Клайв Баркер - Явление тайны
Абернети не колебался бы ни минуты. Он всегда предпочитал слухи фактам, а грязь – честности. Но тайна Гроува, которую Грилло видел везде: и в доме Бадди, и на краю его зияющей могилы, – требовала от него честного и полного рассказа, иначе он добавил бы путаницы и ничего никому не объяснил.
Первым делом он попытался расположить по порядку услышанное им за последние сутки: от Теслы, от Хочкиса, от Рошели и теперь от Эллен. К моменту возвращения в отель в его голове уже начали складываться контуры «Истории Бадди Вэнса». Но едва он сел за письменный стол, в голове его разлилась боль, лоб покрылся потом – первые признаки болезни. Он не желал замечать этого, пока не накатал двадцать страниц сумбурных заметок. Только после этого он осознал, что если его не укусил Человек-шар, то его создатель успешно заразил гостя гриппом.
6
На пути от Центра к дому Джо-Бет Хови понял, почему она упорно считала все, происшедшее между ними за эти дни, делом рук дьявола. Ничего удивительного: ведь она работала рядом с этой истеричкой в магазине, доверху наполненном мормонской литературой. Теперь, после разговора с Луис Нэпп, он хотел найти, наконец, Джо-Бет и объяснить ей, что в их отношениях нет никакой вины ни перед Богом, ни перед людьми и что в них не кроется никакой чертовщины.
Но эта его попытка не увенчалась успехом. Сначала он не мог даже попасть в дом. Он стучал и звонил в дверь минут пять, инстинктивно чувствуя, что внутри кто-то есть. Только когда он встал посреди улицы и принялся громко звать, глядя на закрытые окна, он услышал лязг открываемого замка и вернулся к крыльцу, чтобы объясниться, вероятно, с матерью Джо-Бет, Джойс Магуайр. С матерями ему везло; помогали очки, заикание и весь его вид примерного ученика. Но миссис Магуайр не обратила на это никакого внимания. Ее слова повторили слова Луис Нэпп.
– Ты не нужен здесь. Уходи. Оставь нас в покое.
– Мне нужно поговорить с Джо-Бет. Ведь она дома?
– Да, дома. Но она не хочет тебя видеть.
– Я хотел бы услышать, как она сама это скажет.
– Вот как? – и миссис Магуайр, к его удивлению, открыла перед ним дверь.
Внутри было темно, но он сразу увидел Джо-Бет, стоящую в дальнем конце холла. Она была в черном, словно собиралась на похороны. Светились только ее глаза.
– Скажи ему, – велела мать.
– Джо-Бет, – подал голос Хови. – Можно мне поговорить с тобой?
– Ты не должен был приходить, – тихо сказала Джо-Бет. Он едва расслышал ее сквозь омертвевший воздух. – Это опасно для всех нас. Не приходи сюда больше.
– Но я хотел поговорить с то...
– Бесполезно, Хови. Если ты не уйдешь, произойдут страшные вещи.
– Какие?
Но ответила не она, а ее мать.
– Ты не виноват, – ярость, с которой она его встретила, вдруг куда-то ушла. – Никто не винит тебя. Но пойми, Ховард: то, что случилось с твоей матерью и со мной, еще не закончилось.
– Нет, я этого не понимаю, – ответил он. – Совсем не понимаю.
– Может, это и к лучшему. Но все же уходи. Прямо сейчас, – она уже хотела закрыть дверь.
– П-п-п, – начал Хови, но прежде, чем он успел выговорить «подождите», дверь захлопнулась.
– Черт, – пробормотал он.
Несколько секунд он, как дурак, смотрел на закрытую дверь, пока на другой ее стороне возвращались на место замки и засовы. Поражение было полным. Его отвергала не только миссис Магуайр – Джо-Бет присоединилась к ней. Он не стал пробовать еще раз.
План действий родился у него, когда он уже шел по улице прочь от дома.
Где-то в лесу есть место, где миссис Магуайр, и его мать, и комик испытали страх. Может, именно там, на этом месте, он найдет дверь, которую не так легко будет закрыть перед ним.
* * *– Так будет лучше, – сказала мать, когда звук шагов Хови замер вдали.
– Я знаю, – отозвалась Джо-Бет, продолжая глядеть на запертую дверь.
Мама права. События прошлой ночи – визит Джейфа и то, что он забрал у них Томми-Рэя, – значили прежде всего то, что ни в ком нельзя быть уверенным. Брат, которого она знала и любила, был отнят у нее неведомой силой, явившейся из пошлого. Все, что происходило в Гроуве, было частью этого. И Хови тоже. Но, виновник или жертва, он своим приходом в их дом грозил разрушить хрупкую преграду, которую они воздвигли перед кошмаром прошедшей ночи.
Но от этого ей не было легче. Ей хотелось кинуться к двери, распахнуть ее настежь, окликнуть его, сказать ему что-нибудь хорошее. Но что теперь могло быть хорошего? Разве может она общаться с этим парнем, своим вероятным братом, даже если она ждала его всю жизнь?
У матери был ответ на это; вечный ответ.
– Мы должны молиться, Джо-Бет. Молиться за избавление от бедствий. «Да развеется сила проклятого, кого Господь проклял от уст своих, и да уничтожится он славой Господней...»
– Не вижу я никакой славы, мама.
– Она грядет! Грядет!
– Не думаю, – Джо-Бет вдруг представила, что вечером вернется Томми-Рэй, вернется и на вопрос о Джейфе ответит невинной улыбкой, будто ничего не случилось. Был ли он тем Проклятым, о гибели которого мама сейчас так усердно молилась? Неужели это его Господь проклял от уст своих? Джо-Бет надеялась, что это не так, и молилась лишь о том, чтобы Господь не судил Томми-Рэя чересчур строго. И ее тоже.
* * *Хотя за пределами леса сияло солнце, в гуще его царил полумрак. Звери и птицы, живущие здесь, куда-то попрятались, но Томми-Рэй все равно ощущал их присутствие. Они следили за каждым его шагом, словно он вышел на охоту. Здесь он тоже был нежеланным гостем. Это ощущение росло с каждым пройденным ярдом. Он услышал тот же шепот, что и накануне, когда он решил, что это бред. Но теперь ни одна клетка его организма не сомневалась в правдивости слышимого. Кто-то звал его, кто-то хотел его видеть. Вчера он не откликнулся. Но сегодня...
Какой-то импульс побудил его взглянуть вверх на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву. Он не отвел взгляд от яркого света, а лишь шире открыл глаза, и солнце дочти ослепило и слегка заворожило его. В обычных условиях он терпеть не мог такого: почти не пил, останавливаясь сразу, как только начинал терять самоконтроль, а о наркотиках не мог думать без отвращения. Но теперь он приветствовал это чувство, приветствовал солнце, внезапно затмившее бледную реальность.
Когда он опустил глаза, его полуослепшему взору открылось странное зрелище. Мир вокруг взорвался ослепительными красками; воздух стал почти осязаемым. Он видел образы, выплывающие из каких-то неведомых глубин подсознания, ничего подобного он вспомнить не мог.
Посреди леса перед ним вдруг открылось окно – совершенно реальное, с виднеющимися за ним морем и небом.
