Вячеслав Романцев - Псы Господа
– Я не поеду, – сказал он коротко.
– В чем дело? – спросил Алладин.
– Хочу отработать Щелицы до конца. Была тут поблизости в старые годы история похожая… Да и ребятишек неплохо бы найти, с которыми Светлов так лихо в часовне воевал. Отчего они именно про Улим говорили?
– Лесник… Выбрось Улим из головы. Русалки на лесном озере, совершенно точно. – Алладин посмотрел очень выразительно, и не менее выразительно добавил:
– Это НЕ ПРОСТО дедукция…
– Живец? – хмыкнул Лесник. – Думаешь, я такой вариант не просчитывал?
– Не совсем… Мы взяли телефон здешней офис-избы на прослушку, потом к микроавтобусу, что неофиток в Щелицы со станции Плюсса возит, кое-что под днище прилепили. Ну и проследили, куда кроме Щелиц та машинка катается. Так что не теряй время, этот лимон мы досуха выжали. И на Улим не теряй, мало ли что щенки отмороженные болтают…
Лесник, тем не менее, настаивал на своем желании потерять время.
Алладину не оставалось ничего иного, как раздраженно согласиться. После чего он не удержался от мелкой мести: не оставил в помощь Леснику и Костоправу кунг с парой оперативников. Даже Славу Ройтмана не оставил… Дескать, весь личный состав нужен на главном направлении, а коли господам из Оперативного управления благоугодно заниматься художественной самодеятельностью, то пусть занимаются собственными силами… Ладно хоть выделил кое-что из снаряжения: двухместную палатку, надувную лодку, акваланг, рацию. Напоследок посоветовал побыстрее заканчивать со здешней ерундой и подтягиваться к Заянью.
На том и распрощались.
3.
На исследование заросших руин на острове Лесник с Костоправом потратили битых три часа – и абсолютно впустую.
Лесник мог поклясться – этим летом никто здесь не бывал, растительность стояла свежая, нетронутая, ни единой примятой травинки, ни единой сломанной ветки…
Руины едва угадывались: некогда возведенный помещиком Навицким храм рыбьего бога Дагона оказался не просто разрушен – все хоть как-то пригодные в дело стройматериалы растащили отсюда много десятилетий назад. Возможно, уцелела подземная часть строения, если таковая существовала в свое время. Но чтобы добраться до нее, требовались серьезные археологические раскопки, времени на которые не было… Да и желания не было, какие бы странные дела ни творились сейчас в здешних краях – руины непосредственного отношения к ним не имели. Даже если всё началось много лет назад именно тут.
Единственную вызвавшую интерес находку сделал Костоправ – совершенно случайно зацепился ногой за каменную плиту, невидимую в густой траве. Вернее, за обломок мраморной плиты – очевидно, был он недостаточно велик, чтобы прельстить людей, запасавшихся тут кирпичом и камнем.
С трудом очистив находку от земли и переплетенных корней травы, напарники убедились: ничего необычного, никаких букв и рисунков, белый мрамор, ширина около сорока сантиметров, толщина чуть больше пяти, неровный же скол не позволял определить первоначальную длину плиты… Но Лесник не сомневался: полтора метра, – потому что видел таких плит сегодня достаточно, именно ими была отделана верхняя часть церкви, именуемой отчего-то часовней.
Версия краеведа Кайданникова подтверждалась – жена беглого помещика Навицкого и в самом деле возвела церковь из обломков храма, посвященного рыбохвостому Дагону.
Но стало ли это попыткой возродить под другим обличьем храм? Загадка…
4.
– Она, Танька Мокшина, – уверенно подтвердил мужичонка смутного возраста. По лицу его без труда определялось главное дело жизни – истребление дешевых крепких напитков. О том же свидетельствовала и нетвердая, пошатывающаяся походка. Впрочем, в данном конкретном случае упомянутые пошатывания отчасти вызывал здоровенный рулон рубероида, лежавший на плече, – который этот индивид куда-то волок, не иначе как с целью пропить.
Поразмыслив, мужичонка спросил деловито:
– Пришибла кого? Забирать приехамши?
Искаженная яростью физиономия девчушки и занесенный над головой кирпич вполне позволяли сделать такой вывод. Но события, происходившие в оскверненной часовне, фиксировали пять замаскированных неподвижных камер, и так уж получилось, что удачный кадр – лицо крупным планом – оказался лишь один.
Мужичонка прибавил еще более деловито:
– Понятым пойду. На стакан-то хоть за труды отвалится?
Лесник хотел объяснить, что именно сейчас у мужичонки отвалится, но Костоправ опередил:
– Забирать, – подтвердил он сурово. – План у нас горит по забранным. Кстати, гражданин, подскажите-ка: где вы рубероид покупали?
Гражданин забормотал что-то невразумительное и начал быстро-быстро пятиться, готовый при первом же подозрительном движении опасных собеседников швырнуть им под ноги рулон и задать стрекоча.
…Девственно чистый разум Тани Мокшиной, похоже, не смущали вопросы: кто такие Лесник с Костоправом, и для какой надобности выспрашивают о Светлове. Рассказывала обо всем не жеманясь, без утайки.
– Ну так чё, пошли к нему, значицца, я глядь – а он-то у Томки-Гужовщицы вписался, не-е, грю, не пойду, Гужовщица та еще сучень, в момент бабке моей нашепчет… А он, значицца, грит: не ссы, мол, ничё Томка не сболтнет, воще забудет, что тя видала… Ну чё, пошли… Гужовщица впрямь как не своя, ажно две бутылки казенной выкатила, за так. Прикинь? Не хер собачий… Закусь опять же… Ну чё, посидели… Сам-то казенной не стал, из фляжки чёй-то себе набулькивал, я одна, значицца… Не сильно помню, чё потом стало… Ну дала ему видать, чё не дать-то, и спереду дала, и сзаду – кровило там, сзаду, по утрянке-то…
Лицо у Костоправа сделалось нехорошим. Лесник же отстраненно подумал, что надо сообщить Мельнику, чтобы не тратил время, пытаясь добраться до воспоминаний Тамары. Не стоят они того… А Светлов действительно хороший суггестор. Но только суггестор…
– Всю ночь у него провела? – уточнил Лесник.
– Ну так… А по утрянке укатимши они с хахалем-то Анчуткиным.
– Куда? – спросили они чуть ли не хором.
– Так в Беленькую ж… – и Таня для верности показала направление рукой.
– Точно в Беленькую? Не в Заянье?
– Ну так… Заянье-то во-о-он где… – она сделала указующий жест совсем в другом направлении.
Теоретически возможен, конечно хитрый трюк – поехали якобы в одну сторону, описали широкую дугу, и выбрались на другую дорогу. Но топография местности не позволяет осуществить подобный фортель – мост через Чугуйку один, в центре Щелиц. Мотоцикл с коляской на руках через речонку не перетащить – узенькая, но достаточно глубокая, берега крутые. А следов блокирующих гипнограмм в памяти девчушки Костоправ не обнаружил.
