Джим Батчер - Холодные деньки
— Ух. Ну да. Нам не стоит сходить с причала. Не сегодня.
Я хорошо расслышал недовольство в голосе Томаса:
— У острова трусики, что ли, туго затянуты?
— Думаю, что с нами может случиться что-то плохое, если мы попытаемся пойти с ним, — озабоченно ответила Молли. — Что бы ни происходило… Предел Демона желает, чтобы лишь Гарри мог увидеть происходящее.
— А чего бы ему просто не жениться на нём? — шёпотом пробурчал Томас.
— Да мы вроде как уже, — ответил я.
— Мой братец… геосексуал?
Я хмыкнул:
— Давай будем считать это деловым партнёрством. И порадуемся, что он на нашей стороне.
— Он не на нашей стороне, — тихо заметила Молли. — Но… думаю, что он точно на твоей.
— Это одно и то же, — предупреждающе сказал я, обращаясь к острову. — Ты слышал? Они — мои гости. Будь вежлив.
Вибрирующая напряжённость острова нисколько не изменилась. Ни на йоту. Она исходила с неизбежностью древнего ледника, который не пошевельнётся по желанию эфемерного маленького смертного, неважно, чародей он или нет. У меня возникло ощущение, что понятие «вежливость» просто отсутствовало в словаре Предела Демона. Мне, видимо, придётся довольствоваться тем, что он воздержится от насилия.
— Мы ещё поговорим об этом, — я постарался, чтобы это прозвучало, как угроза.
Предел Демона это не волновало.
Я чертыхнулся, взвалил Винчестер на плечо и пошёл один.
Меня охватывает странное ощущение, когда я иду по острову. Это как идти внутри своего дома в темноте, за исключением того, что я не знал устройство ни одного дома так же хорошо, как остров. Я знал, где лежит каждый камешек, где на моем пути встретится выступающий корень, знал, даже не напрягая никаких своих чувств. Идти в темноте было так же просто, как по тротуару днём, а может, и ещё проще. Мне даже не нужно было использовать зрение. Здесь каждый шаг был уверенным и каждое движение, которое я совершал, было простым, эффективным и необходимым.
Мой путь проходил через полосу кустарника, я почти не издавал шума, ни разу не споткнулся. Я согласился с одинимиз замечаний Молли — столкновение энергий в воздухе был настолько диссонирующим, что большинство животных убрались отсюда, во всяком случае те, кто смог. Олени ушли. Ушли птицы, еноты, а также скунсы — думаю, это было чертовски длинным заплывом к ближайшему берегу озера, хотя животные способны плавать на длинные расстояния. Мелкие млекопитающие — мыши, белки и тому подобное — остались, они столпились на десятиметровой прибрежной полосе по всему периметру острова. У змей был праздник, они слишком недалёкие, чтобы понимать, что у скоро у них начнутся проблемы с пищеварением.
Я нашёл тропинку, которая вела к вершине холма, самой высокой точке острова. Для облегчения подъёма на ней были неравномерные ступеньки, вырезанные прямо в склоне. Они были достаточно коварны, нужно было идти по ним со всей осторожностью или обладать островным всезнанием.
На вершине холма лежали руины каменного маяка. Разрушившись много лет назад, сейчас он имел форму разжёванного временем бункера. Рядом с разрушенной башней кто-то собрал домик из осыпавшихся камней. Когда я увидел его в первый раз, это было квадратное приземистое сооружение без крыши. Мы с Томасом планировали восстановить крышу, чтобы у меня было место для ночёвки, где я мог бы разжечь огонь и согреться, но у нас так и не дошли до этого руки, всё полетело к чертям собачьим. Дом остался пустым, прибитым и несчастным, но сейчас я видел, что внутренние стены окрасил мягкий золотистый жар огня. Чувствовался запах дыма.
Кто-то развёл для меня огонь.
Я начал пробираться вперёд с удвоенной осторожностью, оглядываясь по сторонам не только с помощью чутья, но и глазами, на случай того, что моё всезнание окажется почти всезнанием, но так и не обнаружил ни единой угрозы. Я вошёл в хижину и оглянулся.
В очаге горел огонь, на раскладном столе лежала груда массивных пластиковых коробок с едой, в которых она может храниться по несколько месяцев. Такие контейнеры не по зубам даже животным. В ящике на полу лежало походное оборудование, я не торопясь взял оттуда кофейник и наполнил его водой с помощью старого насоса, который стоял сразу же за дверью. Я бросил несколько щепоток кофе, повесил кофейник на каминную перекладину и пододвинул его к огню.
Я вынул череп и уложил его на столе.
— Так, Боб. У нас есть работа, — сказал я. — Ты ведь всё слышал?
— Ага, — ответит он, в его глазных впадинах зажглись огоньки. — Остров скоро бабахнет.
— Наша задача — узнать, что творится, почему и как нам остановить это.
— Блин, и как я сам не догадался, Гарри?
— Это — материал под грифом «совершенно секретно», — сказал я. — Всё, что ты здесь узнаешь — строго между нами. Если ты попадешь в руки к кому-нибудь другому, я хочу, чтобы ты компактно упаковал весь этот вечер и запер в каком-нибудь надёжном уголке. Только не вздумай снова откалывать от себя кусок личности, как было со Злым Бобом.
— Понял, совершенно конфиденциально, — ответил Боб. — И чтобы создать импульс, достаточный для отделения целого нового меня, потребуется намного больше, чем одна ночь работы с тобой</ i>. Для этого мне нужно узнать что-то действительно стоящее.
— Меньше оскорблений, больше анализа.
Лучи, выходящие из глазниц черепа, разгорелись ярче. Они прошлись влево и вправо, вверх и вниз, высвечивая всё вокруг, словно тюремные прожекторы. Боб при этом издавал задумчивые звуки.
Я тем временем занялся кофейником. После того, как он несколько минут покипел, я снял его с огня, добавил немного холодной воды из насоса, чтобы осела гуща, и налил себе чашку. Потом добавил немного сухих сливок и щедрую порцию сахара.
— С тем же успехом ты мог бы пить сироп, — пробормотал Боб.
— И это говорит парень, у которого даже нет вкусовых рецепторов, — парировал я. Затем сделал маленький глоток и продолжил:
— Вообще-то я привёз тебя сюда, чтобы ты осмотрел это место.
— Угу, — рассеянно сказал Боб.
— Ну, так что? — спросил я.
— Хм… — замялся Боб. — Я всё еще работаю над внешним слоем заклинаний на камнях этого коттеджа, Гарри.
Я нахмурился:
— Э… Что?
— Ты ведь видел символы на них, верно?
— Конечно, — я отхлебнул кофе. — Они вроде как засветились, когда…
На несколько секунд тошнотворный, отупляющий ужас и боль заполнили мои мысли. Пару лет назад я воспользовался Взглядом, чтобы посмотреть на ту жуткую тварь, и это не та ошибка, которую можно искупить. Теперь память об истинном облике этого существа была заперта в моей башке, и она не исчезнет и не изгладится… никогда.
