Евгения Грановская - Особняк у реки забвения
– Я не понимаю, – хрипло проговорила она и отвела взгляд от листка.
– Просто скажите, что здесь нарисовано, – услышала она странный, холодноватый голос врача.
Она снова посмотрела на рисунок, надеясь, что в первый раз зрение просто обмануло ее. Но нет, изображение не изменилось. На старом, почти ветхом листе бумаги детской рукой была нарисована женщина, лежащая на кровати. Горло у женщины было перерезано, и алая кровь забрызгала все вокруг.
– Этого не может быть… – слабо проговорила Ирина.
Доктор склонился над ней, и она увидела два налитых кровью глаза.
– Может, – холодно сказал мужчина.
– Нет! – хрипло выдохнула Ирина. – Нет!
Она хотела оттолкнуть доктора и вскочить с кровати, но холодные пальцы сдавили ей горло и прижали к подушке. Последним, что увидела Ирина перед тем, как свет померк в глазах, был сверкнувший в руке доктора медицинский скальпель.
* * *Ирина проснулась внезапно, как от толчка. Открыв глаза, она обвела взглядом холл и увидела, что Максим и вице-мэр спят. Лишь тьютор сидел за столиком спиной к ней, склонившись над книгой.
Слава богу, ей всего-навсего приснился ужасный сон!
Немного успокоившись, Ирина услышала тихое бормотание Тимура Маратовича. Тот читал книгу вслух, и, прислушавшись, Ирина услышала нечто странное.
– Микроб псевдомонас живет в дыхательных путях пациентов, – хрипло бормотал Тимур Маратович. – Оттуда он переселяется на внутреннюю поверхность трубок дыхательного аппарата и там размножается. Из-за псевдомонаса в реанимационных отделениях стоит неистребимый сладковато-гнилостный запах…
Ирина поморщилась: какая-то медицинская белиберда. Где только тьютор взял такую дурацкую книгу?
Почувствовав потребность посетить туалет, она тихонько поднялась с кресла. Посмотрела на спящего Максима и подумала, не разбудить ли его. Однако не решилась. Максим вымотался так сильно, что у него даже лицо осунулось. Пожалуй, в гроб краше кладут.
Да и смысла в его пробуждении не было. Ей всего лишь нужно дойти до туалета. Тимур Маратович не спит, и, если что-нибудь случится, она успеет позвать на помощь.
Проходя мимо накрытого шторой мертвого Ханта, Ирина запретила себе смотреть на него, но не выдержала и взглянула. В расположении тела ей почудилось что-то странное.
Она остановилась и посмотрела на труп внимательней. Да, так и есть. Расположение тела изменилось. Раньше Хант лежал перпендикулярно к окну, а теперь – вдоль. По спине Ирины пробежал холодок. Кому понадобилось двигать мертвое тело?
А может, она ошибается? Да, наверное, ошибается.
«Не стоит забивать себе голову всякой ерундой», – подумала Ирина и хотела пойти дальше, но тут штора, накрывающая труп, тихонько шелохнулась, и из-под нее выпала бледная окровавленная рука.
Ирина оцепенела. Несколько секунд испуганно смотрела на руку мертвеца, затем перевела взгляд на тьютора и позвала громким шепотом:
– Тимур Маратович!
Тьютор оторвал взгляд от книги. Она увидела его сизую щеку, кончик серебристой бородки, темный глаз.
– Тимур Маратович, – снова окликнула Ирина, – здесь творится нечто странное.
Тьютор что-то негромко проговорил, но она не расслышала, что именно. Ей вдруг показалось, что откуда-то потянуло сквозняком.
– Вы что-то сказали? – переспросила Ирина. И услышала свистящий шепот.
– Ты… Ты это сделала…
Ирина попятилась, с изумлением глядя на тьютора.
– Что? – переспросила хрипло. – Что вы сказали?
– ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА. ТЫ!
По коже Ирины пробежал мороз, на глазах выступили слезы.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – дрогнувшим голосом пробормотала она. – Что я сделала?
– ВСЕ ЭТО ИЗ-ЗА ТЕБЯ!
– Господи… я правда не знаю, о чем вы. Я ни в чем не виновата.
Тимур Маратович стал поворачиваться, тихонько бормоча. Ирина невольно вслушалась в его гипнотическое бормотание, как кролик вслушивается в шипение змеи:
– Микроб псевдомонас живет в дыхательных путях пациентов… Я ВЫПОТРОШУ ТЕБЯ!.. Оттуда он переселяется на внутреннюю поверхность трубок дыхательного аппарата и там… ВЫПОТРОШУ, КАК КУРИЦУ!.. Из-за псевдомонаса в реанимационных отделениях стоит неистребимый сладковато-гнилостный запах…
Ирина стала медленно отступать к стене, в отчаянии думая:
«Это сон. Опять сон. Нужно проснуться!»
Она сжала кулаки, разомкнула губы и приказала себе севшим от ужаса голосом:
– Просыпайся! Давай же, просыпайся! Ну!
11
– Ирина Михайловна, что с вами?
Она открыла глаза и испуганно уставилась на тьютора.
– Да что с вами? – тревожно спросил тот.
Ирина судорожно сглотнула слюну.
– Я что, уснула? – хрипло спросила она.
– Да, вы спали. И стонали во сне.
– Что с тобой? – услышала Ирина голос Максима и вслед за тем увидела его встревоженное лицо.
– Сон плохой приснился. – Она огляделась и увидела, что за окнами бледный свет. – Уже утро?
– Да, – ответил Максим. Он протянул руку: – Помочь тебе встать?
– Спасибо.
Пальцы у Максима были прохладные. Ирина почувствовала, что в холле царит лютый холод, и передернула плечами.
– Холодно здесь, – сказала она, поднимаясь на ноги.
– Камин потух, – уныло отозвался тьютор.
Вице-мэр и профессор Мезенцев уже были на ногах. Оба стояли у окна и смотрели на лес. Тимур Маратович подошел к ним и тоже стал смотреть на лес.
– Умыться бы, – тихо сказала Ирина.
– За барной стойкой есть кран. – Максим взглянул на ее припухшее со сна лицо и улыбнулся: – Ты прелестна.
– Скажешь тоже, – насмешливо отмахнулась Ирина.
Повернулась к стойке и вдруг замерла, наткнувшись взглядом на укрытый шторой труп. Он лежал в том же положении, что и вчера вечером, – ногами к окну и головой к креслу. Кровь на шторе засохла и потемнела.
Ирина отвернулась.
– Прости, что тебе приходится на это смотреть, – тихонько сказал Максим.
Она качнула головой:
– Тебе не за что извиняться.
Чуть повернувшись, Ирина посмотрела на Максима и подумала о том, как же дорог ей стал этот парень за какие-то сутки. Он наклонил голову и осторожно коснулся ее чуть приоткрытых губ своими губами. На мгновение Ирина расслабилась, словно все ее тревоги, боль, отчаяние Максим забрал себе.
– Я люблю тебя, – прошептала она одними губами, словно хотела попробовать фразу на вкус.
Интересно, произносила она ее когда-нибудь раньше?
– Что? – не расслышал Максим.
Ирина улыбнулась, поцеловала его в щеку и направилась к бару. Лишь сполоснув лицо холодной водой, она окончательно пришла в себя.
– Во сколько точно должен прийти автобус? – спросил толстяк вице-мэр нервным голосом.
