"Самая страшная книга-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Парфенов Михаил Юрьевич

Дальше на фотографиях были только дети. Олег уже разубедился в том, что на снимках запечатлен какой-то праздник. Скорее это напоминало некий ритуал, религиозный обряд. Дети в масках животных держались за руки, водили хороводы, играли в чехарду, перепрыгивая друг через друга. Дети стояли на коленях, сложив руки в молитве и, подняв звериные мордочки, внимательно слушали проповедь «священника» – мальчика лет семи в длинной черной рясе и маске грача с длинным увесистым клювом.

Эти маски. Даже на старых, выцветших, порванных и дефектных снимках можно было оценить, насколько искусно они сделаны. Животные личины на самом деле даже не казались масками, ощущение было, что на снимках действительно изображены звери в детской одежде. Кое-где можно было даже различить блеск глаз, свалявшуюся или лоснящуюся от жира шерсть, торчащие в стороны перья.

На фотографиях из последней стопки дети были не одни, а в компании того, кого Олег про себя назвал Привидением. Привидение, скорее всего, было просто высоким человеком, на которого накинули длинную белую простыню с прорезями для глаз, в них виднелись только темные провалы. Тем не менее, Олег неприятно поежился, вглядываясь в их пустоту. Казалось, что кто-то смотрит прямо на него, в самую душу. Такой эффект бывает при рассматривании икон, когда кажется, что взгляды святых не отпускают тебя ни на миг.

Похоже, что для детей на снимках Привидение и было кем-то вроде божества или любимого родителя, что в общем-то одно и тоже. Они стояли перед ним в молитвенных позах, подобострастно тянулись руками и мордами к полам простыни будто хотели поцеловать. Озорно выглядывали из-под нее – то ли прятались от зрителя, то ли наоборот, звали к себе. Приглашали приподнять занавес и заглянуть, что скрывается под ним.

Белую ткань оболочки Привидения пачкали темные точки, которые можно было принять за дефекты снимка. С каждой новой фотографией их становилось все больше. Постепенно рой заволакивал все пространство изображения. Само Привидение и детей вокруг него, их звериные лица. Последние снимки и вовсе оказались бракованными. Слишком темными или, наоборот, пересвеченными. Нагромождение линий и рытвин, словно от грязного или треснувшего объектива, лишало возможности рассмотреть хоть что-то. Только кое-где на фоне общей серости и черно-белой ряби можно было различить тощие силуэты сидящих мужчин.

Тем вечером спать Никиту укладывал Олег. Он сам проявил инициативу, выждав момент, пока Лиза была в ванной. Хотелось побыть с мальчиком наедине. На кресле в углу лежал, раскинувшись, костюм. Полый и пустой, он напоминал сдутую оболочку. Сброшенную змеей кожу.

Олег наклонился к лежащему в кровати Никите.

– Давай поговорим серьезно, – спросил он шепотом, – как взрослые?

Никита кивнул.

– Твоя мама говорила, зачем тебе этот костюм?

– На праздник, – так же тихо ответил мальчик.

– А она рассказывала, что это за праздник?

Никита пожал плечами.

– Сказала, что будет весело. Все мои друзья тоже будут в костюмах.

– У тебя много друзей?

– Очень! – Никита оживился, заулыбался, сел в кровати.

– И что вы делаете вместе?

– Мы играем, – Никита подсел ближе к Олегу и сказал тихо, будто доверял секрет, – в зверей.

– Играете в зверей? И в чем суть игры?

– Ну… просто играть. Все как обычно, только мы… ну… звери.

– Ага.

Олег рассеяно полистал книжку, которую собирался читать Никите перед сном.

– Слушай, Ник, а твоя мама рассказывала что-то про твоего папу? Кто он?

– Его нет, но он все равно с нами.

– И все?

– Ну да.

– Что это значит?

Никита пожал плечами.

– А мама никогда не бывает странной?

Никита хихикнул.

– Как это?

Олег вспомнил улыбающихся женщин на фотографиях. Голую Лизу в детской комнате.

– Ну, например, она никогда не заставляла тебя делать того, что тебе не хотелось бы?

– Типа как мыться? Ходить к врачу? Есть манку?

– Нет, что-то такое, ну, чего ты никогда не делал бы в жизни?

Никита надолго задумался, видимо, не поняв вопроса.

– А вы давно живете в этом доме?

– Всегда!

Никита плюхнулся в кровать и накрылся с головой. Приподнялся, став похожим на привидение. Олег, поежившись, вспомнил долговязого типа в простыне со старых снимков.

– Ник, а вы с друзьями, когда играете… эээ… в зверей, вы играете одни?

– Да.

– С вами нет взрослых?

– Почти нет.

– Почти?

Никита только развел руками, скорее всего не зная, как объяснить свою мысль. Олег снова посмотрел на раскинувшийся в кресле костюм. Пустые глазницы на плоском лице внимательно уставились на него в упор. К макушке был пришит красный стоячий гребень, топорщился кривой вязанный клюв. Надев его, Никита действительно будет похожим на большого получеловека-полуцыпленка.

– … честно говоря, боюсь.

Олег отвлекся и не услышал, о чем говорил мальчик.

– А?

Прожужжала муха, большой черной родинкой села Никите на кончик носа. Он ее не отогнал, как будто вообще на заметил.

– Я немного боюсь.

– Чего? – Олег сел ближе.

Никита натянул одеяло до самых глаз. Муха, перебирая лапками, скрылась в густых русых волосах мальчика.

– Щелкунов.

– Кто они?

– Они шумят и злятся. И живут за стенами.

– Ваши соседи?

Никита пожал плечами. Сколько здесь жил, Олег не мог вспомнить проблем с шумными соседями.

– Почему они злятся?

– Их не выпускают.

Они говорили теперь тихо-тихо, едва слыша друг друга. Будто кто-то мог подслушать их разговор. Пустой костюм в кресле, люди за стенами, мухи и белые простыни.

– Кто их не выпускает?

Никита подался вперед, собираясь сказать что-то Олегу на ухо.

– О чем шепчетесь?

Олег подскочил на месте от испуга. Обернувшись на голос, он увидел стоящую в дверях детской Лизу. Она улыбалась, но глаза ее были холодными и внимательными.

– Об Урфин Джюсе, – он показал Лизе книгу, которую все еще держал в руках.

Олег начал читать с первой открытой страницы, сам не понимая смысла написанного. Спиной чувствуя холодный тяжелый взгляд Лизы.

Перед сном он долго сидел на кухне, просматривая фотографии, сделанные на камеру, принесенную с работы. На дисплее мелькали кадры, глядя на которые Олегу хотелось отбросить аппарат в сторону, закрыть глаза и считать до ста в надежде, что они изменятся. Но каждый раз, возвращаясь к ним, он видел одно и то же.

Не заходя домой, он сделал несколько снимков снаружи. Двор, детская площадка, фасад дома. На получившихся кадрах все казалось нормальным, обычным, вот только флигель с заложенными кирпичом окнами выглядел новеньким, будто только что построенным. В окнах его виднелись маленькие фигурки. Олег до боли напрягал глаза, пытаясь рассмотреть их, и покрывался холодным потом, убеждаясь, что видит там существ со звериными головами.

Силуэты в несуществующих окнах заброшенного флигеля ничуть не смущали женщин и детей, игравших и гулявших во дворе. Они высыпали на улицу, наслаждаясь приятной прохладой летнего вечера, не замечая ничего странного вокруг. Только женщины и дети, это Олег заметил уже давно. Мужчин здесь не было, только несколько молчаливых и нелюдимых стариков, как несчастный Викторович, высушенный труп которого пару дней назад забрала скорая.

Лизы дома еще не было и, забрав Никиту из садика, Олег несколько раз быстро щелкнул его в упор.

– Эй, – хихикнул мальчик, – ты зачем?

– Да так, – соврал Олег, – камеру проверяю.

Снимки Никиты он счел бы бракованными и дефектными, если бы уже не видел такого раньше. Лица мальчика было не разглядеть, оно казалось размытым и затертым, как пелена или клякса. Как шутка или розыгрыш, странный и непонятный фотоэффект.

Олег проснулся среди ночи, не чувствуя рядом Лизу. Пошарил рукой по ее половине дивана. Простыня была прохладной, остатки человеческого тепла выветрились, исчезли.