Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха
– Не верю глазам своим! Матерь Божия! Вы владеете древней реликвией?! Неужели это тот самый перстень, что наш митрополит передал когда-то в Москву, Иосифу Сталину?! Брат Антонин, посвященный в Тайну, сказал мне… – старец испуганно оглянулся, словно тень «отца народов» могла его услышать.
– Митрополит? – Данила нахмурился, словно что-то припоминая. Настя изумленно хлопала глазами: только Сталина тут не хватало!
– Да-да, Его Высокопреосвященство митрополит Андрей Шептицкий! Он… Да что же мы здесь стоим?! – монах всплеснул руками, как бабушка при виде возмужавших внуков-студентов. – Будет ли мне позволено пригласить высоких гостей в более удобные комнаты? В двух словах трудно все объяснить…
Никита не почувствовал запаха опасности. Да и сапфир оставался совершенно спокойным – так, поблескивал слегка, словно приветствуя появление на театре военных действий братьев-василиан. Своих, как выяснилось, старых знакомых. Может, это неожиданная помощь? Кто его знает…
И опять пришлось идти какими-то узкими коридорами, карабкаться по стертым каменным ступеням… «Ох уж мне эти соборы, с их маленькими секретами и большими тайнами!» – думала Настя, пытаясь припомнить, откуда ей смутно знакомо имя здешнего митрополита.
Наконец ребята очутились в низкой зале с белёными стенами и небольшим католическим распятием на стене. Их усадили в старинные резные деревянные кресла с подлокотниками в виде грифонов и вытертыми бархатными пунцовыми подушками для ублажения седалищ. Похоже, эти подушки были единственным попущением комфорту в аскетичной обстановке комнаты.
– Да будет позволено мне представиться, – витиевато начал беседу монах, – я есть брат Григорий. Еще мальчиком вашему покорному слуге довелось оказаться рядом с Его Высокопреосвященством… Он был невероятной личностью! Знатного графского рода, еще в молодости ушел в монастырь и личными заслугами добился столь высокого сана. Многие – ошибочно! – до сих пор не могут простить ему сотрудничества с…
– Вспомнил! – речь монаха вдруг не совсем вежливо перебил всезнающий Данила и нахмурился. – Вспомнил! Это ведь тот самый епископ, что приветствовал Гитлера? Н-да… о нем действительно всякое говорят… Антирусскими настроениями баловался… Но там ведь было что-то с евреями… То ли он их в концлагерь упек, то ли, наоборот, спас…
Князь, на которого – по вполне понятным причинам – аристократическое происхождение митрополита не произвело особого впечатления, стал чуточку более раскован, чем следовало бы. Что поделать, многие эмигранты куда более ревностно оберегают честь России, чем ее постоянные насельники.
Зато старик вдруг взволнованно вскочил, опять всплеснув руками, и прокричал высоким голосом укоризненно:
– Молодой человек, как вы можете! Митрополит спас от неминуемой смерти более сотни евреев, рискуя своей жизнью! У него были свои основания не любить Советскую власть: всю семью его родного брата в 39-м году расстреляли чекисты… Впрочем, и царскую Россию он особенно любить никак не мог. Когда в первую Мировую войну русские заняли Львов, Его Высокопреосвященство был арестован и выслан за антирусские выступления. Ведь наш город тогда принадлежал Австро-Венгрии…
Старик постарался взять себя в руки и немного успокоился. Но продолжил, все же брезгливо поморщившись:
– А Сталину, значит, можно было вступить с Гитлером в позорный сговор, захватить Львов, отдать Польшу на растерзание? Ох, простите мою несдержанность, но я столько пережил в то время… Да и после…
Легкий акцент в его речи совсем исчез.
«Ну, вот, – подумала в смятении Настя, никак не ожидавшая такого поворота событий после их трепетного начала, – сейчас начнут выяснять, хорошие были Сталин с Гитлером или плохие!» Ее, если честно, уже достали многочисленные мифы, что сложились вокруг этих имен и тех событий.
Но ничего не началось: в разговор вступил собравшийся с духом Никита.
– Ты, князь, напрасно так! Я, пока в патриархии служил, тоже кое-что слышал об этом человеке. Он действительно спас многих. Его даже хотели в Израиле посмертно наградить как-то, да не вышло, уж не помню почему… Алексий говорил незадолго до гибели… – тут парень осекся и обратился к монаху:
– Святой отец, вы хотели нам что-то рассказать о перстне? Мы ведь и сами так мало знаем о нем…
Старик устало опустился в кресло, поник…
– Понимаете… Ведь я – еврей. Вся моя семья погибла, когда пришли немцы… Меня спас Андрей Шептицкий… Я был так благодарен ему, что принял христианство, стал монахом… Если бы вы знали, какие ужасные облавы на евреев устраивало гестапо! Митрополита даже собирались арестовать – кто-то донес об этой его деятельности… Но не успели. А потом пришли чекисты… Наверное, хорошо, что сразу после освобождения Львова Его Высокопреосвященство скончался… Впрочем, говорят, Сталин помнил услугу, неоценимую услугу… Возможно, его бы все-таки не тронули. А может быть, всесильному генсеку показалось опасным, что тайной перстня владеет не он один…
Когда немцы наступали на всех фронтах, а во Львове ловили евреев, на митрополита снизошло понимание: кто они, эти фашисты, чей приход и победы поначалу многие тут приветствовали… Никто не верил, что строгие чистюли немцы, – такие разумные, аккуратные, культурные, – могут так быстро превратиться в обезумевших зверей. Ну как же, а Бах, Гете, Кант? Но задурить голову можно кому угодно… Русскому народу тоже пришлось несладко в этом смысле. И митрополит ужаснулся своему заблуждению…
– Святой отец, а вот вы сказали: услуга?.. – Настя наконец открыла рот. Да и сколько можно было сидеть бессловесной куклой?!
– Да-да! Митрополит окольными путями послал в Москву генсеку Сталину это перстень. Узнать его было немудрено: я принимал, будучи подростком, участие в этой истории. Москва была на краю гибели, растерянность охватила всех, не только солдат, но и генералов… Кто знает, может быть, именно сила перстня помогла тогда преодолеть безволие. «И всяк да пребудет во власти моей»… Человеку трудно противостоять этой власти.
Слова вызвали у ребят оторопь: откуда старец знал тайную надпись на кольце?! А брат Григорий сидел, задумчиво склонив голову, уйдя в свои воспоминания… Но вот он встрепенулся, застенчиво улыбнулся и продолжил:
– По матери я был дальним родственником знаменитого Вольфа Мессинга, телепата, фокусника, и прочая, и прочая. Может быть, вы знаете, что у евреев сильна взаимная поддержка, а уж среди родственников… Сами понимаете, даже если перстень через фронты и многие километры попал бы в Москву, то человека с ним никогда не пропустили бы к Сталину. Иосифа Джугашвили всегда тщательно охраняли.
