Александр Домовец - Ад ближе, чем думают
Телепин шагнул к полицейскому.
– Послушайте, лейтенант, – сказал он сквозь зубы, – дайте Баррету хотя бы две-три минуты. Разве вы не видите, что творится странное? Мы их отделали по первое число, но не пролилось ни капли крови. По-вашему, это нормально? Что это за люди такие?
– Врачи разберутся, – равнодушно ответил Вильямс, глядя мимо Телепина. – Я делаю то, что должен… Готов, Питерс? Поехали!
– Наш представитель поедет с вами, – сказал Телепин, переглянувшись с Ходько.
– Лишнее, – отрезал Вильямс. – С вами будем работать завтра.
Сказано было хозяйским тоном, не допускающим возражений. Примерно так вещал Аткинсон, пока его не осадили. Судя по лицам Телепина и Ходько, они очень хотели поговорить с лейтенантом, как десятью минутами раньше поговорили с любителями истории. Я предостерегающе поднял руку. Одно дело обороняться от пьяной шпаны, и совсем другое – напасть на полицейских. Для первого вечера и так событий достаточно.
– Я фиксирую ваше неподчинение межправительственной комиссии и представителю ООГ, – негромко сказал Мортон, побуревший от ярости. Ещё бы! Какой-то захолустный офицеришка проигнорировал начальника департамента. – Это очень серьёзный проступок, лейтенант. Вы рискуете погонами.
Вильямс коротко взглянул на него и отвернулся.
– Завтра в девять, – бросил он на ходу через плечо.
– Не забудьте о простейших следственных действиях. Например, проверьте их карманы на предмет документов и установите, откуда прибыли, – со злой насмешкой сказал Ходько.
Вильямс вышел, оставив реплику без ответа. На улице взвыл двигатель автобуса.
– Вот сука! – сказал Ходько по-русски, глядя вслед полицейскому. И ещё кое-что сказал.
– Он у вас всегда такой… упёртый? – спросил я миссис Своллоу, на глазах которой разворачивалась вся сцена.
Хозяйка пожала пышными плечами.
– Да, в общем, нет, – сказала она извиняющимся тоном. – Лейтенанта в округе уважают. Человек он строгий, но справедливый. Что это на него сегодня нашло…
– За хамство ответит, – бросил ещё не остывший Мортон.
Хозяйка с официантами принялась наводить порядок после боя: поднимать столы и стулья, сметать осколки разбитой посуды. Немногочисленные посетители, опасливо оглядываясь и тихо переговариваясь, разошлись. В разгромленном ресторане остались лишь мы с Телепиным, Ходько и Мортоном, Айрин и мисс Редл, биолог и юный поэт, он же мастер айкидо.
– А теперь поговорим, – сказал я, усаживаясь за уцелевший стол и приглашая остальных последовать моему примеру.
Тема разговора напрашивалась сама собой. Нападение было явно спланированным. В сущности, нас поджидала свора хорошо вооружённых и подготовленных киллеров. Просто мы – главным образом, наши полковники – оказались им не по зубам. В противном случае Вильямс сейчас вёз бы в больницу не их, а нас. Стало быть, кто-то готов на всё, лишь бы не допустить расследования смерти Сергея Добромыслова. Подчёркиваю: на всё. Ведь гибель спецкомиссии на британской земле вслед за убийством офицера ООГ, в принципе, достаточный повод для высадки русско-французского десанта не только в Эйвбери, но и в Лондоне… Никакой войны – просто молниеносная боевая операция. Я-то знаю, что между Николаем Вторым и Наполеоном Девятым есть жёсткая договорённость не спускать Альбиону ни малейшей агрессии. Пусть знает своё место…
Но сейчас меня больше интересовало другое.
– Что вы хотели мне показать? – спросил я Баррета.
Биолог покрутил головой.
– Не так-то просто объяснить, – сказал он в каком-то затруднении. – Ну, в общем… Вы видели, одному из них я оттянул веки, чтобы посмотреть реакцию глаз. А глаз-то и нет!
От неожиданности я вздрогнул.
– То есть как это нет?
– Да так… Ощущение, что в глазницы вставлены маленькие белые шарики. Никогда с таким не сталкивался…
– Чушь какая-то, – неприязненно сказал Ходько. – Я же разговаривал с одним из них, смотрел в глаза. Взгляд неприятный, да, тусклый какой-то, но ничего такого я не заметил.
– Я тоже, – поддержал Телепин.
Баррет развёл руками.
– Верить или не верить – дело ваше, – сказал он со вздохом. – Конечно, вы правы. Такую аномалию вы бы заметили. Но и я ошибиться не могу: что видел, то видел.
– Как вы это объясняете? Куда и почему исчезли глаза? – спросил Мортон в явном замешательстве, и я это замешательство понимал: слишком сюрреалистический оттенок принял разговор.
Баррет поскрёб фундаментальную лысину:
– Пока никак… Впрочем, в порядке бреда могу предположить, что на самом деле речь не об исчезновении, а о некой трансформации… – Он жестом подозвал официанта и заказал виски. – Ладно! Бредить так бредить… В общем, это не люди. По крайней мере, тот, которого я успел мельком осмотреть. Кто-то из вас пробил ему горло, и он был мёртв. («Тычок Терентьева», – непонятно пробормотал Телепин с кривой усмешкой, и Ходько кивнул.) Рана ужасная, а крови ни капли. (Мисс Редл высоко подняла брови. Айрин страдальчески поморщилась.) Вообще никакой жидкости, словно повредили сухую древесину, понимаете? – Взяв у официанта стакан, Баррет сделал большой глоток и продолжал уже более уверенно: – Ощущение, что мы столкнулись с некими квазибиологическими сущностями…
– Зомби? – перебил слушавший с огромным интересом Энтони. («Энтони Сканлейн, студент и поэт», – солидно представился наш юный союзник, садясь за стол.)
Баррет покачал головой:
– Зомби, даже если они реально существуют, это ожившие мертвецы вполне человеческого происхождения. А тут совсем другое… Ну, вот как если бы кто-то создал биологических роботов… что-то вроде кукол, снабдил толикой разума и запрограммировал на выполнение определённых действий. Причём функционал обширный: свободно общались, пили, как лошади, дрались, как черти… В этой версии отсутствие крови вполне объяснимо: куклам кровь ни к чему. Объяснима и трансформация глаз. Лишь только кукла физически разрушена (Баррет сделал лёгкий поклон в адрес наших бойцов), стало таять приданное ей сходство с человеком. Глаза, например, превратились в простые шарики, а потом, вероятно, и вовсе исчезнут. Следом исчезнут зубы, губы, волосы, ногти… И не удивлюсь, если завтра застану в больнице простые обрубки, в которых из человеческого останутся лишь очертания фигуры. Врачи рехнутся…
Нервно хихикнув, Баррет одним духом допил виски и оглядел нас. Мы безмолвствовали. Сказанное требовалось осмыслить. Миссис Своллоу, подошедшая во время разговора, крестилась и беззвучно бормотала какую-то молитву. Наконец Энтони отбросил со лба льняную прядь и задал вопрос:
– А почему после физического разрушения куклы исчезает её сходство с человеком?
