Ким Харрисон - Демон отверженный
Не ожидая моего ответа, он метнулся прочь — и тут же резко застыл у ограды. Соскользнув на два-три дюйма вниз, он выхватил из кармана красную бандану и завязал вокруг лодыжки. Это у пикси замена белого флага: обещание хорошо себя вести и не браконьерствовать. Раньше Дженкс никогда не надевал ее, навещая дочь, и то, что теперь надо считаться с ее мужем, было для него горькой радостью. Крылья у него угрюмо посинели, и он полетел над домом на задний двор, где Джи кропотливо строила свой сад.
Я слабо улыбнулась, помахала Кизли рукой, открыла калитку и вошла во двор.
— Привет, Кизли! — сказала я, оглядывая его с новым интересом, порожденным знанием его истории.
Темнокожий старик стоял посреди двора, дешевые кроссовки почти утонули в листьях. Джинсы у него вылиняли от работы, а не от стирки с камнями, красная рубаха в черную клетку казалась на размер больше — где-нибудь на распродаже купил, наверное.
Морщины придавали его лицу такую выразительность, что настроение его сразу было видно. Легкая желтизна в его глазах вызывала у меня тревогу, но он был здоров — если не считать старости и артрита. Видно было, что когда-то он был высок, но сейчас я могла смотреть ему глаза в глаза. Возраст сильно потрепал его тело, но разума еще не коснулся. Он был для нашей округи местным мудрецом и единственным, кто мог давать мне советы, не получая резкого отпора.
Но больше всего мне в нем нравились его руки. По ним была видна вся его жизнь: темные, суровые, узловатые, окостеневшие, но не боящиеся работы, способные заварить зелье, зашить вампирский укус и нянчить ребенка-пикси. За всеми этими тремя занятиями я его видела, и этому мужику я верила. Пусть даже он выдает себя за кого-то другого — разве не все мы так?
— Добрый день, Рэйчел, — ответил он, оборачиваясь ко мне. Его острые глаза отследили полет Дженкса в расплывающемся следе пыльцы пикси. — Ты в этом свитере — как кусочек осени.
Я глянула на черно-красный узор — никогда раньше об этом так не думала.
— Спасибо, и ты сегодня отлично выглядишь с граблями. Колени нормально?
Старик погладил потертые штанины, щурясь на солнце.
— Бывают лучше, но бывают куда как хуже. Кери теперь часто возится на кухне, пробуя разные средства.
Я замедлила шаг, остановилась на трещиноватой дорожке к переднему крыльцу. Трава наползала на нее с обеих сторон, оставив от дорожки дюймов восемь ширины.
— Наверное, — сказала я негромко, — когда всю жизнь гоняешься за преступниками, это очень для здоровья вредно. Если не поостеречься.
Он застыл, не шевелясь, глядя на меня в упор.
— Я сегодня говорила с одной личностью, — сказала я, желая услышать от него самого. — Он мне сказал…
— Кто? — спросил Кизли хрипло, и я побледнела. Он боялся. Боялся почти панически.
— Трент, — ответила я и с участившимся пульсом шагнула вперед. — Трент Каламак. Держался так, будто давно это знает.
У меня напряглись плечи. Очень нервировал лай собаки где-то рядом.
Кизли выдохнул — долго, медленно. Страх сменился облегчением таким глубоким, что я будто ощутила его.
— Знает, — подтвердил Кизли, проведя дрожащей рукой по тугим седеющим кудрям. — Мне надо сесть. — Он обернулся к дому, который отчаянно нуждался в новой штукатурке и покраске. — Присядем на минутку?
Я подумала о Кери, потом о Маршале. А еще горгулья, которая Дженксу не дает покоя.
— Да, конечно.
Кизли, с трудом передвигая ноги, подошел к просевшим ступеням крыльца, прислонил грабли к перилам и, кряхтя, уселся. Рядом с ним стояла корзинка помидоров-черри — гостинцы для ребятишек на Хеллоуин — и две тыквы, ожидающие резца. Я осторожно присела рядом — колени на уровне груди. Он молчал, и я осторожно спросила:
— Ты как?
Он поглядел на меня искоса:
— Ты умеешь запустить старику сердце, Рэйчел. Айви и Дженкс тоже знают?
— Дженкс, — сказала я с некоторым укором совести, и Кизли поднял руку, показывая, что все в порядке.
— Этот не проболтается, я верю, — сказал он. — Трент мне дал средства для инсценировки моей смерти. На самом деле дал он мне только ткань с нужной ДНК, чтобы размазать по крыльцу, но все равно он знает.
Дал ему ткань? Интересная мысль.
— Значит, ты и в самом деле… — Я осеклась, когда его искривленная рука легла ко мне на колено, предупреждая. На улице пять воробьев подрались из-за ночной бабочки, и я слышала, как они ругаются. В самом молчании Кизли слышалась просьба, чтобы я даже не говорила этого вслух. — Но ведь больше десяти лет прошло! — нашла я наконец слова.
Он смотрел на воробьев. Один из них завладел добычей, остальные погнались за ним через улицу.
— Это не важно, — ответил он. — Срока давности нет, как при расследовании убийства.
Я проследила его взгляд в сторону церкви, где жили мы с Айви.
— Вот почему ты поселился напротив церкви? — спросила я, вспомнив этот день. Кизли спас мне жизнь, убрав чары спонтанного самовозгорания, которые кто-то незаметно наложил на меня в автобусе. — Ты решил, что, если я сумела выжить, имея смертельный контракт с ОВ, ты тоже сможешь найти способ?
Он улыбнулся желтыми зубами, убрал руку с моего колена.
— Именно так, мэм. Но увидев, какой ценой тебе это удалось… — Кизли покачал головой. — Слишком я стар, чтобы драться с драконами. Останусь Кизли, если не возражаешь.
Я об этом подумала и похолодела на теплом солнышке. Стать анонимом — это вещь, на которую я не способна.
— Ты здесь поселился в тот же день, что и я, да? Так что ты не знаешь, когда Айви сняла эту церковь.
— Нет. — Его глаза смотрели на колокольню, шпиль которой скрывали деревья. — Но я в первую неделю внимательно наблюдал за ее поведением, и думаю, что она тут прожила не менее трех месяцев.
У меня голова шла кругом. Я сегодня узнала многое, и ничего утешительного.
— Отлично умеешь врать, — сказала я, и он засмеялся.
— Умел когда-то.
Врать, повторила я про себя, и мои мысли перескочили на Трента.
— Извини, Кери уже встала? Мне нужно с ней поговорить.
Кизли посмотрел на меня. В его усталых глазах читалось колоссальное облегчение — я узнала его тайну и освободила от необходимости мне врать. Но мне кажется, более всего он был благодарен за то, что я не стала думать о нем ни на волос хуже.
— Думаю, что она спит, — сказал он, улыбкой показывая мне, как он рад, что мы остались друзьями. — Последнее время она сильно устает.
Еще бы.
Улыбнувшись ему, я встала и одернула джинсы. Я давно полагала, что Айви переехала задолго до меня, и только притворялась, что мы вселились в один день — чтобы развеять мои подозрения. Теперь я знаю правду и могу предъявить Айви претензию. Или не предъявлять. Это ведь не обязательно — я понимаю ее мотивы, и этого достаточно. Иногда нет смысла будить спящего вампира.
