Гай Смит - Лагерь
Паника, грозившая охватить его с прошлого вечера, овладеть им, заставила броситься к выходу, расталкивая посетителей.
— Эй, послушайте, что вы себе, черт возьми, позволяете?!
Он не обращал внимания на сердитые возгласы и вскоре очутился на улице. Поток туристов тек в двух направлениях: одни спешили к подъемнику, чтобы попасть на пляж, другие торопились на бинго. Только что врубили музыку; он зажал уши ладонями, чтобы не слышать ее. Что вы сделали с моей девушкой, подонки?!
Нет, не может быть, что убитая девушка — Сара. Почему же нет? Потому что это всегда кто-то другой, кто-то незнакомый. Это обязан быть кто-то другой. Он остановился возле галереи автоматов, прислонился к столбу. Надо рассуждать логически, составить план действий.
— Когда я скажу «бери пушку», то бери ее. Или мотай отсюда!
Норман обернулся и увидел упрямое усатое лицо, глаза, смотревшие на него в упор. Настоящий убийца, только что неживой. Его профессия — смерть. Норман вздрогнул, почувствовал, как у него забилось сердце. У тебя нервы сдали, соберись.
Он бесцельно побрел дальше. Ему необходимо было поговорить с кем-то, задать вопросы. Кто-то должен знать. Эта мысль, слабая надежда засела в его спутанном сознании. Офис службы безопасности у входа в лагерь. Они должны знать, кто же еще? Он вспомнил, что видел дверь с табличкой «Информация», и это означало, что люди, находящиеся за ней, должны отвечать на вопросы. Что ж, он собирался задать несколько вопросов.
Он еле удержался, чтобы не побежать. Я хочу знать самое худшее. Никакого вранья, только правду. Если Сару убили, он должен будет смириться с этим. Он пробирался сквозь толпу отдыхающих, идущих ему навстречу, ругая их, ненавидя их, потому что они беззаботно смеялись. Им было плевать, кто была эта жертва убийцы, лишь бы не кто-то из них.
Норман остановился на широкой асфальтовой дорожке, глядя на здание службы безопасности. Было в этом строении что-то зловещее: человек в форме на посту в будке, шлагбаумы на дороге. Домик с зарешеченными окнами, куда они помещали задержанных. Что-то вроде КПП. Если твои документы не в порядке, ты не можешь войти или выйти. А если попытаешься броситься через заграждения, тебя скосят очередью — вон в окне автомат, и он направлен прямо на тебя. Идиот несчастный, это же компьютер!
Он постарался идти нормальным шагом по площадке, ноги едва держали его, он весь дрожал, во рту пересохло. Он знал, что когда заговорит, его нижняя губа начнет дрожать, он станет заикаться.
Он попытался отыскать дверь с надписью «Информация», которую заметил вчера. Двери были без табличек, почти все закрыты. Парень у шлагбаума пристально наблюдал за ним, одновременно проверяя бумаги у водителя; махнул рукой, разрешил проехать. Больше автомобилей не было, и он повернулся к Норману.
— Могу я тебе помочь, приятель?
— А… да, — собственный голос показался ему чужим, больше похожим на хриплый шепот, как будто у него было воспаление миндалин. — Я… я… Где здесь бюро информации?
— Да вот же! — он произнес это таким тоном, словно хотел спросить: «Ты что, болван, читать не умеешь?» Палец его указал на белую табличку с красной надписью: ИНФОРМАЦИЯ. О, дерьмо! — Над дверью же написано.
Норман кивнул, двинулся к домику, похожему на старый военный барак. Он почему-то был поднят над землей, как фургон на подпорках. К полуоткрытой двери вела небольшая лесенка.
За столом, похожим на прилавок, сидел седой человек. Может быть, пенсионер, работающий на полставки, подумал Норман. Он проверял какие-то билеты, сортируя их, как будто это была игра на терпение. Взглянув на Нормана, он опять опустил глаза. Тебе придется подождать, сынок, я занят. Из угла его рта свешивалась сигарета, тонкая струйка дыма поднималась к носу и глазам, но он вроде бы и не замечал этого. От его грохочущего бронхиального кашля разлетался пепел, но он и этого не замечал. Он тщательно проверял и перепроверял билеты, складывая корешки в аккуратную пачку и перевязывая ее.
Он взглянул на Нормана вопросительно, но молча. Очевидно, ему уже до смерти надоело с самого начала сезона повторять «Могу ли я помочь вам».
— Я… ищу… кое-кого, — это прозвучало глупо.
— Ребенок пропал? Как его звать?
— Нет-нет, это моя девушка.
— Как звать?
— Сара. Сара Мейс.
— Номер шале?
— Тридцать семь. Красный лагерь. Я живу в тринадцатом.
Служащий укоризненно глянул на него. Полуухмылка. Кого ты дуришь, парень? Ты что, хочешь сказать, что вы спите в разных шале?
Он принялся быстро листать журнал регистрации отдыхающих, нашел нужную страницу, провел карандашом до низа. Другой рукой он размял конец сигареты в почти полной пепельнице, достал пачку из кармана и вытянул зубами сигарету. Щелкнула зажигалка, появилось облачко дыма, возобновился грохочущий кашель. И все это время он не отрывал глаз от журнала перед собой.
— Тридцать семь, Джоунз. Вы, должно быть, ошиблись, дружище, — он наслаждался растерянностью Нормана; и не пытайся меня учить, для доказательства у меня есть записи.
— Здесь какая-то ошибка, — Нормана прошиб холодный пот, он задрожал. — Я знаю, потому что…
— Да, ошибка есть, — служащий потянулся и достал с полки у себя за спиной еще одну пачку желтовато-коричневых билетов, стянул с нее тесьму. — Ваша ошибка! Послушайте, мне некогда, идите и выясните номер шале вашей подружки и…
— Фамилия ее Мейс. М-Е-Й-С. Сара.
— Фамилии мне ни к чему, меня интересуют только номера. Вы спросили про Красный лагерь, номер тридцать семь. Я вам сказал. Джоунз. Это все, что я могу вам сообщить, даже если вы спросите меня десять раз подряд.
Норману показалось, что под ним задвигался пол, как будто он вошел в автобус, который уже начал отходить. Он вцепился в край стола, чтобы удержаться на ногах, и это ощущение прошло.
— Я хочу увидеть начальника, — Норман намеревался произнести это напористо, как требование, но получилось больше похоже на просьбу. —
— Службу безопасности возглавляет Досон, — сказал он с легким презрением. — Сегодня у него выходной. Здесь только я и Джепсон на воротах. А он вам не сможет помочь.
— Я имею в виду начальника лагеря.
— Вы хотите сказать главного управляющего, — он уже приступил к сортировке новой пачки билетов. — Его офис в здании главной регистратуры. Но вы к нему не попадете. Он принимает только по предварительной договоренности, а не просто по требованию. У вас должна быть веская причина, — его кашель все усиливался, сигарета во рту дрожала, крупинки пепла летали в воздухе как тихие снежинки. А теперь отвали, будь добр.
Норман держался за перила, когда спускался по лестнице, Или он сошел с ума, или они. Иисусе, он же знал, что Мейсы жили в тридцать седьмом, и спорить тут нечего. Спорить мог только какой-нибудь раздражительный сотрудник службы безопасности.
