Марина Андреева - Ведьмина книга
— Воистину неисповедимы пути господни. У вас есть фотография Марии? — этот вопрос относился к Семёну.
Мужчина тут же достал телефон и нашел сделанную тайком от Светланы фотографию её сестры. Помнится, в тот день, когда он впервые оказался у Светы, его очень удивила реакция девушки, когда он посмотрел на стоявшую на тумбочке рамку с изображением темноволосой красотки. Семён сам не понял, зачем это сделал, но стоило Свете выйти из комнаты, он тут же кинулся к отложенной в сторонку фотографии, и достав телефон, сделал снимок. До сих пор он ему был не нужен и вдруг вот: не ждал, не гадал, а пригодился.
— Да… — тихо протянул Станислав, и взгляд его глаз едва уловимо изменился. В них сквозила нежность и тоска. — Я её знаю. Точнее знал, — поправился он и умолк.
Время шло. Катерина и Семён в ожидании смотрели на товарища, а тот, казалось, ничего кроме фото на экране телефона не замечал. В этот вечер им так и не удалось разговорить ушедшего в себя парня. Да и телефон забрать оказалось проблемой. Тот никак не желал расставаться с сохранённым там изображением.
Следующей ночью настойчивый телефонный трезвон выдернул Семёна из сна. Звонил Пётр:
— Семён Витальевич, — послышался из трубки взволнованный голос, — я не знаю, что с ним. До этого нормальный парень был, а тут как белены объелся. Носится по квартире, никому спать не даёт. Просит, чтобы ему денег в долг дали, клянётся, что вернёт, и твердит, что ему срочно надо куда-то уехать… — тараторил Пётр.
— Постой, кто — он-то? — сонно пробурчал всё ещё не проснувшийся Семён.
— Да этот… патлатый музыкант…
Семён мгновенно понял, о ком речь. Станислав поразил всех, выйдя из клиники не с пустыми руками, а с гитарой за спиной. Значит, он куда-то рвётся, но куда? Зачем? На эти вопросы Пётр ответить не мог.
— Продержите его до моего приезда, — бросил в трубку Семён и, отключив связь, кинулся собираться.
Благо в предутреннее время мосты уже были сведены, а на работу в такое время ещё никто не ехал. Да и сотрудники ДПС благополучно отсыпались в теплых постельках, что позволило Степану, игнорируя скоростные ограничения и светофоры, долететь до нужного дома за каких-то пятнадцать минут. Жильцы квартиры действительно стояли на ушах. Не сказать, что они были злы на всполошившего всех парня, скорее они были обеспокоены его навязчивой, маниакальной идеей куда-то срочно отправиться.
Пары несвязных на первый взгляд фраз хватило, чтобы Семён кое-что понял. Вот только объяснять что-то присутствующим не хотелось. Долго. Быстрее было бы, окажись тут Катерина, но она далеко.
— Петь, — взволнованный начальник не заметил, как перешёл на «ты» с подчинённым, да и тот, казалось, не придал этому значения. — Вот ключи. Где Катерина живёт, знаешь? Быстро гони к ней. По дороге звякнешь, предупредишь, чтобы к твоему приезду была готова. И сюда. Чем скорее, тем лучше.
Пётр, не задавая лишних вопросов, схватил барсетку с документами, ветровку, ключи и выскочил из квартиры. Как уж он умудрился так быстро обернуться туда и обратно, осталось тайной, но Катерина была на пороге квартиры уже через двадцать минут, хотя только до её дома было ехать как минимум столько же. Семён же всё это время ужом извивался и так, и эдак, стараясь удержать рвущегося в неизвестность Станислава.
— Успокойся, — подойдя к «патлатому», произнесла женщина.
«Он же не поддаётся внушению!» — хотел закричать Семён, с опозданием понимая: она бессильна, он зря гонял Петра…
— Внушение внушению — рознь, — повернулась к начальнику явно прочитавшая его мысли Катерина. — Я не собираюсь подавлять его волю и личность, но договориться и выяснить, что он задумал, могу.
Было видно, что Пётр не зря потратил время в дороге, успев обо всём рассказать женщине. Непонятно, что она имела ввиду под словами: «я не собираюсь подавлять его волю», но парень вскоре успокоился и, пройдя на кухню, начал рассказ. Семён лишь с удивлением уставился на до боли знакомый диктофон в руках Катерины. Получается, Пётр успел что-то объяснить той ещё по телефону. Иначе как бы она догадалась взять с собой этот девайс? А тем временем из парня информация лилась как песня. И была та песня о счастливом периоде его жизни: о побеге из клиники, о встрече с молодой парой, о чудесной, хоть и сумасбродной девушке, которую он боготворил. Порой молодой человек пускался в столь интимные воспоминания, что Семён отчаянно краснел, благо жильцы квартиры разбрелись по своим комнатам, а Катерина в это время мало на что реагировала.
Из его рассказа получалось, что, оказавшись на свободе, он рванул автостопом к морю. Подрабатывал в дороге пением, платили копейки, но и голодным он не был, а потом встретил Марию, и жизнь обрела смысл и цель. Цель — быть рядом с ней. Но потом… он и сам не мог понять, что его разозлило, но он вдруг бросил свою возлюбленную и уехал. И с этого момента пошла череда неудач, словно до того какая-то неведомая сила вела его навстречу к ней, расчищая невзгоды на пути, и тут отвернулась. В первом же городке его заграбастали полицейские. Документов на руках, естественно, не оказалось, и был отправлен запрос. На его беду, та самая колоритная внешность его и выдала. Парень оказался в розыске, и его вернули в психушку. А потом он вдруг понял, что скоро его выпустят. Кто? Почему? Он не знал, просто был уверен, что так будет. Описанные Катериной таланты, как оказалось, у него имелись, но были не развиты, а использовались интуитивно на уровне подсознания.
Семён взглянул на лежавшую неподалёку пачку бумаги и карандаш. Как оказалось, одна из новеньких очень любила рисовать и делала это на кухне. Очень кстати, — подумал мужчина и, стараясь не привлекать внимание «бастарда», накарябал: «Можешь его усыпить? Надо всё обсудить», после чего аккуратно показал листок начинающей возвращаться в реальный мир Катерине. Та лишь кивнула и, ничего не говоря, коснулась руками головы «бастарда». Парень тут же, как подкошенный, съехал по диванчику и засопел.
— Ну и сильна же ты, — только и смог покачать головой Семён.
— Если бы он осознавал свои способности, — повела бровью женщина, — я была бы бессильна. А о том, что они дремлют (очевидно, та имела в виду таланты), я поняла ещё в поезде.
— Ты не против, если я закурю? — взглянув на оставленную кем-то пачку сигарет, поинтересовался Семён и, получив разрешение, прикурил и глубоко затянулся.
Первая затяжка, казалось, порвала ему горло, вызвав жуткий приступ удушливого кашля, но он знал, что так будет, и повторил. В этот раз саднящее горло справилось, а с третьей затяжкой сознание заволокло легким туманом, мысли стали какими-то мягкими, легкими, а новость о грозящей Светлане угрозе не такой и страшной.
