Яцек Пекара - Молот ведьм
— Прощаюсь с господином бароном и остаюсь его самым покорным слугой, — сказал я.
— Прощайте, господин Маддердин, — произнёс он. — Возможно, мы ещё когда-нибудь встретимся, и у меня будет для вас другой заказ?
— Не знаю, позволят ли мои скромные способности хорошо справиться с порученным заданием, — произнёс я, пятясь. Он задержал меня жестом поднятой руки.
— Я бы не хотел, чтобы вы остались лишь с моей благодарностью и собственным удовлетворением. — Он слегка улыбнулся и подошёл ко мне. — Прошу. — Он залез за пазуху и подал мне большой, тяжёлый кошель из телячьей кожи, вышитой золотом. — Дабы вы сохранили обо мне хорошую память.
— Спасибо, господин барон, — я поклонился ещё раз. Не скрою, Хустоффер пробудил во мне уважение, и это самое уважение выросло ещё больше, когда я сразу за порогом заглянул внутрь мошны и увидел, что она полна золотых дукатов.
***До развилки дорог нас проводил Кнотте. Он был слегка пьян, а его холодные, голубые глаза на этот раз смотрели доброжелательно.
— И всё-таки вы были правы, — засмеялся он. — Вампиров нет. Внешность обманчива, не правда ли?
— Признаю, пьеса, придуманная господином бароном, была весьма убедительной, — ответил я. — А я доволен, что подтвердились мои предположения.
— Дааа, — проворчал он. — Колдун, обычное дело, а вампир это было бы что-то, правда? Сожалеете? Мне пришлось недолго подумать над его вопросом.
— В мире слишком много чудовищ, чтобы я желал их изучать, описывать, а потом истреблять, — произнёс я. — Но с другой стороны…
— Страсть первооткрывателя, а? — Он улыбнулся, а я пожал плечами.
— Наверное, да. Новые вызовы, новые вопросы, поиск ответов… В конце концов, именно это, помимо охраны врат нашей святой веры, является моей профессией и моим призванием.
— Ха! Вопросы! — сказал он. — Вы никогда не думали, господин Маддердин, что опасность вопросов в том, что можете услышать ответ?
— Господин Кнотте, — я рассмеялся. — Думаю об этом всегда. Впрочем, пребывая в обществе барона, вы, наверное, имеете много времени, чтобы задавать себе разнообразные вопросы.
— Хотя мы все служим его милости всего два года, но вы правы, господин Маддердин: что там говорить, странный это человек.
Мы попрощались сильным рукопожатием, а управляющий кивнул на прощанье моим спутникам. Мы поехали медленно, шагом, в сторону ближайшего городка, так, чтобы переночевать сегодня на приличном постоялом дворе и объехать трактир, в котором хромой корчмарь подавал исключительно скверное пиво и исключительно скверную еду. Я сказал ребятам, сколько мы заработали, а они засияли от радости, ибо такого прибыльного заказа давно у нас не было. Самым довольным бы, конечно, Второй, который должен был получить двойную долю.
— В Хез, а? — спросил Смертух, и глаза у него загорелись.
— Да, Смертух. К игорному дому, шлюхам и кабакам, чтобы ты мог как можно быстрее всё спустить, — ответил я.
Не то, чтобы я был лучше его. Зная мои привычки, этих золотых дублонов надолго не хватит, ибо когда мошна полна, ваш покорный слуга не привык жалеть денег на красивых девок, дорогое вино и роскошные пиры в кругу друзей. Хотя бы хорошо, что я не мог играть, ибо запрет на азартные игры был одним из капризов моего Ангела-хранителя. Он не хотел лёгкой жизни для меня, учтя, что я почти всегда выигрывал и почти всегда мог разоблачить любого мошенника. В связи с этим, мои «карточно-костяные» радости ограничивались невинной забавой со Смертухом и близнецами, где ставкой были самые мелкие медяки. Так, просто для развлечения. Хотя развлечением было собственно не выигрывать, а наблюдать за злостью приятелей, приходящих в бешенство от того, что ничего не могли поделать с моим непрекращающимся везением. А они всегда надеялись, что в конце концов выиграют. Ха, как говорит старая пословица, «не за то отец бил, что играл, а за то, что отыгрывался».
— Так что снова мы выжили, — вздохнул Первый.
— В компании Мордимер, как бы, небезопасно, но этого стоит, — заметил Второй. Смертух только улыбнулся своим мыслям, и я был уверен, что воображение завело его уже в Хез.
— Лучше быть, это, живым, чем мёртвым. — Первый с удовлетворением поделился с нами перлами своих дум.
— «А мне лишь то осталось ложе, где носом крот толкает хладный труп», — запел Второй не попадая как в слова, так и в мелодию. Мордимер, — подумал я с жалостью, — бедный, бедный Мордимер. И вдруг натянул поводья коня.
— Труп? — почти заорал я. — Труп?
— Ты чего это? Рехнулся? — посмотрел на меня Первый. Но я уже поворачивал в сторону замка.
— Ждите меня в корчме! — крикнул я через плечо и пришпорил лошадь. Я знал, что поступаю поспешно. Что я должен два, а может десять раз подумать, прежде чем попросить Хаустоффера о разговоре. Однако я также знал, что мне надо выяснить одно: как случилось, что трупы прислуги барона были чудесно очищены от всякой крови, если баронет не был вампиром? Кто и почему убил троих людей таким удивительным способом, если молодой Хаустоффер хотел рассечь горла жертв серебряным серпом, что несомненно оставило бы совершенно другие следы? Я должен был задать этот вопрос, хотя не был уверен, что ответ мне понравится.
Эпилог
— Ты вернулся, — сказал он задумчиво и приподнялся на подушках. — Будешь так любезен и нальёшь мне вина?
— Конечно, — ответил я и подал ему серебряный кубок.
— Зачем ты вернулся, инквизитор?
— Дабы знать. Дабы знать, что случилось с прислугой. Каким образом из них удалили кровь столь тщательно, и не оставив почти никаких следов на теле.
— Дабы знать, — повторил он. Он отпил глоток и поставил кубок на столик.
— Знание не есть добро само в себе, Мордимер. — Он неподвижно покоился, а его белые руки лежали на одеяле, будто крылья старой, мёртвой птицы. На сей раз сняв с пальцев перстни. — Может быть доброе знание и злое знание. Впрочем, ты сам узнал это лучше всех. Как инквизитор. Однако ты хочешь знать, независимо от того, куда это тебя заведёт. — Он внимательно на меня смотрел, но в его взгляде я прочитал что-то вроде понимания. — Точно хочешь?
— Точно, — тихо подтвердил я.
— Тогда ладно. Раз так. Смотри. — Он встал с ложа неожиданно легко и взял в руку висящий на стене крест. — Боюсь ли я священных символов? Сжигает ли распятие моё тело или ранит его до костей? Он повесил крест обратно и улыбнулся. Конечно, у меня могли быть видения, но мне показалось, что его клыки как бы больше, чем у нормального человека. Ох, бедный Мордимер, — подумал я. — Это безумие и тебя заключает в свои объятия.
