Владимир Рыбин - Сокол, № 1, 1991
Да, именно в образе этой девушки и пришла тогда к нему его будущая любовь, его Гея. А главное, саму Гею он встретил буквально через несколько дней — на теннисном корте, она играла с Овлуром. И он тотчас узнал в ней ту, с которой улетал во сне к звездам…
Так что же это? Продолжение давнего сна? Казни на крыше собора?.. Или просто информация о прошлом есть в памяти Супертранспьютера? Да, наверное, так и есть. Значит, при инклонировании она подстроилась под его юношеский идеал. Но зачем ей это, ведь он и без того всем сердцем любил Гею. Или она, повторенная, захотела стать еще ближе?
Чувствуя, что не уснет, Александр встал, опустил ноги на пол.
Почему же она осталась здесь после катастрофы? И чем так взволнована… А может быть, она преследует какие-то неясные еще для него цели и боится преждевременного их раскрытия?..
Он снова поднял глаза на кронштейны базового модуля инклонирования. Пожалуй, и в этом сооружении, хитроумно спрятанном в зале ускорителей, напичканном мерцающими волноводами, таилась одна из разгадок происходившего. Прежде всего, нигде не было видно ни форкамер, ни приемных капсул, которыми на Земле всегда оснащались подобные агрегаты. «Разобраться! Во что бы то ни стало разобраться! И прямо сейчас, а не потом. Потом я успокоюсь, уйдет свежий взгляд, уснет интуиция…»
Александр подошел к стендам управления, внимательно вгляделся в тускло поблескивающие контуры блоков. Судя по всему, их обильно запитывали энергией, в то время как весь огромный Дом был почти мертв.
«Что же, снова запросим БМК, — решил он, осторожно трогая витки мерцающих фиброволокон. — Похоже, и теперь без помощи Овлура не обойтись».
Он набрал сигнал вызова.
— Готов к обмену информацией, — коротко проговорил Овлур, и Александр мысленно поблагодарил друга за то, что он всегда рядом и не оставляет его в беде.
— Нахожусь в секторе лабораторий физиков. Прежнее помещение синхротронов. Обнаружил агрегат непонятного назначения. Мое предположение — это модуль инклонирования.
Александр затаил дыхание, ожидая ответ.
— Целевая характеристика агрегата в памяти Корабля не зарегистрирована, — последовал краткий ответ Овлура.
«Ну что ж, вполне резонно. Зачем ей отвлекаться на дополнительную работу. Этим всегда занимались системщики».
— Сообщите хотя бы индекс сложности данного устройства.
Супертранспьютер затих, вероятно включив сервисную подпрограмму оценки. Обычно она срабатывала за доли секунды, и теперь, вслушиваясь в легкий звуковой фон сонаров, Александр безотчетно насторожился. Похоже, математическое обеспечение БМК разладилось. Это грозило Кораблю многими неприятностями. А может, так долго работает экспертная программа? Архитектоника созданного ею агрегата не укладывается в традиционные схемы…
Наконец сонары ожили.
— Обозначенное устройство примерно на двадцать порядков сложнее всего остального оборудования Корабля. Для обслуживания данного объекта смонтирован также вспомогательный вычислительный модуль. В его память внесены коды жизни всех членов экипажа и массив данных, смысл которых программ-монитор расшифровать не в состоянии из-за ограничения эвристических моделей. Все.
Мозг Корабля отключил связь.
Александр в легком оцепенении застыл перед нишей с мерцающей громадой непонятного сооружения, понимая, что оно не локализовано лишь здесь, а тянется еще куда-то, заполняя собой, возможно, всю анфиладу физических лабораторий.
Неужели она сама смогла собрать такую сверхсложную машину? Как сказал Овлур? На двадцать порядков сложнее одной из технических вершин Человечества! Хотя вершины-то эти давно пройдены. Миллионы лет позади, как и миллионы парсек. Гея получала все это время какую-то информацию с Земли. Правда, с большим опозданием. Помнится, они тогда ждали нарастающего запаздывания сигналов из Солнечной системы. «Я ведь говорил ей об этом. Почему-то она осталась совершенно равнодушной…»
Постепенно пришло сомнение в способности до конца осмыслить ситуацию, и чтобы не дать ему полностью парализовать волю, Александр решил действовать. Он повернулся и шагнул к двери, инстинктивно ожидая грозного оклика — оттуда, из мерцающего полумрака зала синхротронов. Но ничего не произошло, и он беспрепятственно ступил в коридор.
Здесь мягко сияли плафоны подсветки и вполне жизнеспособный кибер поливал ухоженные вазоны с цветами. Все это могло означать лишь одно: восстановление хозяйства физиков Гея проводила вполне успешно и без его помощи. Она, по-существу, заново воссоздавала многообразный мир Дома-мегаполиса. Поразительная работоспособность! И лишь одно она откладывала до последнего — встречу с ним. Парадокс?.. Неужели все это делалось только ради задуманного ею инклонирования, которому он в чем-то мог воспрепятствовать?
«И все-таки, почему в живых осталась только она?..»
— Александр! — услышал он голос Геи и вздрогнул.
Нет, не зря у него было чувство, что она следит за каждым его шагом. Гея снова появилась внезапно, будто испытывая его на твердость духа.
Он медленно оглянулся. Она стояла в дверях библиотеки и с таинственным выражением лица махала ему рукой. Что-то странное было в этих торопливых жестах. Казалось, она опасается, что привлечет чье-то внимание. Александр, невольно оглядываясь по сторонам, пошел назад. «А ведь она боится за меня! Но почему? — он пристально вглядывался в ее лицо. — Надо прямо спросить ее об этом…»
Однако, когда он приблизился, Гея протянула руку и быстро сжала его ладонь. Неотрывно глядя ему в глаза, она отступила внутрь библиотеки. Казалось, Гея молча дает ему понять — любая нечуткость с его стороны может причинить ей боль. И Александр так же молча последовал за ней. Он понял: сейчас надо лишь подчиняться.
В дверь ему были видны два кресла, покрытая пледом софа и столик с транслятором связи. Рядом светились собранные в гроздь голубые лампы ночника.
— Входи, ну входи же быстрей!.. — жарко зашептала Гея. — Я давно жду тебя здесь, даже дольше, чем раньше, целую вечность. Хочешь, я все расскажу? Ну хочешь?.. Ведь ты же не поверил мне, я знаю. Вернее, не понял, не мог понять. Я ведь и сама испугалась, но ты ушел, и я поняла: мне надо быть с тобой рядом, всегда, даже в твоих снах, даже в мыслях, как раньше, помнишь? Ведь я сейчас все для тебя — и смысл, и надежда, и вера. Даже, может быть, сама жизнь. Я хочу, я должна сделать тебя сильным, живым, Александр. Ты проснешься до конца, милый. Но только еще одно, очень важное… Если ты не поверишь в мою реальность, я тоже не смогу уже поверить в нее. Потому что я люблю тебя, люблю сильнее, чем раньше, слышишь?..
