Клайв Баркер - Явление тайны
Когда он опустил глаза, его полуослепшему взору открылось странное зрелище. Мир вокруг взорвался ослепительными красками; воздух стал почти осязаемым. Он видел образы, выплывающие из каких-то неведомых глубин подсознания, ничего подобного он вспомнить не мог.
Посреди леса перед ним вдруг открылось окно – совершенно реальное, с виднеющимися за ним морем и небом.
Следом еще одно видение, более зловещее: полыхающие в костре книги и бумаги. Он шел по огню, видя, что видения не повредят ему, напротив, он жаждал увидеть еще и еще.
Третье видение было еще более странным: пляшущие языки огня превратились в стаю рыб, мечущихся вокруг в радужном хороводе.
Это зрелище заставило его рассмеяться. От смеха все три видения как будто соединились в одну сверкающую мозаику, в которой кружились огни, рыбы, небо, море и деревья, скрывая окружающий лес.
Рыбы, как звезды, взвились во внезапно позеленевшее небо. Трава под его ногами качалась, как волны, но он не чувствовал ног, не чувствовал вообще ничего, кроме своего сознания, которое было центром всей этой круговерти.
Тут вдруг возник панический вопрос. Если он – это сознание, то его тело? Утонуло с рыбами? Или сгорело с огнями?
«Я теряю контроль над собой. Тело я уже потерял, а теперь и контроль потеряю. О, Господи! Господи!»
«Тсс, – прошептал кто-то у него в голове. – Все хорошо».
Он остановился, или ему это показалось.
– Кто здесь? – спросил он (или ему показалось, что спросил).
Мозаика еще окружала его, и он попытался отогнать ее громким голосом. Все это не нравилось ему.
– Я хочу видеть!
«Я здесь. Ховард, я здесь».
– Прекрати это! – взмолился он.
«Что „это“?»
– Картинки. Убери их!
«Не бойся. Это реальный мир».
– Нет! – закричал Хови. – Нет! Нет!
Он поднес руки к лицу, чтобы избавиться от этого кошмара, но руки, его собственные руки, оказались в заговоре против него.
В середине обеих ладоней на него смотрели глаза – его глаза. Это было уж слишком. Он испустил крик ужаса и упал. Рыбы и огни засветились перед глазами.
Едва он ударился о землю, они исчезли, словно кто-то невидимый повернул выключатель.
Он немного полежал, ожидая нового подвоха, потом, с опаской поглядывая на свои руки, стал подниматься, Вставая, он крепко ухватился за ветку дерева, чтобы ощутить реальность мира.
«Ты разочаровываешь меня, Хови», – раздался вновь голос.
Впервые за все время Хови понял, откуда он доносился: из точки ярдах в десяти от него, где в просвет между деревьями проникали солнечные лучи. Купаясь в них, там стоял одноглазый человек с волосами, связанными сзади в хвост. Его уцелевший глаз в упор смотрел на Хови.
– Ты видишь меня? – спросил он.
– Да. Хорошо вижу. Кто ты?
– Меня зовут Флетчер. Ты – мой сын.
Хови еще крепче ухватился за ветку.
– Что?
На лице Флетчера не было улыбки. Было ясно, что он не шутит. Он вышел из-за деревьев.
– Не люблю прятаться. Особенно от тебя. Но тут так много людей! – он повел вокруг руками. – Везде люди искали труп. Представляешь? Я потерял целый день.
– Вы сказали «сын»?
– Да. Правда, хорошее слово?
– Вы шутите.
– Брось, – лицо Флетчера оставалось серьезным. – Я давно уже зову тебя.
– А как вы проникли в мою голову?
Флетчер не стал отвечать на этот наивный вопрос.
– Я звал тебя потому, что ты мне нужен. Но ты сопротивлялся. Наверное, я на твоем месте вел бы себя так же. Отвернулся бы от пылающего куста. Мы ведь похожи. Одна семья.
– Я вам не верю.
– Хочешь еще увидеть эти видения? Это можно устроить. Я всегда применял мескалин, но, думаю, теперь это не понадобиться.
– Нет.
– Попробуй. Тебе наверное понравится.
– Меня от них тошнит.
– Это просто от слишком большой дозы. Тебе нужно учиться, Ховард. Это и был первый урок.
– Урок чего?
– Смысла бытия. Алхимии, биологии и метафизики – всего вместе. Я тоже учился долго, но в результате стал тем, кем стал, – он ткнул себя пальцем в грудь. – Можно было, конечно, показаться тебе и сразу, но я решил немного тебя подготовить.
– Это сон, – сказал Хови. – Я слишком долго смотрел на солнце и перегрел мозги.
– Я тоже люблю смотреть на солнце. Но это не сон. Мы оба здесь, это реально, как жизнь, – он протянул вперед руки. – Подойди, Ховард. Обними меня.
– Нет.
– Чего ты боишься?
– Вы не мой отец.
– Верно, – согласился Флетчер. – Я один из них. Был и другой. Но поверь мне, Ховард, я приложил к этому немалые усилия.
– Что за чушь вы несете!
– Почему ты так сердишься? Неужели из-за дочки Джейфа? Забудь ее, Ховард.
Хови сдернул с лица очки и уставился на Флетчера. – Откуда вы знаете про Джо-Бет?
– Я знаю обо всем, что ты думаешь, сын. Во всяком случае, о твоей влюбленности. И мне это не нравится.
– А почему это должно не нравиться мне?
– Я сам никогда в жизни не влюблялся, но я ощущал твои чувства, и они мне не понравились.
– Если ты и ее...
– Она не моя дочь. Ее отец – Джейф, и он сидит в ее голове, как я в твоей.
– Это сон, – опять сказал Хови. – Всего-навсего дурацкий сон.
– Тогда попробуй проснуться, – посоветовал ему Флетчер.
– А?
– Я говорю, попробуй проснуться. Тогда мы покончим со скептицизмом и займемся чем-нибудь более полезным.
Хови опять надел очки и смог рассмотреть лицо Флетчера. На нем по-прежнему не было улыбки.
– Ну! Покончи, наконец, с сомнениями, иначе мы потеряем еще больше времени. Это не сон. И не игра. Если ты не поможешь мне, под угрозой окажется не только моя жизнь.
– Черт побери! – Хови стиснул кулаки. – Я сейчас проснусь. Смотри!
И он изо всех сил ударил ствол ближайшего дерева, тут же осыпавшего его градом листьев.
Еще удар. Ничего. Только тупая боль в руке. Еще удар, и еще. Никаких результатов. Флетчер остался стоять, где стоял. Хови еще раз ударил по дереву, чувствуя, как кровоточат сбитые костяшки пальцев. Кроме усиления боли, ничего не менялось, но он не хотел признавать своего поражения и бил снова и снова.
– Просто сон, – сказал он вслух.
– Ты же не просыпаешься, – мягкий голос Флетчера сзади. – Остановись, пока не сломал что-нибудь. Пальцы не так просто заживают, помни это.
– Всего-навсего сон...
– Остановись, слышишь?
Но Хови двигало не только желание пробудиться. Еще и гнев на Джо-Бет, на ее мать, на его мать и на себя самого, играющего в простачка, когда мир вокруг так дьявольски мудр и изощрен. Только бы проснуться, и он никогда больше не будет простачком!
– Ты сломаешь руку, Хови.
– Я хочу проснуться.
– Ну, и что дальше?
– Я хочу проснуться.
– А как же ты обнимешь ее сломанной рукой?
