Денис Кавченков - Обратная сторона жизни
…Дмитрий, с силой разбрасывая песок, вспахал тощим телом пляж, согревающийся ласковым солнцем, и ошалело поднявшись, сел, крутя лохматой головой, полной не могущих уложиться по порядку старых воспоминаний. Он до сих пор ощущал боль в будто бы пережатом горле, затем пошевелил руками с ногами, радостно осознав, что все кости целы и вдруг вспомнил все те разы, когда попадал сюда. Захлестывающий водоворот всех прошлых и новых образов вновь захлестнул его и Дмитрий-Данел, точно знающий, кем является на самом деле, вскочил на худые ноги, принявшись искать старика, зовущегося Совестью, дабы объяснить, что врать нехорошо.
Не успел он об этом подумать, как пляж тихо вздрогнул, словно при землетрясении, но юноша не обратил внимания на всего один подземный толчок мира, созданного им же, направляясь к лавочке, на которой никого не было, зато лежала газета, которую он пытался прочитать несколько раз.
«Пора! Пора понять, что там написано!», — он неторопливо, утопая босыми ступнями в мягком песке, подошел к привычному месту и, развернув газету, пробежал по ней светящимися глазами, после чего скомкал и отбросил, вспомнив спокойные деньки в Аду, когда только репетировал эти строки.
— Прочитал? — раздался позади дребезжащий от страха, старческий голос Совести, прекрасно понимающей, что юноша преобразился, став иным. — Прости, но ты сам… — благообразный старичок не успел договорить, ибо Дмитрий-Данел яростно бросился на него, и без усилий схватив за морщинистое горло, вдавил в воздух пляжа, будто позади несчастного старика находилась стена.
— ЗАЧЕМ ТЫ ВРАЛ МНЕ?! ЗАЧЕМ?! — уставившись слепящим взором в глаза щурящегося деда, он громогласно, чужим и сильным голосом задал вопрос, на который ждал честный ответ.
— Я не врал! Не врал! — захрипел тот, едва шевеля ногами и вися на худой руке голого юноши. — Ты попросил меня ничего не рассказывать, пока не осознаешь! Ты предупредил о такой развязке, поэтому я не мог сказать! Мог только подсказывать! Ты сам избрал этот путь! Еще на Земле захотел вернуться и подарить им надежду! Показать, что свобода рядом, убив кого-то! — с трудом сипела Данелу в лицо Совесть, а тот люто, хоть этих эмоций и не виднелось сквозь белый свет из глазниц, всматривался в него, ища хоть каплю неправды. — Я не мог тебе отказать, ибо ты уже давно превратился в хозяина своей совести! Ты давно хозяин себя и меня! Давным-давно! С тех самых пор, как похоронил ее! — боязливый взгляд старика метнулся на тот участок пляжа, где Дмитрий когда-то закопал Зверя. — Тебе одному виднее, кем она для тебя являлась, раз сумел усыпить свою самую сильную, управляющую тобой часть! Отпусти! Пожалуйста! — трясущийся от ярости Данел несколько раз вдохнул и выдохнул, а затем разжал кисть, отчего Совесть рухнула в теплый песок, помяв светлый костюм, но, не уронив шляпу.
— Давай рассказывай! И учти, я вспомнил все, кроме того, почему зарыл его… Этого Зверя… Не могу понять, кто он или она, как ты говоришь… Откуда он взялся? — слепящий взгляд Падшего буравил напуганного старика, а тот сухо сглотнув, отряхнул песок с костюма и сел на лавку.
— Хорошо. Хорошо, — два раза повторил дед и, уставившись вбок, будто стеснялся своего будущего рассказа, заговорил. — Когда ты ушел исследовать Ад с Раем, то оставался еще очень чистым! Практически ребенком, по крайней мере, относительно Земли. Сколько бы раз тебя не убивали люди, ты всегда был собой — светлым и гордым, никому не подчиняющимся ангелом, выполняющим тяжелую миссию, заключающуюся в их спасении… — Совесть взглянула на Данела, а тот стоял, скрестив на груди руки, без каких-либо эмоций на лице. — Ты многому научил их, как и твои собратья… Вы буквально вытягивали человечество из той грязи, в которой оно, будто специально увязало, заново вас убивая… Люди не желали помощи, а еще больше ее не желали невидимые кукловоды, питающиеся их энергией и телами, поэтому у вас ничего не получалось… Все было против вас. Весь мир Земли, — старик вздохнул, а Дима расцепил руки и озабоченно моргнул, чувствуя, как покрывается гусиной кожей, словно вспоминая что-то нехорошее. — Но самым плохим являлось то, что, ни одна из смертей не меняла тебя, как впрочем, и любого из братьев по духу, и именно это не давало вам понять человечество, так как вы всегда оставались созданиями из другого мира и мыслили совершенно иначе, но… Ты умен. Ты первый попросился жить в Геенне Огненной с Элизиумом, дабы понять мышление человеческих создателей, а значит понять людей! Вот там-то ты и набрался самого плохого! Пусть ты был лучшим в этих мирах, как и в человеческом, но низменные удовольствия давались тебе многократно легче, чем самим людям, ведь ты являлся ребенком… Губкой, впитывающей все и вся… — старик тяжело и грустно вздохнул, посмотрев на недвижимого Дмитрия, уголки губ которого тоскливо опускались ниже и ниже. — И ты увлекся. Тебе понравилось. Все эти низменные страсти и жестокость, царившие в Аду с Раем… Ты помогал искать человеческие миры, куда многие уходили после смерти вместо Геенны Огненной, — Данел дернулся, словно его ужалили, а кадык судорожно прошел вниз, будто сглотнул ужас из прошлого. — Генетический сбой… Люди попадали в астрал, оттуда шли, куда хотели или куда могли… Ты помнишь сны, которыми мучился на Земле? Сны, полные гор ужасно изуродованных трупов, посреди небольших городков? — он внимательно смотрел на трясущегося парня, а тот с трудом кивнул, схватившись за лавку, будто пытаясь остановить чудовищный озноб. — Это ты… Это все сделал ты! Ты вырастил Зверя… Кошмарное, кровожадное чудовище и полностью подчинился ему! — старик «избивал» Дмитрия словами, а тот вспоминал, обжигаемый изнутри адским огнем, кусающим израненную душу. — Ангелы с демонами принимали твою помощь с радостью, а ты был рад стараться, наконец-то чувствуя себя полезным… Забил голову оправданиями, что это необходимо и людей нужно познать через их боль… — после этих слов Падший в человеческом теле так сильно вздрогнул, что с хрустом отломил кусок спинки лавки, но Совесть даже не дернулась, продолжая вгоняющий в тоску монолог. — На твоем счету тысячи жизней, но ты такой не один… Некоторые из шедших рядом, избрали идентичный путь, поэтому вас и прозвали Падшими… — уныло хмыкнула Совесть, а юноша посерел, уподобившись холодным скалам посреди Белого моря. — Но однажды… В одном мире, который ты вновь собирался залить кровью, тебе встретилась женщина… — тут Дима — алкоголик и истинный ангел, запертый в человеческом теле пошатнулся и рухнул на колени в песок, завыв так горько, что мир вокруг изменился, солнце потускнело, а морские волны перестали шелестеть.
