Лорел Гамильтон - Арлекин
— Спросить — это вежливо, — возразил Ричард.
— Да, — сказала я, — и я тебе благодарна, что спросил.
— И я тоже, — добавил Натэниел. — Но ты не обязан был спрашивать. До нас эта кровать была твоей.
Это уже было несколько неполитично, но Ричард, как ни странно, улыбнулся.
— Приятно, что кто-то это еще помнит.
Но злости в его голосе при этих словах не было. Он поднял чемоданчик и пошел в сторону кровати, прошел мимо — мы проводили его глазами. Остановился он перед шкафом, где у нас была запасная одежда, открыл чемоданчик и стал распаковываться. Снял куртку, повесил ее в шкаф на плечики. Вытащил из чемодана рубашки, носки и белье и разложил по ящикам. Распаковывался, будто нас тут и не было. Мы переглянулись — очень необычно, очень цивилизованно для Ричарда. Значит, наверняка скоро прилетит второй сапог и ад сорвется с цепи… или нет?
Мика пошевелил простыни, давая мне понять, что мне стоит с них слезть и залезть под них. Он был прав: скромность — лучшая часть доблести. Так что мы все уже лежали под красными шелковыми простынями, когда Ричард кончил раскладывать вещи — в том числе уже отнес туалетные принадлежности в ванную. Дверь туда он оставил широко открытой, чтобы света нам хватало, потом подошел к выключателю и выключил свет. До того он действовал нормально, что мне стало страшно. Я его таким разумным уже месяцы не видела, если не годы. У меня руки и плечи застыли от напряжения — это было как затишье перед бурей, но непонятно, не было ли это напряжение моим внутренним. Мы с Ричардом могли видеть одни и те же сны, делиться друг с другом мыслями, но сейчас я так крепко закрылась щитами, что ничего не проходило через них. Мы в метафизическом смысле отгородились друг от друга, насколько это позволяли метки Жан-Клода. Так безопаснее.
Ричард подошел к кровати, опустив глаза, не глядя на нас, сел радом со мной. Мы трое подвинулись, давая ему место. Он должен был почувствовать, как шевельнулась кровать, но не обратил внимания. Ричард стащил с себя ботинки, бросил их на пол, потом носки. Снял футболку, и мне вдруг предстала мускулистая ширь его голой спины. Падающие до плеч волосы ласкали ее с краю.
Я подавила порыв его коснуться — боялась того, что может случиться. И еще боялась, что он не так поймет.
Ему пришлось встать, чтобы расстегнуть ремень и пуговицы. Звук расстегиваемых пуговиц вызвал у меня небольшой спазм в нижнем конце тела. Именно Ричард меня научил радости джинсов на пуговицах.
Рука Мики обвилась вокруг моей талии, притянула меня ближе к нему. Ревнует?
Ричард заколебался. Хотя у оборотня ходить голым должно быть второй натурой, если не первой, ему не нравилось быть голым на глазах других моих любовников. Не нравилось — и все. Джинсы он снял одним движением; если под ними и были трусы, сейчас их не осталось. Зрелище обнаженного Ричарда произвело на меня обычное действие: у меня перехватило дыхание, мне захотелось его потрогать. Ричарду, чтобы победить в любой стычке со мной, достаточно было сделать одно: раздеться. Когда он так великолепен, я просто не могу спорить.
Он сбросил джинсы на пол, потом повернулся к кровати — не поднимая глаз, с рассыпанными вокруг лица волосами. Потом он все-таки поднял голову, и наши взгляды встретились. Я не пыталась скрывать своих чувств — у меня по лицу было видно, что я думаю при виде его обнаженной передо мной красоты. Пусть Мика прижимался сейчас ко мне — все равно Ричард был прекрасен.
Он улыбнулся — наполовину застенчиво, наполовину как прежний Ричард, тот Ричард, который знает, как сильно я его люблю, как много он для меня значит. Приподняв одеяло, он скользнул под него — росту у него хватало, чтобы залезть на эту кровать без чужой помощи.
— Подвинься чуть… пожалуйста, — попросил он.
Мика подвинулся, увлекая меня за собой, и Ричард лег на освободившееся место. Кровать шевельнулась — это Натэниел тоже сдвинулся. Кровать-то была огромная, не двуспальная, а многоспальная. В ней и больше народу бывало одновременно, иногда даже чтобы поспать.
Ричард сполз немного, почти прижавшись ко мне спереди, но не совсем. Рука Мики по-прежнему обнимала меня за талию.
— Что-то не знаю, куда руки деть, — сказал Ричард.
Мика засмеялся — но так, как смеется хороший парень.
— Я тебя понимаю.
— А куда ты хочешь их деть? — спросил Натэниел.
Я обернулась и увидела, что Натэниел выглядывает из-за Мики, приподняв голову.
— Изнервничался я и устал. Хочу, чтобы меня обнимали и гладили.
— Ты оборотень, — заметил Мика. — Мы все любим тактильные ощущения, когда нам не по себе.
Ричард кивнул, приподнялся на локте — и даже Натэниел показался рядом с ним маленьким. Ричард — из тех крупных мужчин, которые не кажутся крупными вот до такого момента, и только тогда его воспринимаешь полностью.
— Я привел с собой волков. Они там, в комнате для гостей. Так что щенячью кучу я и так мог иметь, для этого не обязательно было бы сюда приходить.
Я сглотнула слюну сухим ртом — даже в горле заболело.
— Зачем же ты здесь? — спросил Мика.
— Пытаюсь убежать от себя.
Я не очень поняла, как это отвечает на вопрос, но Ричард считал это ответом, очевидно, и Мика у меня за спиной кивнул — я почувствовала.
— Перестань бегать.
— Рад бы, да не знаю как.
Меня как будто здесь не было, будто все вопросы, которые они могли бы обсуждать, касаются их двоих, а не меня. Может быть, их троих… или Натэниел точно так же чувствовал себя лишним?
— Что ж, для начала и это сгодится.
Ричард кивнул, потом наконец обратил на меня взгляд своих глаз, о которых я когда-то думала: это те глаза, что я хочу видеть возле себя каждое утро. Последнее время он редко у меня ночевал.
— Я не знаю, как это сделать.
— Что сделать? — спросила я шепотом.
— Я хочу тебя поцеловать, но не хочу заниматься сексом со всеми, кто здесь есть.
Непонятно, что он хотел сказать: что не хочет заниматься сексом в присутствии других мужчин в той же кровати, или что не хочет заниматься сексом с ними. Хотя и то, и другое наверняка было верно.
— Я тебя хочу потрогать с той секунды, как ты рубашку снял, — сказала я.
И это тоже была правда. Может, если держаться правды, то все будет нормально?
Он улыбнулся, и это была улыбка Ричарда. Та улыбка, которой он иногда давал тебе знать, что он отлично знает, как он красив, как на него приятно смотреть. Обычно он скромен, но бывает, что и так улыбается.
Он потянулся ко мне, все еще целомудренно держа руки при себе. Мы соприкоснулись губами, его волосы рассыпались по моей щеке. Мика осторожно снял с меня руку, чтобы я могла сдвинуться как захочу — во всяком случае, я так его поняла. И я положила ладонь на выпуклость грудных мышц Ричарда. Его рука легла мне под щеку, мы поцеловались, и губы у него были все такие же мягкие, такие же полные, такие же зовущие, какими были всегда. У меня рука соскользнула по его груди ниже, к талии. Он притянул меня к себе, поцелуй стал как-то полнее, глубже. Я прижалась к нему, рукой гладила ему спину, не зная, стоит ли спускаться ниже. Его тело уже полнилось желанием, и я хотела на это желание отозваться, но он говорил, что не хочет заниматься сексом в таком большом коллективе, а никто отсюда не уйдет.
