Мария Барышева - Коллекция
— Ох, пусти на минуточку, — жалостно просипел он, — ведь удушишь — и погибну я во цвете лет! Ох-х, Кира…
Кира неохотно отпустила его шею, глядя на него лучащимися глазами, и тут же начала объяснять Стасу все свои ощущения от грандиозности этой встречи, причем ее руки играли в этом объяснении доминирующую роль, порхая перед ней, словно две обезумевшие бабочки. Но Стас почти сразу же, сурово сдвинув брови, упреждающе ткнул в ее сторону указательным пальцем, разрушив этот хрупкий суетливый танец.
— Секундочку! Немного формальностей.
Он деловито надел куртку и начал рыться во внутреннем кармане. Кира недоуменно наблюдала за его действиями, а когда его рука извлекла наружу паспорт и раскрыла его, недоумение превратилось в раздражение.
— Что это?! — сердито спросила она, и ее правая рука сделала такой жест, словно отгоняла надоедливую муху. Стас качнул раскрытым документом.
— Это мой паспорт, — пояснил он ласковым тоном, каким люди разговаривают с любимыми, но несмышлеными детьми. — Кира, нельзя же быть настолько простодушной! Прежде, чем обниматься, нужно попросить предъявить документы. Кто угодно мог подойти и представиться твоим братом — и что?
— Зачем кому угодно это делать?! — все так же сердито поинтересовалась она, чуть пристыженная. Стас подмигнул ей, сразу же помолодев лет на восемь.
— С предельно гнусными намерениями, разумеется! Так что посмотри и убедись, что я — это я!
— Не буду я ничего смотреть!
В тот же момент ее рука, рассудив иначе, выхватила паспорт из пальцев Стаса и начала перелистывать. Перед глазами Киры промелькнули соответствующие данные брата и две его фотографии — на одной он был совсем еще мальчишкой, очень коротко остриженным и смешным, на другой — уже взрослым, но казавшимся страшно невыспавшимся.
— Формальности в порядке! — сообщила она официальным тоном, отдающим легким холодком и вернула паспорт владельцу. — Я, так понимаю, теперь мне предъявить свой?
— Не куксись! — рука Стаса с паспортом произвела в воздухе копию ее пренебрежительного жеста, завершившегося на кончике носа Киры, по которому она легко хлопнула документом, после чего спрятала его обратно в карман. — В этом нет нужды, уж я-то знаю, что ты — это ты! Елки-палки! — он отступил на шаг, восхищенным жестом прикрывая глаза ладонью и из-под нее оглядывая длинноногую фигуру Киры, начав с влажных от мороси распущенных волос и закончив остроносыми, усеянными стразиками полусапожками. — Я и подумать не мог, что у меня настолько красивая выросла сестрица! Папаня, небось, замучился махать шашкой, отгоняя от дома толпы истекающих слюной поклонников?! А?! Активно машет, раз ты еще не замужем.
— Я живу отдельно, ты звонил мне на съемную квартиру, — ладони Киры восторженно схлопнулись, и она совершила вокруг брата быстрый круг, стуча каблуками, и Стас с усмешкой поворачивался следом, раскинув руки в стороны. — Вынуждена признать, что и из тебя получился великолепный мужской экземпляр! А следом не примчится состав, набитый твоими поклонницами?
Стас усмехнулся.
— Лады, кукушка и петух спели друг другу, так что можно начать куда-нибудь перемещаться… Дождь, — вдруг недовольно заметил он так, словно только что обнаружил этот факт, вытянул руку раскрытой ладонью вверх и сердито посмотрел на небо, потом смахнул с волос влагу. — Ну что — на электричку? Где тут кассы?
— Электричку?! — руки Киры взлетели, теперь уже словно отмахиваясь от целой стаи мух. — Ненавижу электрички! Долго, душно, толпы… нет! Они застревают чуть ли не на каждой станции. Поедем на автобусе. Он идет всего час-полтора. Отходит через два часа, так что у нас будет время немного посидеть где-нибудь и поболтать. Можно было бы поехать ко мне, но это на другом конце города, а с транспортом тут вечные проблемы, так что смысла в этом нет, да и смотреть там не на что, поэтому мы…
— Подожди, подожди!.. — Стас, выхвативший из этого потока единственное удивившее его предложение, замахал руками. — Почему через два часа?
— Потому что я уже взяла на него билеты, разумеется. С поправкой на опоздание поезда и все такое. Нас ждут в конторе после обеда, так что мы в аккурат успеваем.
— Так. Хорошо, — рука Стаса, потянувшаяся было за сумкой, сменила направление и снова нырнула во внутренний карман куртки. — Почем тут автобусы?
— Стас, не дури! — смуглая ладонь отмахнулась от невидимой мухи, схватила Стаса за руку и потянула к лестнице. — Пойдем, найдем местечко, где нам приткнуться.
Рука брата вывернулась, исчезла и через секунду хлопнула на эту ладонь две розовых десятки с вислоусым Мазепой.
— Пока так, — сказал он и прежде, чем Кира успела открыть рот для возмущенной реплики, погрозил ей ребром ладони. — Молчи!
Кира сердито спрятала деньги и сердито взяла брата под руку. Но пока они переходили пути и шли к высокой вокзальной арке, ее раздраженность успела улетучиться так же стремительно, как и появилась. Это было ни с чем не сравнимое ощущение — идти под руку с вновь обретенным родным братом — высоким, сильным, красивым, смешливым — совершенно не таким, каким она его себе представляла, но именно таким, каким ей всегда хотелось его видеть. Он заботливо поддерживал ее, переводя через пути и следил, чтобы она не оступилась на мокрых скользких ступеньках, словно она все еще была маленькой девочкой, порученной его заботам, он улыбался и рассказывал короткие смешные случаи из своей жизни, ей неведомой, и подшучивал над ее перстнями и стразами на одежде и сумочке, добродушно называя «сорокой», и она снова сердилась, но теперь уже наигранно. Кира замечала заинтересованные взгляды идущих навстречу девушек, которыми те омывали Стаса, и ее переполняла гордость. Ее брат. Ее брат!
На лестнице, как всегда, набежали таксисты, бренча ключами и ласково вопрошая:
— Куда едем?
— Уже приехали! — буркнула Кира и умело повлекла Стаса сквозь толпу, увернувшись от звена цыганок, гомонящих и настойчиво хватавших прохожих за руки. Они быстро прошли через привокзальный рынок, после чего Кира осмотрелась и решительно потянула брата к одной из маленьких кафешек, на ходу объясняя, что на самом деле терпеть не может сидеть в помещениях и предпочла бы побродить по парку, который был рядом, через дорогу, да и посидеть там же, под огромными акациями, но погода совершенно отвратительная, и скамейки все мокрые, и вообще уже который год крымские весны холодны и омерзительны, хорошо хоть без заморозков, так что в этом году наконец-то должен быть хороший урожай, и персики, и виноград… но тут Стас шутливо тряхнул ее за плечо, сказав, чтобы она не тараторила — у них еще пропасть времени, и он, Стас, никуда не денется.
