Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха
Наверное, кое-кто из вас имел уже возможность убедиться в неодолимой власти перстня над волей человека… Тогда почему же, спросите вы, гонец не мог этой властью воспользоваться и проникнуть к вождю, минуя все пикеты? Его Высокопреосвященство специально выбрал на эту роль того, кто не мог воспользоваться таинственной силой Синего Камня. Он очень опасался, что древняя реликвия могла попасть в дурные руки. Их к тому времени было вокруг слишком много.
Я был как пёс предан владыке. Но, как ни бился, не мог заставить перстень выполнять мою волю. Хуже: я даже не мог надеть его на палец. Так что жребий однозначно пал на меня… Не стану здесь описывать свой долгий и тяжкий путь в Москву… Но я пробрался и разыскал Вольфа Мессинга… Его имя уже тогда было овеяно легендами.
Сначала он испугался. Сказал, что слухи о его возможностях сильно преувеличены. Он был добрым человеком и не выгнал меня, хотя в те дни сын доносил на отца и сестра на – брата… А через несколько дней… Мессинг узнал, что вся его семья погибла в ужасном Майданеке… То, что не смогли сделать ни я, ни неподвластный мне перстень, сделала жизнь: дядя согласился передать реликвию Сталину. Он беспрепятственно проник в Кремль, минуя все блокпосты и караулы. Удивленный вождь народов выслушал его более чем странный рассказ. Если у него и возникли подозрения, он сумел не выдать своих сомнений. Странным было отношение Сталина к религии, к Богу… Чего стоит один факт: в самые страшные дни войны над Москвой трижды кружил самолет с Иконой Божье Матери… Это в коммунистической-то стране и по личному приказу генсека!
Но его первый же приказ бросить на пол графин с водой охранник выполнил, не задумываясь. Перстень действительно давал огромную непонятную власть! Власть над конкретным человеком. С этого момента начался перелом в войне. Начался он и в отношениях Церкви и Советской власти: Сталину стало понятно, что церковь хранит свои тайны, и тайны – очень серьезные! И надо бы их разгадать, прежде чем окончательно и бесповоротно запретить любой культ. Впрочем, это уже другая история…
Ребята, как зачарованные, слушали старика.
– А как перстень попал к Шептицкому? – подал голос все еще несколько надменно державшийся Данила. Странная история показалась ему недостоверной, а личность митрополита – по-прежнему крайне противоречивой.
– Ваша Светлость, извольте говорить о Его Высокопреосвященстве с уважением! – брат Григорий вскочил с юношеской прытью и снова нахмурился, укоризненно глядя на рассыпанные золотистые кудри князя. – Впрочем, я понимаю: для вас даже то, что он графского рода, ничего не значит. Рядом с вашим происхождением все вокруг кажутся вам простолюдинами? Тогда должен вас разочаровать. Здесь присутствует тот, кто принадлежит к гораздо более древнему роду! Кто куда знатнее вас, князь.
И старец склонился перед изумленным и растерянным Никитой.
Настя смотрела на происходящее во все глаза: «С ума сошел, что ли? Мой Никита, детдомовец и голь перекатная, – знатного рода?!»
Монах тонко улыбнулся и вдруг обратился именно к Насте:
– Вы знаете, барышня, кто перед вами? Прямой потомок Константина Великого, императора Рима!
– Ерунда, откуда вы это взяли?! Я – Никита Лазарев, а мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было два года!
– Все так. И, конечно, мы никогда не смогли бы установить Ваше происхождение, если бы отталкивались от Вас лично… – в голосе брата Григория чувствовалось огромное почтение и даже благоговение. – Но мне вчера позвонил падре Микеле – мой старый друг и соратник. По-моему, он и вам знаком. И поведал, что родословные потомков великих родов у них в Риме давно составлены. На всякий, так сказать, случай – папская курия прозорлива и запаслива. Уж в Риме-то знают, что, как у вас говорят, «кровь – не водица»!
Ваше происхождение давно было вычислено, и там не хватало только… Вас, собственно! Микеле получил категорический приказ кардинала Гаэтани установить происхождение странного русского. Кардинал о перстне ничего не знает, но сам Ваш вид внушил ему беспокойство… Он почему-то решил, что Вы связаны с мафией. Настолько могущественной, что сам князь Милославский оказался у нее в прислужниках. О, господин князь, не делайте страшных глаз: в Ватикане как раз очень чтят ваше происхождение, и вы тоже где-то там в их списках и генеалогиях фигурируете, можете не сомневаться!
Странно и даже комично звучало это «Вы», «Ваше». По отношению к Никите все произносилось отчетливо с заглавной буквы, а в адрес Данилы – с такой строчной, что лучше и не вникать.
– А падре Микеле знал, что мы окажемся во Львове?! – изумлению Никиты не было предела. – Мы же тут «по погодным» и вообще…
А сам подумал: «Ишь, как старик завелся! Далось ему наше происхождение! Данилу прямо съест сейчас! Может, и Настя у меня – правнучка царицы Савской? Только мне еще не хватало принцем-подкидышем тут становиться…»
– Ну, иногда «погодные условия» бывают тщательно организованы, – старик позволил себе тонко улыбнуться. – Отправлять вас сразу в Киев было признано нецелесообразным и даже опасным. Киев сейчас – поле борьбы слишком многих сил. Грозных сил. Тут совершенно необходим, как это… инструктаж!
Данила, которого – с его-то стопудово-голубой кровью! – только что унасекомили и чуть ли не плебеем объявили, набычился. Его уже стали утомлять и «многозначительные» старички-монахи, и тот прискорбный факт, что судьбами друзей тихо распоряжаются «некие силы». Светлейшему князю негоже быть пешкой в чей-то, пусть и очень серьезной, игре. Особенно – в такой серьезной!
У кроткой Насти, никогда не претендовавшей на громкие титулы, сжалось сердце: ее мальчиков явно пытаются использовать, поссорив! Точно так же, как ее прадедушка-крестьянин не хотел делиться зерном с озверевшим государством, так и она не желала отдавать «свое». Эх, а ведь, и правда: «кровь – не водица»… Любая кровь!
– А как же вычислили мое происхождение? – Никита никак не мог успокоиться, настолько поразило его это известие.
– Родословные древних семейств вычисляются скрупулезно и практически все доведены до наших дней. Ваша, в частности, заканчивалась на вашем прадеде. Вы ведь не знаете, кем он был? Сразу скажу, что Церковь не интересуют законнорожденность и тому подобные мелочи. С этим обращайтесь в большую политику. Главное – наследственность, или, как теперь говорят, генетический код. Люди становятся яркими историческими личностями благодаря прежде всего геному. А подвернулся ли благоприятный случай для реализации достоинств – дело десятое. В конце концов, не в этом поколении, так в следующем случай обязательно подвернется! Что вы улыбаетесь, молодой человек? – брат Григорий вдруг обратился к Даниле: – Что монах рассуждает о научных дисциплинах? Не стоит забывать, что Грегор Мендель, открывший генетику, тоже был монахом!
