Сергей Демьянов - Некромант. Такая работа
Сергей Демьянов - Некромант. Такая работа краткое содержание
Некромант. Такая работа
МОИ БЛАГОДАРНОСТИ
Андрею Уланову — за ответы на все вопросы, касающиеся оружия,
Ольге Громыко — за то, что поддерживала во мне уверенность, и всей команде L’Воrrо — за то, что дали мне физическую возможность закончить эту книгу.
Эта история не могла быть рассказана без вашей помощи.
Иногда мне кажется, что некоторые люди вообще не понимают человеческого языка. Им бесполезно говорить, что ты не хочешь и не будешь делать что-то. Они просто развалятся напротив тебя в твоем же кресле, закинут ногу на ногу, может быть, закурят и спросят: «Ну и сколько вы хотите за это?»
Деньги — отличная вещь, но многих они портят. Нет ничего хуже, чем решить, что можно купить абсолютно все. Это соблазнительный, но весьма опасный миф: однажды можно узнать, что именно то, что тебе действительно нужно, вообще не продается. Даже за очень большие деньги. Иногда владельцев этих самых больших денег такое положение вещей не устраивает.
Я знаю кое-кого, кто считает, что в наше время иметь принципы — это непозволительная роскошь. Но я уверен, что у любого человека должно быть право сказать «нет», если ему противно что-то делать. И даже без «извините».
Я не ем соевый творог.
Я не слушаю Диму Билана.
Я не поднимаю мертвых.
И что, я обязан за это извиняться? Не думаю.
Увы, некоторым мое «нет» почему-то не кажется убедительным. Именно поэтому я беру клиентов только по рекомендации, но даже это не всегда помогает. Далеко не все люди способны хорошенько подумать перед тем, как дать кому-то номер моего телефона.
Был канун Нового года. Все супермаркеты украсили снежинками, мишурой и разноцветными лампочками, а на каждом сколько-нибудь значительном перекрестке узбеки в куртках-дутиках торговали петардами и фейерверками. В город привезли елки, и теперь тротуары возле станций метро были усыпаны хвоей. В магазинах появились елочные игрушки, картонки с конфетами и баллончики с искусственным инеем по сорок рублей штука. Им оказалось очень удобно рисовать на стеклах пентаграммы.
Человек, сидевший напротив меня, был очень, очень напуган. Видимо, именно это и заставляло его быть таким наглым. Даже более наглым, чем я.
Возможно, дело было еще и в том, что он был воплощением зла.
Заметьте, я думал так вовсе не потому, что он положил ноги в черных замшевых кроссовках на мой любимый письменный стол, который обошелся мне почти в штуку баксов.
— Я надеюсь, Кирилл Алексеевич, мы все же договоримся, — мурлыкнул он, широко улыбнувшись.
— Повторяю еще раз, для тупых: я не поднимаю мертвых, — отозвался я. — И, кроме того, я не работаю на нежить.
— Не стоит оскорблять своего будущего работодателя. — Мой собеседник покачал головой. — Вы же знаете, мы не любим, когда нас так называют…
— Я не люблю белый шоколад, — сказал я. — И знаете что?
— Что? — нахмурился он, озадаченный.
— Я его не покупаю, — ответил я. — И все довольны. Дверь вон там.
Всем хотя бы раз в жизни попадался человек, не понимающий намеков. Это может быть кто угодно — сосед по лестничной клетке, регулярно пытающийся одолжить у вас полтинник на опохмел, или коллега, привыкший спихивать на вас всю грязную работу. Как правило, это очень самоуверенные типы, воспитанные в твердом убеждении, что мир и населяющие его люди существуют только для их удовольствия. В их характере ничего не меняется, если они становятся вампирами. Разве что дури прибавляется. Видите ли, они думают, что им ничего не грозит, раз уж они мертвы.
Они ошибаются.
Вы не верите в то, что вампиры существуют? Я очень рад за вас. Это значит, что вы живете спокойной и безопасной жизнью человека, ничем их не заинтересовавшего. Мой сегодняшний гость был клыкаст, плохо воспитан и безнадежно мертв. Мне казалось, этого вполне достаточно, чтобы отказаться на него работать. Вот только сам он считал иначе.
— Кирилл, мне хотелось бы думать, что вы разумный человек, и мы сможем договориться, — мягко сказал он, не двигаясь с места.
— Одно с другим никак не связано. — Я пожал плечами. — То, что я разумный человек, вовсе не обязывает меня соглашаться на все, что мне предложат.
— Вы же понимаете, что они будут настаивать… — Он хмыкнул и покачал головой, видимо, не в силах поверить в то, что в мире еще встречаются люди, у которых есть принципы. Я имею в виду такие особенные капризы, которые никак нельзя обменять на сколь угодно большую сумму денег.
— Тут такое дело… — сказал я. — Я могу настаивать на том, чтобы меня сделали английской королевой. Но вы же понимаете, чем это кончится?
— О да! — согласился мой собеседник. — Но, похоже, вы не понимаете, чем это может кончиться.
Я не скандалист по натуре. Я хорошо отношусь к большинству людей. Я люблю собак, кошек и аквариумных рыбок. Разговариваю я почти всегда тихо и вежливо, руками не размахиваю, слюной не брызгаю — в целом меня можно назвать довольно-таки сдержанным человеком. Обычно я с большим уважением беседую со своими клиентами: в конце концов, это те самые люди, которые оплачивают мою еду, одежду и квартиру. В мире существуют всего две вещи, которые я действительно ненавижу.
Первая — вампиры.
Вторая — когда мне угрожают.
Мой собеседник был олицетворением их обеих. Можно ли винить меня в том, что я все-таки сорвался?
Жесткий воротничок-стоечка — неважная защита для тех, у кого шея — наиболее уязвимое место.
— А-авх! Гр-р! — причитал мой собеседник.
Ну хоть ноги со стола убрал — и то хлеб. Ему сейчас было очень страшно. Собственно, он и орал не столько из-за того, что ему было больно, сколько от страха. Я ведь мог и что-нибудь важное ему повредить. Правда, действительно необходимых для выживания органов у вампиров немного.
Мне известны все.
Для более старого немертвого я бы выбрал топор, а еще лучше — дробовик, заряженный картечью. Никому не говорите, но под крышкой моего рабочего стола спрятан ИЖ-81 «Ягуар» с ореховой рукояткой. Я предпочел бы облегченную Бенелли Нову или пятисотый Моссберг Крейсер, но достать такое в Москве за разумные деньги довольно трудно. Кроме того, именно это старенькое помповое ружье, купленное с рук по объявлению на каком-то форуме за двести пятьдесят долларов, пару раз уже спасало мне если не жизнь, то здоровье.
Моего нынешнего гостя особенно опасаться не стоило: он был обращен меньше года назад и к тому же не ожидал от меня подобной выходки. Я его понимал. Я — человек, а нормальные люди обычно не пытаются убить кого-то ни с того ни с сего. Нам нужна очень веская причина для того, чтобы даже просто задуматься об этом.
Кроме того, вряд ли ему приходилось часто встречаться с людьми, всегда готовыми к нападению вампира.
Ну или к нападению на вампира.
На правой руке я обычно ношу широкий кожаный браслет с серебряными клепками — для душеспасительных бесед, к предплечью левой пристегнуты ножны — в них я держу двенадцатисантиметровый обоюдоострый нож с симметричной заточкой для тех, кто остается глух к голосу разума. И еще у меня есть довольно толстая струна с серебряной оплеткой. Отличная вещь, придуманная как раз для подобных случаев.
При необходимости я мог бы порадовать моего гостя еще несколькими забавными сюрпризами. Не то чтобы я их коллекционировал, просто у меня довольно нервная работа.
— Вот теперь мы, наверное, поняли друг друга, — сказал я. — Мартынов, не приходи ко мне больше.
Он тут же заулыбался и принялся всячески демонстрировать полное свое со мной согласие. Он думал, что я собирался его убить, и был неправ. Если бы я собирался, я бы убил. Впрочем, ход его мыслей меня вполне устраивал.
Избегая резких движений, я снял струну с его шеи и уселся обратно в кресло.
При жизни Павел Мартынов был мелким бизнесменом, из тех, кто вечно экономит, зажимая сверхурочные сотрудникам, и при случае непременно кинет партнера, наемного работника или клиента, если это ему ничем не грозит. С его стороны было очень глупо пытаться убедить меня в том, что перед липом вечности он изменился к лучшему. Это могло бы сработать, не знай я ничуть не хуже него, в какую именно сторону меняются люди, становясь немертвыми. По счастью, в детали моей личной жизни Мартынов посвящен не был.
— Еще раз увижу тебя рядом с моим домом — убью, — предупредил я, восстановив дыхание. Не люблю позволять себе шиться.
— Давай поговорим, как цивилизованные существа… — заныл Мартынов. — Это же была просто шутка.
— При обсуждении работы шутки неуместны, — отрезал я. — Считай, что у меня нет чувства юмора. Выметайся отсюда и даже мимо моей двери не ходи, если не хочешь стать окончательно мертвым. Это все, что я имею тебе сказать.
Он выбрался на лестничную клетку с таким видом, точно шел общаться с комиссией из СЭС, не имея ни соответствующих бумаг, ни крупной суммы наличными в кармане. Вообще-то я склонен жалеть людей, которым патологически не везет. Я сочувствую бездомным кошкам, героям Чарли Чаплина и иногда даже тем невезучим ребятам, которым приходится зимой раздавать у метро рекламные листовки. А вот Мартынова мне жалко не было. Может быть, он не притворялся и действительно ожидал наказания за то, что не сумел убедить меня взять этот заказ.
