Рик Янси - Ученик монстролога. Проклятье вендиго
— Сдвиг ветра.
Он снисходительно улыбнулся, заметив мое недоумение.
— Метеорологический каприз. Редкое явление, но тем не менее встречается.
— Но я слышал его, сэр. Как оно гналось за нами… Оно было огромным.
— Ты ничего такого не слышал. Как я тебе и раньше говорил, страх убивает наш рассудок. Мне не следовало паниковать, но я, как и ты, был в состоянии серьезного эмоционального расстройства. Будь я в здравом уме, я бы понял, что лучше всего было бы оставаться на месте как можно дальше от деревьев.
— Далеко от деревьев?
— Это предпочтительно во время землетрясения.
— Землетрясения, — с сомнением повторил я. Он закивал. — Это было землетрясение?
— Ну а что же еще? — спросил он раздраженно. — В самом деле, Уилл Генри, альтернатива, которую ты выдвигаешь, абсурдна, и ты это знаешь.
Я положил вилку. Я вдруг понял, что больше не хочу есть. Вообще-то я наелся до отвала, меня всего распирало и немного подташнивало. Я посмотрел на свою тарелку. На меня пустым взглядом уставился мертвый глаз форели. Куски белого мяса пристали к тонким полупрозрачным костям. «Я раздену ее донага. Я увижу ее такой, как она есть». Я подумал о Пьере Ларузе. А потом о сержанте Хоке, о его руках, широко раскинутых, словно чтобы объять безбрежное небо, о его пустых глазницах, рассматривавших то, что мы, сохранившие свои глаза, не могли видеть.
— Если ты закончил с обжорством, — сказал доктор, взглянув на свои часы, — то нам надо поспешить, мы опаздываем на встречу.
— На встречу, сэр?
— Они не позволят нам уехать, пока не поговорят с тобой, а мне не терпится как можно скорее покинуть этот очаровательный маленький форпост на краю земли.
«Они» оказались двумя детективами из Северо-Западной конной полиции. Доктор сразу же сообщил о смерти Ларуза и сержанта Хока, и тело Хока быстро нашли там, где мы его оставили — меньше чем в десяти милях от северного берега Лесного озера. Был снаряжен отряд, чтобы найти самодельную могилу Ларуза с помощью карты, набросанной Уортропом. Он сказал дознавателям, что не знает точного места, но оно находится в стороне от главной тропы и примерно в дневном переходе от стойбища чукучанов на Песчаном озере.
Доктор привык иметь дело с разного рода правоохранителями; это была неотъемлемая часть его работы, поскольку монстрология в известном смысле исследовала криминальную составляющую природы. На все вопросы он отвечал четко, и неопределенность в ответах появилась, только когда его спросили о цели путешествия, предпринятого Джоном Чанлером.
— Исследования, — ответил он уклончиво.
— Исследования чего, доктор Уортроп? — спросили детективы.
— Некоторых туземных верований.
— Не могли бы вы высказаться точнее?
— Ну, он определенно не обсуждал это со мной, — сказал Уортроп с ноткой раздражения. — Если вы хотите узнать больше, то я бы рекомендовал вам спросить доктора Чанлера.
— Мы спрашивали. Он заявляет, что ничего не помнит.
— Я не сомневаюсь, что он говорит правду. На его долю выпали ужасные испытания.
— Ему все же повезло больше, чем его проводнику.
— Если вы предполагаете, что он имеет какое-то отношение к убийству Ларуза, то вы прискорбно ошибаетесь, сержант. Я не хочу указывать, как вам надо исполнять свои обязанности, но человек, которому следует задавать эти вопросы, — это Джек Фиддлер.
— О, мы поговорим с мистером Джеком Фиддлером. У нас есть донесения, что у Песчаного озера творятся странные вещи.
Потом настала моя очередь. Детективы вежливо попросили доктора выйти. Он решительно отказался. Они попросили еще раз, уже совсем не так вежливо, и он, видя, что упрямство может только отсрочить наш отъезд, неохотно согласился.
В течение следующего часа они расспросили меня обо всем путешествии с первого дня и до ужасного последнего, и я отвечал на вопросы со всей обстоятельностью, опуская только то, что, как сказал доктор, было порождено «обезвоживанием, недосыпанием, голодом, физическими травмами, усталостью, холодом и огромным страхом», то есть любые намеки на аутико.
— Ты знаешь, зачем Чанлер туда отправился? — спросили они меня.
— Думаю, это были исследования.
— Исследования, да, да. Это мы слышали. — Тут они неожиданно сменили тему. — Что он за доктор?
— Доктор Чанлер?
— Доктор Уортроп.
— Он… натурфилософ.
— Философ?
— Ученый.
— Что он изучает?
— П-природные явления, — с запинкой выговорил я.
— А доктор Чанлер, он такой же философ?
— Да.
— А кто ты? Тоже философ?
— Я помощник.
— Помощник философа?
— Я оказываю доктору услуги.
— Какого рода услуги?
— Услуги… незаменимого свойства. У доктора неприятности? — спросил я, надеясь сменить тему.
— Сержант Северо-Западной конной полиции мертв, парень. Так что у кого-то неприятности будут.
— Но я же вам говорил: он ушел от нас. Однажды ночью он исчез, а когда мы его нашли, он был мертв.
— Лесная лихорадка, забрался на дерево и умер от мороза. Местный парень, который вырос в этих лесах, охотился и рыбачил в них, излазил их отсюда и до Полярного круга. И вот он убегает, затаскивает себя на дерево во время первого в сезоне большого бурана… Ты ведь видишь, что все это не стыкуется, Уилл.
— Однако так все и случилось.
Я испытал почти головокружительное облегчение, когда они проводили нас наружу, не украсив наши запястья наручниками.
— Мы будем держать с вами связь, доктор Уортроп, — сказали они почти что с угрозой.
Пережив свой первый допрос как захваченный пехотинец на службе у науки, я сразу же подвергся другому: мой хозяин захотел узнать о каждом вопросе и услышать каждый ответ.
— «Помощник философа»! Что за черт! Что это такое, Уилл Генри?
— Лучшее, что я смог придумать, сэр.
Мы шли к берегу озера, удаляясь от гостиницы.
— Куда мы идем? — спросил я.
— К Чанлеру, — резко ответил доктор. — По каким-то необъяснимым причинам ему взбрело в голову, что он должен сказать тебе слова благодарности.
* * *Он поправлялся в частной резиденции городского аптекаря и по совместительству единственного зубного врача. Жилище располагалось на втором этаже, прямо над коммерческой конторой в шатком на вид сооружении через дорогу от пристани.
Признаюсь, что я поднимался в комнату Джона Чанлера с большой тревогой. Возможно, почувствовав мои мучения, доктор перед самым входом остановил меня.
— Он ничего не помнит, Уилл Генри. Его физическое выздоровление идет просто замечательно, но умственное… В любом случае, не говори лишнего и помни, что он страдал больше любого из нас.
