Юн Линдквист - Звездочка
Леннарт с силой хлопнул ладонью по столу. Ложка замерла, а вместе с ней и поток доводов.
— Никакого опекунства, — четко выговорил Леннарт. — Мы оставим ее у нас и никому об этом не скажем. Почему? Как раз по тем причинам, которые ты сейчас столь красноречиво перечислила.
Ложка упала на пол, слегка подскочив от удара. Лайла смотрела то на мужа, то на ложку, валявшуюся на полу между ними. Леннарт и не думал нагибаться за ней, тогда Лайла неуклюже опустилась на корточки и положила ложку к себе на колени, будто того самого ребенка, о котором шел спор.
— Ты выжил из ума, Леннарт, — прошептала она. — Ты окончательно выжил из ума!
— Тебе видней, — пожал он плечами. — Привыкай.
Слова застряли у Лайлы в горле. Она открывала и закрывала рот, болтая ложкой в воздухе, будто прогоняя невидимых демонов. Наконец она собралась с мыслями, но тут в дверь постучали.
Резко подскочив, Леннарт оттолкнул жену и бросился в гостиную. Ему не составило труда узнать этот стук: Джерри опять «проходил мимо». Леннарт схватил корзину со спящей девочкой, подошел к жене и, грозно потрясая пальцем у нее перед носом, приказал:
— Ни слова! Слышишь? Держи рот на замке!
Жена кивнула, безмолвно глядя на него широко распахнутыми глазами. Леннарт сгреб в охапку детские вещи, забросил их в кладовку и побежал к лестнице, ведущей в подвал. Закрывая за собой дверь, он слышал, как Лайла, прихрамывая, бредет по коридору. Он осторожно спускался по ступенькам, крепко держа корзину. Лишь бы малышка не проснулась! Оказавшись в подвале, Леннарт прошел мимо бойлерной и прачечной и открыл дверь в гостевую комнату. Раньше комната принадлежала Джерри.
Повеяло холодом и сыростью. Гостей они не принимали, и единственным человеком, который после отъезда сына сюда входил, был он сам. Леннарт изредка проветривал комнату, но от одеял и обивки все равно исходил легкий запах плесени.
Поставив корзину на пол, он включил батарею. В трубах зажурчала вода. Леннарт сидел, приложив ладонь к батарее, пока не почувствовал, что она начинает нагреваться. Значит, продувать не придется. Но он на всякий случай укрыл ребенка еще одним одеялом.
Оцепенение на детском личике напугало Леннарта. «Она просто глубоко уснула», — убедил он себя и удержался от того, чтобы дотронуться до ее щеки.
«Спи, мое сокровище, спи!»
Оставлять Лайлу наедине с сыном нельзя. Стоит Джерри задать неожиданный вопрос, и она тут же выдаст их секрет, поэтому придется оставить ребенка и подняться наверх. Леннарт прикрыл дверь в гостевую комнату, молясь о том, чтобы девочка не проснулась и не начала плакать. Точнее, петь. Звуки, которые она издает, проникнут сквозь любые стены.
Джерри сидел за кухонным столом и поглощал бутерброды. Лайла примостилась напротив: ее руки на столе, пальцы плотно переплетены. Увидев отца, Джерри отдал честь и отчеканил:
— Приветствую, командир!
Леннарт молча прикрыл дверцу холодильника, небрежно оставленную открытой. Бoльшая часть содержимого холодильника теперь лежала на столе, чтобы Джерри было из чего выбрать.
— А чего с мамашей такое? — Джерри кивнул в сторону матери, жуя бутерброд с паштетом, сыром и маринованным огурчиком. — Она вон вся на нервах.
Леннарт не удостоил сына ответом, и тот начал слизывать с пальцев маринад, оставшийся от огурцов. Его пальцы выглядели толстыми и неуклюжими, а ведь когда-то они легко порхали по грифу гитары.
— Мы немного заняты, — объяснил Леннарт, не поднимая глаз на сына.
— Интересно чем, — ухмыльнулся Джерри и начал намазывать паштетом очередной кусок хлеба. — У вас и дел-то никаких нет.
На столе валялся тюбик с тресковой икрой «Каллес». Джерри выдавил пасту себе на хлеб, нажав прямо на середину тюбика. Леннарт демонстративно взял тюбик и стал выдавливать пасту с самого конца, постепенно заворачивая хвостик тюбика. Он почувствовал, что виски начинают пульсировать от подступающей головной боли.
Быстро проглотив бутерброд, Джерри откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и оглядел кухню:
— Немного заняты, говоришь?
— Ты за деньгами явился? — сразу перешел к делу Леннарт, достав бумажник.
Джерри скорчил гримасу, будто такая мысль никогда раньше не приходила ему в голову, и пристально взглянул на мать.
— А что у тебя со щекой? Это он тебя ударил? — поинтересовался Джерри, склонив голову набок.
Лайла покачала головой, но в ее жесте было настолько мало уверенности, что она с тем же успехом могла бы ответить «да». Джерри кивнул и почесал небритый подбородок. Леннарт так и стоял, протянув сыну раскрытый бумажник. Между пульсирующими висками будто проскочил разряд, наполнив голову резкой болью.
Вдруг Джерри рывком привстал со стула, наклонившись в сторону отца, который машинально отпрянул. Не успел он опомниться, как бумажник перекочевал в руки сына.
Напевая себе под нос, Джерри залез в отделение для банкнот и с ловкостью, какая была свойственна его пальцам в детстве, выудил три купюры по сто крон.
— Жизнь нынче недешевая, — сказал он, бросив бумажник отцу. Затем подошел к матери и погладил ее по волосам. — Надо бы поосторожней, отец, это ведь моя мамулечка, а не кто-то там. Рука Джерри осталась лежать у матери на плече. Лайла крепко сжала ее своей ладонью, будто поверила в этот прилив нежности. Любое прикосновение сына — на вес золота, и не важно, чем оно вызвано. Леннарт смотрел на них с отвращением. Почему эти вечно преисполненные жалостью к себе чудовища стали его семьей? Как случилось, что он посадил на себя два жирных пятна, от которых теперь никак не мог отделаться?
Джерри убрал руку с плеча матери и шагнул к Леннарту. Тот инстинктивно отступил назад. Пусть в этой махине весом чуть более центнера преобладает жир, а не мышцы, сын все равно значительно сильнее. И потом, он способен на все. Абсолютно на все.
— Сынок, — жалобно протянула Лайла тоном матери, которая стоит рядом с непослушным отпрыском, не решаясь поднять на него руку, и упрашивает: «Не мучь лягушек, им же больно!»
На удивление Джерри послушно остановился:
— Да, мамуля?
— Ты все неправильно понял.
— Тогда объясни, в чем дело! — потребовал он, обернувшись к матери.
Лайла перевела взгляд на мужа. Леннарт сердито мотнул головой. Лайла была в растерянности, оказавшись между молотом и наковальней. Загнанная в угол, она решила прибегнуть к своей привычной уловке.
— У меня все ужасно болит, — промямлила она, уставившись в столешницу.
Пусть сама Лайла и не рассчитывала на такой эффект, но все произошло, как Леннарт и надеялся. Джерри устало покачал головой. Выслушивать очередную порцию нытья о больных ногах, рези в затылке и обо всех существующих побочных эффектах от лекарств, которые она даже не принимает, он не собирался. Шаркая, Джерри направился в прихожую, по пути чуть задев голову жирафа — неваляшку спрятать забыли. У Леннарта на мгновение остановилось сердце, но сын ничего не заметил и вышел из кухни. Он наклонился натянуть мотоциклетные ботинки, а Леннарт выскочил в прихожую, чтобы заслонить спиной слегка покачивающуюся неваляшку.
— Ого! Ты проводить меня решил? Какая честь! — ухмыльнулся Джерри, взглянув на отца.
— До свидания, Джерри.
— До скорых встреч, папаша!
Дверь шумно хлопнула. Выждав секунд десять, Леннарт быстро пересек прихожую и запер дверь на замок. С улицы послышался рев мотоцикла, который стал постепенно отдаляться. Леннарт потер виски, почесал глаза и перевел дыхание.
Когда он снова вошел в кухню, Лайла сидела в той же позе. Сгорбившись, она расправляла невидимые складки на блузке, словно девчушка, которую вогнали в краску. Заблудившийся солнечный луч проник в комнату и заиграл на ее волосах, тут же засверкавших золотом. Леннарт, сам того не ожидая, вдруг проникся нежностью к жене. Увидел, как она одинока. Как они оба одиноки.
Он молча сел напротив Лайлы, взяв ее ладонь в свою. Тишина. Дом отдыхает после нашествия Джерри — настоящего стихийного бедствия. А ведь раньше все было иначе. И закончиться могло совсем по-другому. Леннарт позволил воспоминаниям овладеть им ненадолго.
— О чем ты задумался? — спросила Лайла, выпрямившись.
— Да так… Понимаешь, у нас появился шанс.
— Какой?
— Не знаю. Шанс на… другую жизнь.
Лайла отняла руку и стала теребить пуговицу на блузке.
— Леннарт, что бы ты ни говорил, мы не можем оставить ребенка себе. Я позвоню в социальную службу и попрошу у них совета. Посмотрим, что они скажут.
Опершись головой на ладони, Леннарт произнес спокойным голосом:
— Только подними трубку, и я тебя убью.
— Это мы уже слышали, — парировала Лайла, поджав губы.
— Верно. Я не шутил тогда, не шучу и сейчас. Если бы ты тогда не послушалась меня и продолжила… я бы сделал с тобой то же самое, что собираюсь сделать сейчас, стоит тебе подойти к телефону или проболтаться кому-нибудь. Тогда я спущусь в подвал за топором, потом вернусь сюда и раскрою тебе череп. А дальше будь что будет.
