Влада Медвденикова - Дети войны
Он замолк, словно сбился с мысли. Я чувствовала его усталость, но еще сильнее было напряжение, оно дрожало в каждой частичке тела, пронизывало все движения. Мне хотелось успокоить его, отвлечь, заговорить о чем-то другом, но я не могла.
— Кто был на корабле? — спросила я.
— Все четверо предвестников Эртаара, — ответил Кори. — И Анкэрта.
Я зажмурилась. Анкэрта столько раз рассказывала о погибшем друге, звезде из своей команды. «Я чувствую его рядом, даже ближе, чем раньше. Он слышит меня сейчас», — так она говорила.
И предвестники Эртаара — может быть, они предчувствовали, что кораблю угрожает опасность? Не захотели покинуть его, и не успели даже взлететь с палубы.
Я открыла глаза, но все вокруг двоилось и мерцало от слез.
— Остальные внизу, весь отряд, — сказал Кори. — Я там был, говорил с ними, с Киэнаром, все очень волнуются за вас с Мельтиаром. — Он замолк на миг и вдруг добавил, с внезапной горечью и жаром: — Я не понимаю, почему Аянар не отправился забирать их! У него темнота, он мог, и он лидер народа, должен был!..
Я покачала головой, не в силах ничего ответить. Лидер народа, но не такой, как Мельтиар. Никто не сможет быть, таким, как он.
— Больше так не будет. — Теперь Кори говорил совсем тихо, голос был едва различим сквозь стук пульса и биение чувств. — Никто больше не поплывет так далеко один. Только вместе.
За его словами горели отчаяние и решимость, и я знала, о чем он думает, знала так ясно, словно он произнес это вслух: мы одна команда, навсегда останемся одной командой, и если нужно будет отправиться куда-то, мы пойдем, поплывем, полетим вместе, — я, Кори и Коул.
Пусть так и будет.
Пусть все будет хорошо с нами. И с Мельтиаром.
Пусть ничего плохо не случится с ним на этот раз.
43
— Я мог забрать флейту, — говорю я, — но не стал. Считаю, что союз важнее.
В ожидании ответа обвожу взглядом стоящих передо мной. Во всех воспоминаниях, даже последних, старшие звезды казались могущественными, недостижимыми. Но они люди, такие же, как все, — груз ответственности и прожитых лет оставил отпечаток на лицах.
Нет, не такие же, как все. Их свет не перепутаешь ни с чем.
Эйяна касается моей руки, хочет успокоить меня и успокаивается сама. Она переживала еще недавно, но теперь это чувство — как дальняя рябь на воде. Тревожилась обо мне? Или о моем задании? Это не важно. Встречаюсь с ней взглядом — глаза глубокие и темные, на губах тень улыбки. Отблески света дрожат на драгоценных камнях, вплетенных в волосы. Черный шелк одежды шелестит от движений.
Эйяна не осуждает меня.
Ильминар смотрит в пустоту. Он кажется расслабленным и смертельно уставшим одновременно. Сияние источника отражается в его зрачках, мерцает, скручивается водоворотом.
— Ты правильно решил, — говорит Цэри. Он стоит совсем рядом, мне не нужно дотрагиваться, чтобы ощутить его чувства. Он рад, что я вернулся. Или рад, что я правильно решил? Не важно. — Пророчество туманно, а союз наверняка будет полезен. Мы одобряем твой выбор.
Теплые слова касаются сердца, — но оно не желает радоваться. За этого выбора погибла моя звезда и четверо звезд Эртаара.
Сэртэнэ молча смотрит на меня. Мы одного роста — в воспоминаниях он казался выше. От его чувств не доносится даже эхо, словно между нами стена, литой металл.
Я невольно ищу пятого собеседника, но Эрэта здесь нет. Сегодня его очередь служить первому источнику, вбирать в себя живой голос магии, силу, звездный свет, — чтобы потом отдать городу и мне. Чтобы горы пропитались светом, а я послал сияющую силу каждому из своих предвестников.
Я чувствую эту силу повсюду. В воздухе и камнях, в дыхании, в звуках, и сильнее всего — в тех, кто стоит передо мной.
Сэртэнэ протягивает руку, — на запястье блестит золотом тяжелый браслет, — прикасается ко мне. Молчит, вслушиваясь в мою душу, а я по-прежнему не различаю его чувств.
Потом говорит:
— Твое наказание окончено. Запрет снят.
Мир застывает вокруг меня.
Вина все еще давит на сердце, но изнутри его разрывает другой шквал, — неистовое стремление, жажда. Я нужен, я нужен им, они нужны мне. Я помогу им, дам силу, дам цель. Я должен увидеть Рэгиля, должен увидеть Арцу, я слишком долго ждал, они слишком долго были без меня.
Как и Лаэнар.
Словно угадав, о чем я думаю, Цэри сжимает мое плечо и говорит:
— Больше никогда не бери на себя чужой вины.
Его голос звучит строго, но я знаю — Цэри добр ко мне. Я киваю.
— Приведи Лаэнара. — Сэртэнэ указывает вглубь коридора. — Пусть продолжит свою работу.
Коридор ветвится, изгибается как русло реки, но мне не нужно спрашивать путь, я знаю, где Лаэнар. Вижу его свет, — яркий, мерцающий, то голубой, то алый. «Знак несчастья» — так называли его звезду в старых книгах. Я говорил: «Ты принесешь несчастье нашим врагам», — и ошибся.
Я покидаю зал источника, иду прочь от старших звезд. Кори и Бета исчезли в другой стороне, я не встречу их по дороге, не пройду мимо двери, за которой они скрылись. Но мысль о Бете согревает меня на миг, и я ускоряю шаг.
Я слышу шаги, эхо подхватывает, разносит тихий звук. Это не Лаэнар, не его звонкая поступь по камню. Я заворачиваю за угол и вижу того, кто идет мне навстречу.
Здесь, среди темных стен и белых ламп, его серые волосы кажутся совсем светлыми, а глаза — как расплавленное серебро. Теперь он одет в цвет войны, и наша сила дрожит в его движениях, следует за ним, как тень.
Мой бывший противник. Эли, волшебник из Рощи, не знавший ничего о себе.
Он встречается со мной взглядом.
Эли хотел рассказать мне будущее тогда. Знал ли, что со мной будет? Предчувствовал ли, что сам окажется здесь?
— Тебе идет черный цвет, — говорю я и иду дальше.
К Лаэнару.
Он здесь, за этой дверью. Я протягиваю руку, но не успеваю назваться, — темная поверхность узнает мое прикосновение, покорно скользит в сторону, исчезает в стене.
За порогом стоит Лаэнар.
Он смотрит на меня так же, как смотрел столько раз. В глазах волнение, сильное, почти не отличимое от страха, и радость, вихрящаяся беспокойством. Он вот-вот произнесет мое имя.
Я едва замечаю, как переступаю порог. Сжимаю Лаэнара в объятиях, — так крепко, слишком крепко. Темнота бушует в груди, подступает к ладоням. Я не знаю, что сделаю сейчас. Хочу отшвырнуть его прочь и не хочу никогда отпускать, хочу убить его и хочу, чтобы он жил. Моя рука, стиснутая в кулак — на спине Лаэнара, там, где всегда смыкались его крылья.
Но у него больше нет крыльев.
Я отпускаю его и говорю:
