозрачным; он обрисовывал ее четкими, подвижными линиями. Она беззвучно стянула через голову майку, затем откинулась назад и подставила грудь луне. Ее глаза превратились в узкие щелочки, лицо было лукаво-распутным и излучало извращенное желание. Это был знакомый взгляд.

"К черту оленей".

Раскрасневшаяся, сосредоточенная, Джоанна увидела, как его руки взметнулись вверх, словно грубые, бестелесные предметы, устремившиеся к теплу ее сердца. Его руки - они были больше, чем просто руки, они были передатчиками странной химической энергии, катализаторами, которые разожгли в ней всю неутолимую страсть, которую она когда-либо испытывала; она сосредоточилась на его руках. Они заставили ее придвинуться ближе; ей нравилось, когда к ней прикасались, ей нравилось, когда его руки касались ее. Его прикосновения были сильными, первобытными. От его прикосновений ее бросало в дрожь, словно от острых вспышек жара.

- Прямо здесь, под луной, - прошептала она.

- Не лучшая идея, - сказал он.

Он снял с нее джинсы, и она встала над ним.

- Да, - сказала она, тяжело дыша. - Нам придется.

Ее кожа пылала, соски напряглись от внезапного прилива крови. Кончики его пальцев ощутили приятную боль в ее груди. Она взяла его большие запястья и надавила, скользя от его прикосновения по своему покалывающему животу и вниз, и ее нервы извергли поток беспокойного, трепещущего наслаждения. Внезапно она почувствовала, что внутри у нее все стало жарким. Она долго держала его руку там, словно хотела полностью вобрать ее в себя. Влажный жар поднимался все выше. Она почувствовала, как ее кровь заискрилась, а разум уплыл вместе с луной.

- Выверни меня наизнанку, - прошептала она. Ее руки теребили его ремень. - Я хочу, чтобы мы трахались до тех пор, пока не наступит утро.

Пара высоких, стройных теней нависала над ними, как деревья.

Чудесные грубые руки Ленни обхватили ее ягодицы. Он прижал ее к себе, затем толкнул вниз. Джоанна резко вскрикнула от ощущения, что ее пронзили.

Послышалось какое-то движение, безумно быстрое. Тени сомкнулись. Джоанна открыла рот, чтобы закричать, но ей заткнули рот извивающейся рукой; несколько ее зубов треснули, когда она прикусила вторгшиеся пальцы. Ленни подняли и отбросили на значительное расстояние - он ударился головой о толстый ствол дерева, а затем с глухим стуком рухнул на землю. От удара у него задрожали кости; он боролся за то, чтобы не потерять сознание, пытался дышать. Пистолет был вне досягаемости, он затерялся в траве и густых тенях. Кровь заливала ему глаза из-за пореза на голове. Пошатываясь, с побелевшим от шока лицом, он оглядел поляну.

Джоанну, обнаженную, тащили по полю, придерживая рукой за небо; ее тело дергалось, как у ласки, попавшей головой в силок. В своей борьбе она не разглядела нападавших - они были просто двумя шатающимися фигурами, тащившими ее за собой. Вторая фигура боролась с ней, пытаясь схватить ее за ноги, в то время как она брыкалась руками и ногами в безумном, бесполезном танце. Потеряв терпение, первая фигура наконец отпустила ее, и она упала. Ее крик разлетелся в темноте, как осколки стекла. Перевернувшись на спину, она попыталась вырваться, но в тот же миг холодная тонкая нога опустилась ей на грудь и снова прижала ее к земле. Она взвизгнула, когда фигура схватила ее за запястье и вытянула руку вперед. Давление усилилось, ее плечо приподнялось. В ушах раздался жуткий треск, и ее визг стал острым, как бритва, когда она почувствовала, что ее руку аккуратно выворачивают из сустава. Другую руку выдернули гораздо быстрее.

Оцепенев от боли, Джоанна подняла голову и попыталась сфокусировать взгляд. Фигуры смотрели на нее, их лица были непроницаемы в лунном свете. Она поняла только, что фигуры ухмылялись.

Ее жизнь угасала в темно-алой пульсации, и очень медленно фигуры схватили ее за лодыжки и начали раздвигать.

* * *

Ленни побежал.

Он ломился сквозь деревья прочь от поляны, скрестив руки на груди, чтобы прикрыть лицо. Сначала ему казалось, что пронзительные крики Джоанны преследуют его по лесу, но теперь была только тишина, которая почему-то была намного хуже.

Он ничего не мог поделать; она, должно быть, умерла, просто обязана была умереть, хотя мысль о том, чтобы попытаться спасти ее, никогда по-настоящему не приходила ему в голову. Судя по ее крикам, он сам едва избежал необъяснимой смерти.

Самые низменные побуждения взяли верх, и теперь единственной целью его существования было самосохранение. Несколько мгновений назад он был наполовину пьян, но безумие вытеснило алкоголь. Ноги несли его, как у бегуна на длинные дистанции.

"Шевроле-427" с грохотом пошатнулся. Вывернув руль, Ленни нажал на газ и отпустил сцепление. Машина почти красноречиво развернулась вокруг своей оси, совершив почти идеальный поворот на сто восемьдесят градусов, затем рванулась вперед и помчалась обратно по подъездной дороге, прямолинейная, как снаряд, выпущенный из артиллерийского орудия. Ленни переключал передачи бездумно и безошибочно. Деревья вздрагивали в вакууме, когда машина проезжала мимо, гравий летел, как шрапнель. Передняя часть автомобиля начала содрогаться, когда он набрал еще большую скорость.

В свете фар он увидел столбы ворот в конце переулка; казалось, они летят к нему из темноты. Сознание вернулось, ужас постепенно отступал, как после приема амфетаминов, и он впервые осознал реальность того, что натворил.

Он оставил Джоанну умирать, чтобы спасти себя.

В животе у него бурлила желчь, едкая и горячая. Он был трусом и теперь понимал это, но еще хуже было осознавать, что, если ему придется сделать это снова, ничего не изменится.

"Психи, - подумал он. - Убийцы".

До него доходили слухи о семьях на холмах, в которых из поколения в поколение скрещивались люди и животные. Их называли "пожирателями грязи" и "крикерами". Но это не имело значения, кто они такие. Он видел, что они делали с Джоанной, как раз перед тем, как сбежать; эта картина запечатлелась в его памяти, как порнография. Если он вовремя сообщит в полицию, то есть шанс, что они их поймают. Округ пришлет целую армию людей...

Его мысли ослепили его, и внезапно его сердце закричало. Он недостаточно сбросил скорость и слишком резко повернул направо на 154-ое. Словно от выстрела из винтовки, лопнула левая передняя шина. Машина неконтролируемо выехала на встречную полосу, и, прежде чем он успел среагировать, шасси задралось и перелетело через ограждение. Когда машина, наконец, остановилась, она опасно балансировала на перилах; ее носовая часть опустилась в овраг. Ленни попытался выбраться, но из-за резкого изменения веса машина накренилась и заскользила. Он чувствовал, как под ним скрежещет металл, как визжит "Шевелле", готовый вот-вот свалиться в канаву. Беспомощный, он затаил дыхание, его лицо исказилось, превратившись в паутину морщин.