Уильям Блэтти - Изгоняющий дьявола
Анаграммы!
Он положил открытую книгу на стол, склонился над ней и прочитал часть отчета:
"3-й день.
– Что такое человек?
– ...
– Это анаграмма?
– Да.
– Сколько в ней слов?
– Пять.
– Какое первое слово?
– Смотри.
– Какое второе слово?
– И-и-и-и.
– Смотри? Я должен разгадать его сам?
– Попробуй.
Решение анаграммы субъектом было найдено:
(Жизнь в меньшей степени может.) Он сам был удивлен. Это доказывало, что в его мозгу существует интеллект совершенно от него независимый. Поэтому он продолжая задавать вопросы:
– Кто ты?
– Клелия.
– Ты женщина?
– Да.
– Ты жила на земле?
– Нет.
– Ты будешь жить?
– Да.
– Когда?
– Через шесть лет.
– Почему ты разговариваешь со мной?
– ...
Субъект расшифровал и эту анаграмму: ( Я Клелию чувствую.) 4-й день.
– Это я отвечаю на вопросы?
– Да.
– Клелия здесь?
– Нет.
– Тогда кто здесь?
– Никого.
– Клелия существует?
– Нет.
– Тогда с кем я разговаривал вчера?
– Ни с кем".
Каррас перестал читать. Покачал головой. Ничего сверхнормального здесь не было: просто неограниченные возможности интеллекта.
Он достал сигарету, потом снова сел и закурил: «Я никто. Нас много». Жутко. Откуда она могла это взять?
«Ни с кем».
Может быть, и Клелия появилась так же? Неожиданно возникающие личности?
«Мэррин ... Мэррин...» «Ах, эта кровь...» «Он болен»...
Утомленный взгляд Дэмьена упал на книгу «Сатана». Он вспомнил первые строки:
«Не дай дьяволу увести меня...».
Каррас выпустил дым, закрыл глаза и закашлялся. Горло саднило. Глаза слезились от дыма. Он встал, повесил на дверь табличку «Прошу не беспокоить», выключил свет, задернул занавески, сбросил ботинки и рухнул на кровать. В голове мелькали обрывки мыслей. Регана, Дэннингс, Киндерман. Что делать? Он должен помочь, но как? Поговорить с епископом, имея лишь то немногое, что у него есть? Нет, рано. Пока еще он не может отстаивать свою правоту до конца.
Каррас подумал о том, что неплохо было бы раздеться и забраться под одеяло. Но он слишком устал. Тяжесть событий давила на него, а он хотел быть свободным.
«...Дай нам жить!»
«Дай мне жить!» – ответил он на это. Тяжелый глубокий сон постепенно окутал его.
* * *Дэмьен проснулся от телефонного звонка. Слабой рукой он потянулся к выключателю. Интересно, сколько сейчас времени? Он снял трубку. Звонила Шарон и просила его прийти прямо сейчас. Каррас снова почувствовал себя затравленным и измученным.
Он прошел в ванную, умылся холодной водой, натянул свитер и вышел из дома.
Было еще темно. Несколько кошек в испуге шарахнулись в разные стороны.
Шарон встретила его внизу. Она была в кофте и куталась в одеяло. Вид у нее был перепуганный.
– Извините, святой отец, – прошептала Шарон, – но я подумала, что вы должны это видеть.
– Что?
– Сейчас увидите. Только тише. Я не хочу будить Крис. – Она кивком пригласила Карраса следовать за ней.
Войдя в спальню Реганы, священник ощутил ледяной холод. Он нахмурился и недоуменно посмотрел на Шарон.
– Отопление включено на полную мощность, – прошептала она и взглянула на Регану, на страшные белки ее глаз, сверкающие при свете ночника. Казалось, Регана находится в бессознательном состоянии. Дыхание тяжелое, полная неподвижность. Трубка – на месте, сустаген медленно вливается через нос в горло ребенка. Шарон осторожно подошла к кровати, наклонилась и медленно расстегнула Регане воротник пижамы. Каррас с болью наблюдал за тем, как обнажается исхудалое тело девочки. По выступившим ребрам, казалось, можно было сосчитать остаток ее дней на этой земле.
Он почувствовал, что Шарон смотрит на него.
– Я не знаю, святой отец, может быть, это уже прекратилось, – прошептала она. – Но вы посмотрите на грудь. Брови Карраса поползли вверх. Он заметил, что кожа Реганы начала краснеть, но не на всей груди, а только местами.
– Вот, начинается, – шепнула Шарон.
По телу Карраса поползли мурашки, но не от холода, а от того, что он увидел на груди Реганы. Ярко-красными рельефными буквами на коже четко проступили два слова:
ПОМОГИТЕ МНЕ.
– Это ее почерк, – прошептала Шарон.
В 9 часов утра священник Дэмьен Каррас явился к президенту Джоджтаунского университета и попросил предварительного разрешения на проведение ритуала изгнания дьявола. Получив его, он отправился к епископу епархии. Тот серьезно выслушал рассказ Карраса.
– Вы уверены, что это настоящая одержимость? – спросил епископ.
– Я могу утверждать, что все признаки, описанные в «Ритуале», сходятся, – уклончиво ответил Каррас. Он все еще не осмеливался поверить в случившееся. Не разум, а сердце заставило его прийти сюда. Жалость и надежда, что внушение поможет излечить девочку.
– Вы хотели бы провести изгнание сами? – спросил епископ.
Дэмьен почувствовал в себе прилив сил. Ему захотелось сбросить с себя тяжкий груз и избавиться от надоедливого призрака собственного неверия.
– Да, конечно, – ответил он.
– Как ваше здоровье?
– В порядке.
– Вам когда-нибудь приходилось делать что-нибудь подобное?
– Никогда.
– Хорошо, мы примем решение. Конечно, в таких делах лучше всего иметь человека с опытом. Их, конечно, немного, но, возможно, кто-нибудь вернулся из заграничной миссии. Дайте мне время подумать. Когда что-нибудь прояснится, я сразу же поставлю вас в известность.
После того как Каррас ушел, епископ связался с президентом Джорджтаунского университета, и они поговорили о Дэмьене, уже второй раз за этот день.
– Да, он знает всю историю болезни, – заметил в разговоре президент. – Я думаю, не будет вреда, если взять его в качестве помощника. В любом случае необходимо присутствие психиатра.
– А кого пригласить для изгнания? У вас есть какие-нибудь предложения? Я ума не приложу.
– Здесь сейчас Ланкэстер Мэррин.
– Мэррин? Мне казалось, что он сейчас в Ираке. По-моему, я читал, что он работает на раскопках где-то в Ниневии.
– Да, рядом с Мосулом. Все правильно, только он уже закончил работу и три или четыре месяца назад вернулся. Он в Вудстоке.
– Преподает?
– Нет, работает над очередной книгой.
– Бог да поможет нам! Вам, однако, не кажется, что он слишком стар? Как его здоровье?
– Наверное, неплохо, иначе он не стал бы заниматься раскопками, не так ли?
– Думаю, вы правы.
– Кроме того, у него есть опыт, Майкл.
– Я этого не знал.
– По крайней мере так говорят.
– Когда это было?
– Мне кажется, 10 или 12 лет назад, по-моему, в Африке. Изгнание длилось несколько месяцев, он сам чуть не погиб.
