Сергей Алексеев - Мутанты
— Да он весь день мутанта ловит! Дурак… Когда его жена вон что вытворяет!
— Сумасшедший дом, ей-богу… Волков с тобой про мутанта разговаривал?
— Куда там! Мимо пронесся и уехал. Тогда и я побежал — на зрелище глянуть, в ночник. Это ведь тоже чудо природы…
— А ты правда с ним общался?
— С хохлом? Да ни в жизнь!
— Нет, с мутантом!
Шурка опасливо приник к окуляру телескопа здоровым глазом, поводил трубой по сторонам и, должно быть, никого не узрел, да и резкая перемена в разговоре слегка успокоила его. По крайней мере, вздрагивать перестал.
— Это ты меня отвлечь хочешь? — догадался он. — Чтоб я про Тамару Шалвовну не думал?
— Мне интереснее про мутанта послушать, чем про нее. Вовченко подбитый глаз платком промокнул, после чего
попросил зеркальце и погляделся:
— А долго синяк не сойдет?
— Дня три так продержится… Значит, ты в контакт вступал?
— Вот ты одна нормальная, Оксан, — оценил Шурка. — Все ведь помешались на Тамаре Шалвовне! Даже про мутанта забыли… А это ведь настоящее чудо природы! И кажется, он вовсе не мутант. Скорее, по ошибке времени попал из прошлого в настоящее. Может, он первобытный?! Вот чему надо удивляться! Всем же интереснее посмотреть на голого судебного пристава, чем на феномен…
— Ну ты расскажи, — поторопила она.
Он еще раз высунулся в проем от часов, словно кукушка, и отозвал Оксану в дальний угол площадки.
— Только ты пока никому, ладно? А то побегут на него глядеть, напугают. Им ведь только подавай хлеба и зрелищ!
— Не скажу, — пообещала она. — Я молчать умею.
И все-таки Вовченко поколебался немного, глянул на исцарапанную грудь.
— Прошлой ночью из своей хаты еду, — сообщил чуть окрепшим голосом, — в четвертом часу… И смотрю, а на горе возле Кремневского спуска огонь горит… Ты правда подтвердишь, что я Вовченко?
— Могу даже медицинское заключение дать. Ну, рассказывай!
— Там яма есть, — уже с исследовательским жаром заговорил Шурка, — где раньше мужики кремень копали… Думаю, точно контрабандисты новый тоннель роют. Только глина летит! Место подходящее: заросли терна там непролазные, от дороги далеко и стена рядом… Машину оставил, сам тихонько, через кусты, ползком, подкрался… А это — существо, которое мутантом называют! В полной своей натуре! В самом деле горбатый, и три глаза… Рожа мерзкая, но вроде человеческая. Только бегает вокруг костра, как зверь — на четырех, когтями землю рвет и рычит… И прыгает страстно, как Тамара Шалвовна вокруг шеста! Только он не голый, а в шкурах…
Вовченко передернуло от воспоминаний, и в тот час заклинило речь, но целый глаз мечтательно загорелся, выдавая дикое смешение чувств.
— Забудь про нее, Александр, — тоном гипнотизера проговорила Оксана. — Забудь и более не вспоминай. Она недостойна твоего внимания… Ты про мутанта рассказывай.
— Ну да, про него и говорю! — опомнился Вовченко. — Побегал, попрыгал и рухнул замертво. Думаю: сдох, что ли? Подходить опасно… А он встает, распрямляется, а в руках уже лук. Иван-царевич, честное слово!
— Какой лук? Репчатый, что ли?
— Да нет, из которого стреляют…
— И что?
— Заворчал и пустил стрелу.
— Куда?
— В стену! А она ведь из немецкого железобетона, так стрела даже не воткнулась. Отскочила и в траву упала…
— Зачем он в стену стрелял?
— Не знаю, может, тренировался…
— А дальше что?
Разговор о мутанте оказывал терапевтическое воздействие — Шурка заметно успокаивался и про Тамару забывал.
— Видно, мутант сильно расстроился, — сочувственно произнес он. — Лук бросил, сел у костра, голову обхватил и завыл, как волк… Я сначала уйти хотел, мало ли, вскочит и схватит. Потом вспомнил — он же только на женщин нападает… Думаю, может, удастся в контакт вступить. Из чистого научного любопытства! Никто же не вступал, все от него шарахаются. На вид вроде и не агрессивный… Тамара Шалвовна тоже на вид была…
Он осекся, видимо усилием воли подавляя память о пережитом, и Оксана помогла ему:
— Что-нибудь необычное заметил?
— Он весь необычный! — почти с восторгом воскликнул Вовченко. — Например, третий глаз есть! Правда, узкий такой, прищуренный, недоверчивый… Ты знаешь, Оксана, у кого третий глаз открывается? Как медик, сталкивалась? Это же натуральный феномен! Не знаешь?
Оксана взглянула в единственный глаз несчастного естествоиспытателя — другой уже заплыл и запечатался так плотно, будто его там никогда и не было.
— В пробирках видела заспиртованных уродов, — призналась она, раскрашивая его йодом. — В институте. Но у них по четыре, в разные стороны…
— У этого во лбу! Пишут, кость проламывается, и образуется орган высших, божественных чувств. Прямое продолжение обнаженного мозга…
— Ты лучше скажи, как наладил контакт?
— Зачем тебе? Тоже научный интерес?
— У меня не научный, у меня бабский.
О таком интересе Вовченко имел смутное представление, однако положительные эмоции возобладали, и в голосе послышалась уверенность в самом себе.
— Я же знаю, как устанавливать контакты. Даже с гуманоидами… Стрелу под стеной нашел, поднял над головой, вот так, — изобразил он. — Этот древний жест означает — иду с миром. И осторожно к нему, в яму. Он меня увидел и третий глаз открыл. Всего на один миг, но меня насквозь будто лучом пронзило! Это он так информацию считывал. Я к его костру сел и стрелу ему подал. Он принял, достал трубку и стал табаком набивать. Сигареты ломает и набивает… Потом от уголька прикурил, и я чую, есть контакт — мне трубку подает! У мутантов, вероятно, как у индейцев, обычай такой… Я же вообще-то не курю… Но тут надо… Понять природу поведения…
Все-таки остаточные явления сильнейшего стресса еще наблюдались, Шурка косил глаз на круглый проем башни, терял ниточку мысли и готов был вновь вернуться к воспоминаниям о Тамаре Кожедуб, поразившей его воображение.
— Он что, и живет в этой яме? — не позволила зациклиться ему Оксана.
Вовченко встряхнулся:
— По моим наблюдениям, там святилище. Или ритуальное место, жертвенник. И костер у него наверняка священный. А вокруг тропа набита. Тоже будто бы танцует…
— То есть он там появляется?
— Думаю, регулярно, по ночам.
— А ты с ним разговаривал?
— Пытался! Да ведь он ни русского, ни вашей мовы не знает. Только рычит. И звуки такие, как у разъяренного тигра. Силится что-то сказать, какие-то зачатки речи есть! Так ничего не разобрать, а материться умеет!
— Как — умеет?
— Да обыкновенно, как мужики! Видно, имел общение. Кроме мата ведь еще лук и стрелы освоил, курить научился… Потому и думаю, это не мутант — первобытный человек. Может, неандерталец. Или потерянное звено… Но не в чистом виде, может, потомок. Надо в Академию наук сообщить! Срочно! Не то хохлы перехватят. Или, того хуже, американцы…
