Лорел Гамильтон - Арлекин
— Это Ульфрик, — доложил Римус. — Он хочет войти.
У дверей, значит, Ричард Зееман, Ульфрик, царь волков. Вопрос только, зачем он пришел. Хотела я спросить, чего он хочет, но он мог бы меня не так понять, и потому я глянула на Мику.
Он пожал плечами и лег, обнимая меня одной рукой, прижимая к себе. Я сидела и потому видела дверь, и почти вся моя нагота была прикрыта. Ричард — мой любовник, но ему куда труднее мириться с существованием других, чем всем прочим. Я не стану вылезать ради него из постели, но и не буду ухудшать ситуацию, нарочно его дразня. А, все равно, что бы я ни делала, наверняка кончится ссорой. Мы с ним, когда не занимаемся сексом, так ссоримся. Потом занимаемся сексом в порядке примирения, и он мне позволяет питать от него ardeur. Не так чтобы это можно было назвать отношениями.
— Анита! — донесся голос Ричарда. — Впусти меня.
— Впусти его, Римус, — сказала я.
Натэниел перевернулся на спину, простыни сбились у него вокруг пояса, и свет из отворенной двери упал на его торс, когда Ричард входил в комнату. Он остановился, разглядывая нас в прямоугольнике света из открытой двери. Волосы у него наконец-то отросли чуть ниже плеч густой каштановой волной. В золотом нимбе света они казались сейчас черными, хотя на самом деле — каштановые с золотом и медью, где удачно падает свет. Он был одет в джинсы и джинсовую куртку с плотным шерстяным воротником, а в руке у него был чемоданчик. Его Ричард поставил на пол сразу, как вошел.
Когда он закрывал дверь, я успела заметить в коридоре охрану. Клодия, крысолюдка, одна из немногих женщин, кроме меня, которая носит пистолет, посмотрела на меня вопросительно. Я покачала головой — сказала ей таким образом: «Пусть». Не знаю, удачное ли это решение, но я не могла бы придумать способ не пустить его сейчас в спальню, не начиная ссору. А начинать ее я не хотела.
— Можно мне включить свет? — спросил он очень вежливо.
Я посмотрела на своих двух мужчин — они пожали плечами и кивнули.
— Да, конечно, — сказала я.
И заморгала от внезапного потока света. Не такой уж он был яркий, но после полной темноты казался ослепительным. Когда глаза привыкли, я смогла взглянуть на Ричарда. Он был такой же, как всегда: шесть футов один дюйм мужественной красоты. Чуть выдающиеся скулы и почти постоянный загар показывали, что ко всей этой голландской крови примешалась чуть более темная и менее европейская. Я бы сказала, индейская, но точно никто не знал. Красив он был так, что сердце замирало. Так почему же тогда мои новые вампирские силы нас тоже не превратили в идеальную пару? Да потому что этим силам необходимо знать, чего он хочет, чего он хочет на самом деле. А этого и сам Ричард не знал. Он слишком был в разладе с собой, терзался презрением к себе, чтобы знать истинные желания своего сердца.
Он глянул на гроб, что стоял у дальней стены, ближе к двери, чем к кровати.
— Жан-Клод? — спросил он.
— Дамиан, — ответила я.
Он кивнул:
— Так что, если ты случайно начнешь тянуть из него жизнь, это сразу станет заметно.
Когда-то именно Ричард принес ко мне почти безжизненное тело Дамиана, чтобы я спасла его.
— Да.
Я натянула простыню, сильнее прикрывая груди. При этом несколько открылась грудь Мики, но ничего страшного. Его тело и так загораживало меня от Ричарда почти всю. Лучше быть закрытой — пока я не узнаю, чего хочет Ричард.
— А где спит Жан-Клод?
— В комнате Ашера.
Чемоданчик он оставил у двери, но сам находился посередине комнаты, на полпути между дверью и кроватью. Ричард облизывал губы и старался будто на нас не смотреть. Почему?
— Джейсон сегодня спит со своей новой подружкой.
— Перлита, Перли, — сказала я.
Она русалка, пришла к нам от мастера из Кейп-Кода. Настоящая русалка — первая в моей жизни. Хотя с виду она — от человека не отличишь. Мне говорили, что она умет быть наполовину рыбой, но я этого не видела.
Ричард кивнул.
Мика придвинулся ко мне и дал понять, что он кое о чем подумал. Ну-ну.
— Хочешь остаться здесь с нами? — спросил Мика.
Ричард закрыл невероятно красивые глаза цвета молочного шоколада, глубоко вздохнул, медленно выдохнул — и кивнул.
Мы все переглянулись — почти успели за то время, что эти глаза были закрыты. Но, наверное, у нас был удивленный вид, потому что он сказал:
— Я — оборотень, мы любим спать большой щенячьей кучей.
— Все вы любите, — сказала я, — но ты никогда раньше не соглашался добровольно спать со мной и с кем-нибудь из ребят.
— Вот такая ты, Анита. Вот такие мы оба. — Он сунул большие руки в карманы куртки и уставился на пол. — Я был на свидании, когда мне позвонили, что в город прибыли какие-то жуть до чего мощные вампиры. — Он поднял голову. На лице его обозначилась злость, которую он подхватил от меня через метки Жан-Клода. Моя злость на этот мир передалась ему, и теперь с ним еще даже труднее стало. — Мне пришлось быстренько свернуть программу, и я даже не мог ей объяснить почему.
— Нам тоже пришлось прервать свидание, — сказал Натэниел.
Ричард посмотрел на него не так чтобы дружелюбно, но высказался вполне цивилизованно:
— Вы хотели отметить какую-то годовщину?
— Да, — сказала я.
— Сочувствую, что не вышло.
— И я тебе сочувствую, что пришлось прервать свидание.
Ну жуть до чего мы были вежливы.
— У меня в доме нашли жучки, Анита. Мои свидания, телефонные разговоры — все записывалось. — Он покачался на каблуках.
— Знаю, — ответила я. — У нас то же самое.
— Цирк — наиболее в этом смысле безопасное место, так что я на какое-то время сюда перекочую.
— Да, это серьезно, — сказала я.
— Самое серьезное — это как бы я не подставил детишек, которых учу. Если не разберемся до понедельника, мне, быть может, придется взять отпуск.
Он будто спрашивал мое мнение, а я не знала, что сказать, зато знал Мика.
— Нас это все здорово ошеломило. Давайте поспим, потом подумаем.
Ричард закивал, пожалуй, слишком быстро, слишком часто. Здесь, под землей, есть комнаты для гостей. Есть достаточно большой диван в гостиной. Так зачем он пришел сюда?
— Могу я остаться? — спросил он, не глядя на нас.
— Да, — ответил Мика.
— Да, — отозвалась я тихо.
Он поднял голову:
— Натэниел?
— Я в этой комнате никому не доминант, у меня нет права голоса.
— Спросить — это вежливо, — возразил Ричард.
— Да, — сказала я, — и я тебе благодарна, что спросил.
— И я тоже, — добавил Натэниел. — Но ты не обязан был спрашивать. До нас эта кровать была твоей.
