Денис Кавченков - Обратная сторона жизни
— А ну пшел вон! Отойди в сторону, выкидыш земной шлюхи!! — один из заболтавшихся минотавров заметил местную шелупень и попытался прогнать того путем земного оскорбления, но грозные слова не возымели действия на того, кому требовалось физическое нравоучение, причем пожестче. — Пшел вон, я сказал!! — оборванец, словно не слыша, звонко скакал рядом с летающей клеткой, пытаясь сунуть дурно пахнущую лапу внутрь и совершенно не обращал внимания на рогатых горожан Рынка, в коих втыкался и заставлял гнусно ругаться.
Дима в свою очередь больше не мог терпеть, поэтому приготовился сбросить балласт, правда, теперь зная куда сбрасывать. Он понимал, что если решит поссать на скачущего рядом со скотовозкой черта, то тот мигом увернется, ведь пока прицелишься и пойдет струя, можно десять раз спугнуть жертву, поэтому… Парнем он был не брезгливым, вследствие чего не меняя выражения лица, пустил легкую струйку по ногам, держа член в висячем положении и окрикнул рыночного оборванца:
— Эй! Придурковатый! — тот сразу понял о ком речь, не имея внутренней гордости, так как зло обернулся, чтобы осыпать бранью наглого узника, не забывая при этом пытаться просунуть лапу меж прутьев к уже успокоившемуся Такеши, однако его ждал сюрприз.
Горячая струя мочи ударила прямо в покрытую проплешинами баранью морду, смывая пот и грязь Рынка, затекая в оранжевые глаза, рот и уши, а Дима балдел, как никогда, медленно покручивая членом, дабы покрыть черта полностью.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — гулкий хохот минотавров разбавил какофонию Рынка, а униженный адский бомж, фыркая и плюясь, отпрыгнул, проклиная «Спящих» и всех людей вместе с ними, желая вечных мучений, да таких, чтобы остальные грешники поняли, как им повезло, но всем было плевать на обоссаное ничтожество. — Молодец «Спящий»! Молодец! Теперь будет знать, как лезть в клетку грязными лапами! Пусть освежится! Ха-ха-ха! — продолжающий ругаться оборванец запнулся и свалился на горячую мостовую, еще больше перепачкавшись в налипшей пыли, а многочисленные жители и гости Рынка брезгливо обцокивали воняющего людскими испражнениями земляка, лишь бы не коснуться его.
Дима лениво отряхнул причиндал от оставшихся капель мочи, словно сдувая дым пистолетного ствола и довольно улыбаясь, повернулся к друзьям.
— Ну как я? Молодец? — он прямо-таки искрился радостью и Такеши с Лкетингом кивнули.
— Молодец, Дима-сан! В твоем стиле! А как ты догадался, что струя пройдет наружу, а не вернется обратно тебе на ноги? — заулыбался загорелый японец, ожидая умный ответ, но…
— Никак! — ухмыльнулся юноша, глядя на удаляющегося черта, уже поднявшегося и затерявшегося в отвергающей его толпе. — Сильно хотелось, поэтому было пофиг, — он пожал плечами, а масаи, который и во время этого мелкого происшествия не обращал на вонючего черта внимания, хлопнул Дмитрия по плечу, ослепив его белоснежной улыбкой.
— Белый брат никого не боится! Белый брат хороший и грубый! Настоящий! — парень сразу понял суть этих слов, коими Лкетинг пытался сказать, что он не пытается вести себя, как требует мир, а делает то, что желает, причем, исключая плохие поступки.
— Уважаемые! — нарушил их идиллию чей-то голос и «Спящие» одновременно повернулись, дабы взглянуть на столь вежливо вопрошающего, ибо с ними еще никто не заговаривал в подобном тоне. — Извините, что я случайным образом подслушал ваш разговор, но не мог приказать своим ушам перестать слышать! Мой вопрос состоит в следующем… Как я понимаю, вы считаете, что в пустыне этого отвратительного мира живут сбежавшие от чертей люди, которые давным-давно одичали, и пожирают все, что движется?! Люди, которых боятся демоны, причем больше, чем вас, потому, что те могут быть безумными вами?! — красиво вопрошающий человек очень благообразно выглядел, совсем не вписываясь в толпу ничтожеств вокруг.
Прилепленная к аристократическому лицу аккуратная седая бородка, втянутый живот, худые ноги, руки и возраст, приближающийся к пенсионному, пахли голубой кровью, затерявшейся в бескрайней России еще со времен Октябрьской революции. Судьба издевалась над пожилым мужчиной, похожим на преподавателя из Санкт-Петербурга, случайно попавшего в тесную камеру с осужденными за убийство уголовниками и теперь не понимающего, что делать.
— Угу! — первым кивнул Дима, внимательно глядя на породистого человека, которого не замечал, хотя почти полностью вымершая интеллигенция видна издалека. — А вы собственно кто, и как попали в компанию этих? — он брезгливо обвел рукой примерно три десятка набычившихся, унылых людей с ожогами на любах, походящими на улыбающийся смайлик, будто издевающийся над их судьбой.
— Этих? — недоуменно оглянулся почти дедушка, а потом понятливо хмыкнул. — А чем я хуже этих? У меня такое же, как у них мировоззрение, просто я наиболее благоразумный! — он растянул сухие губы в искренней улыбке. — А так как спрашивать здесь больше не у кого, то ввиду вашей похожести на людей, решил узнать, что лично вы думаете о грядущей поездке через явно раскаленную пустыню? Съедят нас по дороге или все-таки, когда приедем на место, а то все мы переживаем! — судя по спокойным вопросам и серьезному тону, у него было немного не в порядке с головой.
— Понятно! — понимающе пробормотал юноша, нервно шевеля пальцами рук. — Сейчас я вижу, что и вы туда же, а поначалу казались умней… — он поочередно почесал икры ног мозолистыми пятками, опершись спиной о горячие прутья летающей клетки. — И поэтому могу сказать лишь одно! Вы все умрете, и это уже говорил он! — парень ткнул пальцем в хмурого, подтверждающе кивнувшего Лкетинга. — И также думает он, хоть и не любит говорить об этом, уж слишком человеколюбив! — палец указал на субтильного Такеши, извиняющееся кивнувшего земным отрыжкам, держащим его за нечеловека, при этом будучи тупее амеб.
— Хм… — уныло кивнул благообразный мужчина, грустно сверкнув меланхоличными глазами. — А я все сомневался… — он уселся на горячий пол клетки, летящей сквозь бесконечный Рынок, полный боли и чертей. — Кстати моя бабка была верующая! Рассказывала про Ад, и что в нем на сковородках жарят целую вечность, но я вижу, что сковородок здесь на всех не хватит! Спасибо ее Господу, что привел меня сюда немолодым! — он говорил это непонятно кому. — И меня просто сожрут в общем котле, вместо того, чтобы вечно резать на куски! Спасибо тебе, Господи! — издевательски крикнул он в слепящее небо, заслоненное крышей громыхающей скотовозки, изредка дергающейся, словно в конвульсиях.
Стоящие рядом грешники единовременно дернулись, желая отодвинуться от богохульника, но места не было, ведь они и так сжимались, как килька в банке, то есть попытка уйти от собрата, ругающего бога, ни к чему не привела, а тот так и остался сидеть, хая злую судьбу. Внезапно взгляды всех привлекла обгоняющая их скотовозку другая скотовозка, где в уродливо, но ярко-раскрашенной кабине сидел ряженный сатир, похожий на поросенка-клоуна с разносящимся по всему Рынку гнусавым голосом.
