Яцек Пекара - Молот ведьм
— О, Мордимер, — сказал он, а я упал и стал дышать, будто выброшенная на берег рыба.
— Эй, там! — крикнул вниз близнец. — Привяжите нам факелы к верёвке!
— Немного тише! — Я дёрнул его за плечо, потому что крик разнёсся эхом по гроту. Мы сидели в небольшой пещерке, я в полумраке видел спускающийся в темноту узкий проход. Там было немного места, но низко склонившийся человек мог пройти свободно. Однако я пока не замечал никаких следов человеческого присутствия, хотя смотрел усердно. Впрочем, скоро я мог приглядеться ещё внимательнее, поскольку мы высекали огонь и зажигали два факела.
— И что? — Второй подбородком показал на узкий коридор. — Идём, как бы? Я стрельнул слюной сквозь зубы и заглянул в мрак, выставляя факел перед собой. И всё равно видел немного. Я колебался. Поход внутрь известковой пещеры мог быть опасным не столько по причине подстерегающих врагов (ибо в их присутствии я вовсе не был уверен). Мне не улыбалось навсегда остаться на дне подземного лабиринта, а я знал, что для этого достаточного одного неосторожного шага или даже случайно отколовшегося от пола камня. Второй нетерпеливо постучал костяшками пальцев в стену.
— Ну, или туда, или обратно, — подгоняя, пробормотал он. Я прекрасно мог обойтись без его мудрого и ой как продуманного совета. Я слегка пожал плечами.
— Пройдём пару шагов, — решил я. — Но осторожненько, близнец, будто идёшь по стеклу.
— А я что, как бы, ребёнок? — надулся он и первым погрузился во мрак. Я последовал за ним, старясь держаться поближе. Правда, близнец, как на мой вкус, шёл несколько быстро, но я знал, что он при этом не менее осторожен. В конце концов, его во многом можно было упрекнуть, но не в том, что он не уважал собственной жизни.
— Охо-хо, — сказал он.
— Что там?
— Смотри. — В трепещущем свете факела я увидел, как он вытянутой рукой показывает на скалу. Я последовал взглядом за его пальцем.
— Закопчённые, — сказал я.
— Ну да, закопчённые. Кто-то долго тут стоял, пламя даже оставило след на скале.
— Вольфганг говорил, что пещера раньше использовалась взбунтовавшимся мужичьём. Может это ещё от них следы?
— А я знаю? — задумался он. — Нет, Мордимер. Это свежатина.
— Поищем ещё чего-нибудь, — решил я.
И тогда я услышал шум. Так, будто кто-то сделал неосторожный шаг и теперь старался аккуратнее поставить ногу. Вот только, звук донёсся с места, которое было ни перед нами, ни за нами, а над нами. Я вытянул факел, но конечно ничего не увидел. Или, может, кто-то таился на скальной полке, на чём-то вроде естественного, известкового балкона, и видел нас как на ладони, ведь мы сами ему светили?
— Отступаем, близнец! — прошипел я. — Скорей!
Второму этого не надо было повторять дважды. Он крутанулся как волчок, скользнул мимо меня и помчался в сторону выхода из пещеры. Я последовал за ним как мог быстро. Но уже упоминал, что я ни настолько ловкий, ни настолько быстрый, как близнецы. Хотя я предусмотрительно отбросил за себя факел, чтобы не становиться лёгкой целью, однако кто-то попал в меня. Почувствовал сильный удар по ногам, шнур оплёл мои лодыжки, и я растянулся на земле. Сразу после этого я услышал, как кто-то спрыгивает и бежит ко мне. Я перекатился на бок, но сначала что-то вдарило в стену рядом со мной, а во второй раз, увы, это самое что-то вдарило мне прямо по голове. Ну и на этом закончилась безопасная рекогносцировка Мордимера.
***Не знаю почему, но баронета я представлял молодым, высоким человеком, с чёрными волосами, проницательными, тёмными глазами, орлиным носом, выступающими скулами и смуглой кожей. Его образ был так точно нарисован под моими веками, что я очень удивился, когда воображение встретилось с реальностью. Ибо на самом деле сын барон Хаустоффера был невысоким человечком с волосами цвета грязного льна, вдобавок слишком длинными, а взамен за это сильно поредевшими. Его лицо было покрыто налившимися гноем прыщами, а нос был отмечен сине-красными кровоподтёками от лопнувших сосудов. И ему было не двадцать с чем-то лет, а по крайней мере пятьдесят. К этому солидный живот и лежащее на шее горло. Всё это свидетельствовало о пристрастии к вредной пище и большому количеству крепких напитков.
— Папочкин инквизитор, — прохрипел он с довольной усмешкой. Зубы у него были все, но так расставленные, что между любыми двумя я видел широкую щель.
Я кивнул ему вежливо, а скорее хотел кивнуть, поскольку меня связали столь крепко, что и вздрогнуть не очень мог. Во всяком случае, мне удалось слегка двинуть шеей.
— Свет, — рявкнул он куда-то за себя, и я тотчас увидел его спутников, сносящих факелы. Только тогда я заметил в центре пещеры углубление в скале, что-то вроде неглубокого, но просторного бассейна. Стенки и дно его были отмечены коричневыми потёками. Я уже знал, откуда доносится запах застарелой крови, который я почувствовал раньше. На краю бассейна стояла статуэтка высотой в локоть из чёрного камня, и мне казалось, что она смотрит прямо на меня глазами, сделанными из немалой величины рубинов. На чёрном камне я тоже видел следы потёков.
— Выходит, это ты вампир, — сказал я. — А скорее, как вижу, пытаешься им стать.
Он потёр нос кончиками пальцев и всмотрелся в меня с нездоровым интересом. У меня было стойкое впечатление, что он думает, сколько крови сможет из меня выкачать. Но может это только моё больное воображение подсказывало мне такие образы.
— Это правда, — признал он и приблизился на несколько шагов. — Как только проведу до конца ритуал, мой дорогой инквизитор, смогу сказать о тебе: кто ест от тела моего и пьёт кровь мою, у того жизнь вечная, — засмеялся он и подмигнул ей.
— Богохульствуешь, — сказал я.
— Я привык. — Он легкомысленно махнул рукой. — Значит папочка велел тебе убить меня, так ведь? Знаешь почему, милый мальчик? Я уже не мальчик и равно никогда не старался быть милым, но понимал, что у молодого барона именно такая, а не иная манера выражения. Поэтому я решил, что, находясь в моём положении, лучше замечания ему не делать.
— Господин баронет наверняка соизволит просветить меня, — сказал я вежливым тоном.
— Ну конечно, соизволю! Папуле пришлось когда-то дать торжественное обещание, что ни он, ни его люди никоим образом не причинят вреда мне или кому-то из моих. А папуля такой, какой есть, но клятвы соблюдает, — вздохнул он несколько театрально. — Жаль, я тогда не подумал, что он наймёт себе инквизитора. Ха! Инквизитора! Папуля! — Явно вся ситуация его не только удивляла, но также забавляла. Меня как бы меньше.
— Что ж, иногда поворот дела удивляет нас всех, — констатировал я.
