Дэннис Крик - Прикосновение
− Нет, сэр, пока еще нет.
− Выходит, никуда они не пропадали, а все время где-то прятались. − Мимолетная задумчивость инспектора Габора венчалась риторически: − Крос, ты понимаешь, что происходит?
Улица у школы была заполнена детьми: совсем еще малыши лет семи-восьми, что-то кричащие друг другу и без остановки бегающие туда-сюда; дети постарше, которые держались в стороне от них, сбившись в немногочисленные группы; и уже взрослые учащиеся последних классов. Все они толпились на дворовой территории, огороженной высоким забором и отделяющей здание школы от шоссе.
Роберта посетило безрадостное чувство − ожидание худшего, неминуемой опасности, в миг обострившееся, когда он представил, что будет с детьми, если ами проникнут в школу. Если в смертельном списке окажется кто-то из этих детей, то они вскоре придут за следующими. Самые маленькие просто не смогут спастись. Старшеклассники, конечно, попробуют сопротивляться, но это будет сиюминутное сопротивление. Потом они попытаются спастись бегством. Но и это не поможет им избежать неминуемой смерти. А потом и перерождения. Их постигнет та же участь, что и всех остальных.
Больше всего было жалко самых маленьких. Роберт не представлял себе шести-, семилеток, разгуливающих по школьному двору в поисках жертв. Один ребенок, пусть даже и вампир, не сможет причинить большой вред взрослому человеку. А если их будет несколько? Наверняка они будут нападать все вместе, стаями, как маленькие голодные волчата. Они повалят свою жертву на землю и будут всей толпой рвать тело упавшего бедняги на части. Кому-то крови не достанется вовсе. И вот тогда они пойдут за другими.
Допустить подобное развитие событий означало вырождение человеческой расы в отдельно взятом городе. И если этому не помешать, то эпидемия за считанные дни перекинется и в другие города Мирта-Краун. И вот тогда… тогда уже встанет вопрос о выживании человечества как вида.
Поговорив с охранником, Роберт узнал, где искать учительницу начальных классов Жанну Сабиани. Плечистый парень в форме долго рассматривал поцарапанное лицо незнакомца, и кто знает, может, и не поверил бы его словам о ночной погоне за преступником, если бы не удостоверение частного детектива.
Он постучал в дверь кабинета на третьем этаже. Ему открыла высокая женщина со строгим, но не отталкивающим лицом. Она была намного моложе старика Сабиани. Длинные, с проседью волосы ее были завязаны в тугую косу. Крупные очки в толстой роговой оправе дополняли благообразный образ прирожденного учителя.
− Что вам угодно? − спросила она.
Лицо ее не отличалось мимической выразительностью и, может, из-за этого даже в своем далеко не девичьем возрасте оно особо и не нуждалось в косметике. Бледный налет губной помады да тонкий слой тонального крема − вот и все, что скрывало его возрастные изменения. Роберт мог поклясться, что встреть он эту женщину не в школе, а где-нибудь в другом месте, он все равно бы с первого взгляда признал в ней учителя.
В кабинете преобладала аскетичная обстановка. Ничего лишнего, все на своих местах.
На маленьком столе высился ворох школьных тетрадей, рядом лежали учебники, в основном по географии, карты Мирта-Краун и коробки с канцелярскими кнопками. Не было и намека на беспорядок, что лишний раз убедило детектива в безупречной душевной организации преподавателя.
Роберт представился и рассказал Жанне о встрече с ее мужем. В конце своего монолога он попросил о помощи (когда смотрел в ее глаза, у него создалось впечатление, что она и без него все знает, но то был лишь профессиональный (прирожденный) взгляд учителя, но не экстрасенса).
− Помогите мне, миссис Сабиани. Смею просить вас о помощи, потому что знаю, вы можете. Когда я приехал сюда, то сразу столкнулся с недоверием. Я много выслушал о себе и в полиции, и от родственников похищенных людей. Да, признаю, в чем-то они были правы, ведь я совершал ошибки. И некоторые из них были фатальны. Но я всегда шел к намеченной цели, стараясь не замечать страх. А страх − именно то чувство, которым пропитано все в этом городе. Знаете, я больше не хочу видеть темные, испуганные лица людей, которые не верят никому, даже себе. Я хочу, чтобы они изменились. Хочу, чтобы люди вновь поверили в правосудие. И не боялись. Понимаю, сделать это будет трудно, но я хочу вернуть им это чувство.
Жанна продолжала слушать его, не раскрывая рта.
− Человек, чье имя я вам сейчас назову, виновен в смерти пропавших людей. Я вышел на него совсем недавно и чувствую, что близок в разгадке. Я знаю, что он как-то связан с далеким прошлым этого города. И знаю, что похищает людей он выборочно. По только ему одному известному, чудовищному плану. Поэтому мне необходима информация об этом человеке. Мне нужно знать все, что хоть как-то связано с его именем. Точнее, все, что вы сможете вспомнить. В свою очередь клянусь: я сделаю все, чтобы не допустить самого худшего. Если я буду знать имя новой жертвы, то смогу предотвратить очередное убийство. И поймать преступника. Но для этого мне нужна ваша помощь.
Только вы с вашей уникальной памятью можете вспомнить детали досье, хранившегося в архиве и безвременно сгоревшего вместе с ним.
Женщина молчала.
− Сегодня ночью я потерял друга и… коллегу. − Да, это были именно те слова, которые искал Роберт. − И виной тому этот человек.
Наконец, она повела бровью − казалось, что обдумывает сказанное, но на самом деле она давно уже все решила.
− Я, конечно, многое читала из того, что перекладывала с места на место в старом подвале, но я не дам гарантии, что запомнила именно то имя, которое вам нужно.
− Надежда умирает последней.
− Хорошо, я постараюсь вам помочь, детектив. Напишите имя, − коротко сказала Жанна Сабиани. − Но предупреждаю сразу, я долго не тренировала память.
− Я могу сказать…
− Нет, у меня фотографическая память развита лучше. Напишите на листе.
Она взяла листок бумаги и ручку и отдала их детективу. Роберт склонился над столом и аккуратно вывел два слова, уже набивших оскомину.
Вердан Калот.
Жанна прочитала и закатила глаза. Через миг они закрылись, и она замерла.
Роберт представил себе, как она погружается в воспоминания, по крупицам восстанавливает обрывки ушедших дней, по миллиметру вырезает кадры фотопамяти и пытается собрать их в единую картину, чтобы сложился образ.
Он был свидетелем того, как под ее веками проносится прошлое − то, что впечаталось в подсознание когда-то и осталось там навсегда. Пытливый мозг рыскал на его задворках в надежде отыскать редкое имя. И вдруг выудил из темной глубины главную информацию.
Она ожила. Не открывая глаз, схватила со стола ручку и принялась лихорадочно записывать. Прямо под проклятым именем.
