Олег Гурский - Ближе, чем думают люди
Обзор книги Олег Гурский - Ближе, чем думают люди
Гурский Олег
Ближе, чем думают люди
Олег Гурский
БЛИЖЕ, ЧЕМ ДУМАЮТ ЛЮДИ
Около пяти часов утра меня разбудил далекий гул, доносившийся откуда-то с вышины. Словно басовые звуки гигантских струн прокатились над лесами. Выбежав из дому, я посмотрел вверх. В бездонной синеве висело круглое светящееся облако. Оно ритмично пульсировало, озаряясь изнутри всеми цветами радуги. Через несколько секунд из него выплыл огненный шар. Медленно и бесшумно он опускался на Лысую сопку. Быстро одевшись, я снял со стены ружье, кликнул Венту и бросился в сторону сопки, размышляя, что бы это могло быть: космический корабль или редкое и таинственное явление природы? У Голубых столбов, где из-под камней бьют горячие источники, лайка насторожилась и зарычала. Вскоре я заметил человеческие фигуры, мелькнувшие среди хмурых елей. Неизвестных было двое. Они направлялись ко мне открыто - значит, не замышляли дурного или были уверены в своей силе. Одеты они были в эластичные костюмы, наподобие комбинезонов, из светлого материала, искрящегося в лучах зари. Мгновение я колебался: не спрятаться ли среди скал? Затем решил, что вижу, наверное, летчиков или космонавтов, испытывающих аппарат новой конструкции, и, забросив ружье за спину, остался на месте. Мне сделалось неловко за свою чрезмерную осторожность, когда я разглядел их приветливые лица. - Эй, далеко ли путь держите? - крикнул я бодро, когда они вышли из лесу. Вента тихо повизгивала, но не лаяла. Они продолжали смотреть на меня пристально и явно доброжелательно. Наконец тот, что повыше ростом, русоволосый, ладно скроенный парень, вежливо ответил: - Здравствуйте. Вы, конечно, видели, как мы садились, - он махнул рукой в сторону сопки. - Не так ли? Говорил он негромко, но голос его был звучен, приятен. Человек этот сразу располагал к себе. - Видел, - сознался я, не находя причины таиться. - И хотите знать, кто мы и откуда? - продолжал незнакомец. - Вообще-то я не любопытен. Если вы не подожгли тайгу и не собираетесь делать ничего худого... - Зачем? - возразил он, пожав плечами. - Пока наши друзья там, - он вновь указал на сопку, - заняты исследованиями, мы могли бы познакомиться, если вы не против. - Рад потолковать. Как вы догадались, что здесь кто-то есть? - Мы заметили в этой стороне жилище. Оно излучало тепло. Вы турист? - Вроде того, - уклончиво ответил я, соображая, какова на их корабле аппаратура, если она способна за несколько километров уловить тепло от печи, истопленной вчера утром. На всякий случай я добавил: - Нас - целая партия в здешних местах... Я не стал распространяться, что приятель, с которым мы странствовали по тайге, отправился накануне в стан геологов, километров за тридцать; я же остался в случайно обнаруженной нами охотничьей избушке, чтобы дать отдых ноге, которую подвернул, переходя через бурный ручей. Беседуя и приглядываясь друг к другу, мы шли неторопливо к моему пристанищу. Вскоре я уже не ощущал никаких опасений, хотя помнил правило: в тайге всегда будь начеку. Эти люди казались настроенными мирно, я не заметил у них ничего, что хоть отдаленно напоминало бы оружие. Кто они, однако? По-русски высокий говорил свободно. Ученые, космонавты? Судя по речи, манере держаться - вполне возможно. Но откуда столь диковинный сферический аппарат? Что за исследования они проводят? - Мы - инопланетяне, - прервав мои размышления, неожиданно произнес смуглый, похожий на индуса незнакомец. Я растерянно на него уставился. Он заметил, что я озадачен его словами, и, чуть улыбнувшись, продолжал: - Вернее, мы - те, кого у вас называют этим словом, понимаемым многими не совсем правильно. Обычно земляне думают, что инопланетянин - это мыслящее существо, прилетевшее с иной планеты. Но не в иной планете суть (хотя и это имеет значение). Инопланетянин - тот, кто перешел в данный мировой материальный план из иного мирового плана, из одной субвселенной в другую. Я не знал, что и сказать. Мистифицируют меня? Для чего? Нет, вряд ли. По их лицам - не похоже. - Значит, вы - из иного плана Вселенной? - вымолвил я наконец. Смуглый кивнул, задумчиво вертя в пальцах сухой прутик. Его товарищ пояснил: - Мы - из субвселенной, соседней с вашей. Вообще-то попытки отделять, например, географию вашей Земли от "географии" космоса очень искусственны. Ваши космонавты и некоторые ученые понимают это сегодня гораздо лучше других людей. На деле Земля и космос - органическое, природное единство, неразрывное Единое Целое, скрепленное бесчисленным множеством зависимостей, поэтому истинная "география" как Земли, так и космоса гораздо сложнее, чем вы обычно представляете. Он пристально взглянул на меня и продолжал: - Строго говоря, каждый человек является для другого и инопланетянином, так как каждый существует в своем особом микропространстве и микровремени. Любой человек - это особый, неповторимый микрокосм. Но кроме неисчислимых микрокосмов-микропланов имеются в природе мировые планы, или уровни, материальности. Они составляют материальную основу ряда субвселенных, которые проникают одна сквозь другую, не "мешая" одна другой. При этом субвселенные более "тонких" планов материальности вообще не ощутимы, или почти не ощутимы, для существ, обитающих в субвселенных более "грубых" планов. Такова естественная "география" материальной Сверхвселенной. Вам это ясно? Ясно ли было мне? Поток новых понятий и представлений ошеломил меня. Кроме того, я никак не мог принять мысль, что рядом со мной идут, возможно, самые настоящие неземные существа. Слишком буднично выглядела наша встреча. Не сон ли это? - Так кто же вы все-таки? Кем вас считать? Они переглянулись. Ответил высокий: - Говоря просто, мы - представители неземных цивилизаций. Или, как у вас иногда выражаются, ваши братья по разуму. А точнее - по духу и эволюции. - Вы это серьезно?.. без игры? - пробормотал я, не в силах поверить им, а никакого подходящего объяснения, зачем они выдают себя за неземлян, в голову не приходило. Конечно, я читал и слышал немало фантастических историй о пришельцах из космоса. Но то была литература, а здесь... - И вы, наверное, не впервые на Земле? - снова спросил я, переводя взгляд с одного на другого. - Да, мы часто бываем на этой планете, - кивнул светловолосый. - Мой друг даже родился на ней, однако большую часть жизни провел за ее пределами. Моя родина - иной мир. Но на Земле я прожил в общей сложности уже много лет. - Хм... Меня зовут Надеждин, Алеша Надеждин. По профессии художник и немного литератор. Приехал сюда из Москвы, - отрекомендовался я. Они помолчали. Потом высокий сказал: - Вы правы, пора нам познакомиться. Мое земное имя - Сергей. На этой планете я предпочитаю жить преимущественно здесь, в России. - Зенд, - назвался второй. И добавил: - За Гималаями у меня другое имя Джаланлар. Голос его был певучим, взгляд - серьезным и проницательным. "Р" своего индусского имени он произносил как английское или церебральное "r". - Значит, у вас две профессии? - обратился ко мне тот, кто назвал себя Сергеем. - Две основные, - усмехнулся я. - У меня их значительно больше. В наше время понятие профессии перестало быть характерным для некоторых людей. Они кидаются от одной профессии к другой, ища себе дело и по душе, и по плечу. Я - из их числа... - Следовательно, вы - полиспециалист. Это-то и хорошо. - Почему? - Разве не так? - отвечал Сергей. - Полиспециалист избавлен от опасности замкнуться в узком колодце одной профессии. Он лучше других подготовлен к разностороннему восприятию мира. Специализация - однобокое развитие сознания. Разнообразие знаний предопределяет стремление делать многое и в разных сферах. А это ускоряет эволюцию и человека, и общества. Впрочем, в книгах и журналах, издаваемых у вас, об этом писали немало. - Видимо, вам известно господствующее у нас мнение: человек должен быть глубоким специалистом в одной области и более или менее уметь разбираться в остальных, - возразил я. - Не следует быть поверхностным ни в одной сфере знания, которая привлекла вас, - ответил Сергей. - Всюду умейте взять для себя основное, отбросив горы шелухи, формалистических понятий, отживших традиций. - Человеку земной расы это пока нелегко, - вступил в разговор Зенд. - Да, - согласился Сергей. - Им надо больше доверять интуиции, освобождаться от тирании во многом слепого интеллекта... Так, беседуя, мы брели вдоль ручья, и я все больше ощущал какую-то странную связь с незнакомцами. Они властно располагали к себе. Их речь, интонации, их ясные, открытые лица, приветливые глубокие глаза - все говорило о том, что они не обманывали, назвав себя теми, о ком мы привыкли думать и говорить как о пришельцах из космоса. Я шел среди них и никак не мог отделаться от мысли, которая все еще казалась мне безумной: вот рядом со мной - эти существа, о которых люди говорят и спорят так много. Существа из иной вселенной... С виду они почти совсем как мы. И все-таки чувствовалось в них что-то особенное, трудно определимое, что делало их непохожими на земных людей. Лишь однажды брови Сергея слегка сдвинулись и взгляд омрачился - когда я принялся собирать лесные фиалки, в изобилии росшие вокруг. - Зачем это вам? - спросил он наконец. - Хочу подарить моим новым друзьям, - сознался я. Они добродушно усмехнулись, потом Зенд сказал: - Мы ценим ваше чувство, Алеша, и благодарим вас. Но пожалуйста, не рвите их. Они так естественны, когда растут... Мы не любим сорванных цветов. В замешательстве я глядел то на свой букет, то на них. Сергей взял букет, разделил его натрое и вдел каждому по нескольку цветков в нагрудный карман. Так был исчерпан инцидент. И я не ощутил какой-либо досады или обиды - настолько тактично это было сделано. Я видел, что им приятно мое искреннее чувство, а сорванные цветы - лишь мимолетная деталь, на которой не стоит задерживать внимание. Впрочем, с тех пор я не рву цветов, и мне делается грустно, когда я вижу, как их рвут другие. "Мы не любим сорванных цветов", - вспоминается мне в такие минуты певучий голос Зенда. Когда мы вошли в избушку, я усадил их на массивной скамье у окна, а сам принялся колоть тесаком лучину, чтобы вскипятить чай. Они расспрашивали о моих делах, о том, чем я больше всего люблю заниматься, к чему стремлюсь. Я ничего не стал скрывать, так как чувствовал в них гораздо больше, нежели друзей. Я признался им, что в юности мечтал стать великим художником. Но в эпоху космических полетов и атомной энергии дух рационализма стал настолько беспощадным, что условности древних родов искусства становятся для некоторых наших современников все более непонятными, странными, порой даже смешными. Кино, фотография, плакатная графика вытесняют из жизни подвижнический дух истинного художника - творца неповторимо прекрасного. Потом я пытался заняться музыкой, литературой. Но и из этого мало что получилось. Самая давняя и заветная моя мечта - понять закономерности эволюции мира и суть человеческого "я". Хотелось бы разгадать, является ли каждый из нас в этот мир в общем весьма случайно (встретились двое, полюбили друг друга, сошлись - и вот извольте вы пожаловать в этот "лучший из миров", хотите вы того или нет), либо существуют какие-то высшие закономерности, регулирующие этот процесс? Вот почему в последние годы меня привлекает философия. Гости внимательно выслушали мою исповедь и не согласились со мной в том, что искусство как творчество неповторимо прекрасного исчезнет с развитием человечества, но одобрили мое стремление понять мир и роль человека в нем. - По основному своему назначению каждый человек призван быть тем, кого у вас называют философом, - сказал Зенд. - Это заложено в самом существе человека - вечном искателе, путешественнике, познавателе Вселенной, а также ее творце и преобразователе. Ибо материальная Вселенная творится постоянно, - и в этом суть ее бытия. Я глянул на него в изумлении. Творце и преобразователе Вселенной?! Он ласково поглаживал Венту, которая доверчиво улеглась у его ног. - И много в вашем обществе таких людей? - спросил я его напрямик. Он взглянул на меня большими темными глазами. - Как же иначе? Любой человек - это творец. Но чтобы стать действительными творцами Вселенной, люди должны пройти космически огромный путь духовной эволюции. - Вы говорите об этом так, словно каждый из вас бессмертен, - заметил я, невольно любуясь их статными, крепкими фигурами, казалось, излучавшими невидимый свет бодрости и высокого, осмысленного счастья. - Бессмертие не является чьей-либо привилегией, - снова возразил Зенд. Я недоверчиво усмехнулся. В ту минуту я думал, что эти слова надо понимать иносказательно - как некую дружескую шутку. Однако скоро я понял, что мои гости не шутят. - Вы, конечно, хотели сказать, что наука способна когда-нибудь сделать бессмертным любого человека? - спросил я. - Нет. Я сказал именно то, что хотел, - ответил он. - Но как вас понять? - недоумевал я. - Мы читали книги, написанные земными учеными и фантастами на эту тему, вступил в беседу Сергей. - Нам понятно ваше недоумение. - Как видно, вы хорошо знаете нашу научную и популярную литературу. - Многие книги, изданные на Земле, поступают и к нам в хранилища знаний. Больше того, в некоторых наших специальных библиотеках можно найти такие манускрипты, рукописи, глиняные таблички, записи на камне, кости и дереве, о существовании которых ваши ученые и не подозревают. Хотя все это земного происхождения. Воистину - талантливые рукописи не исчезают бесследно!.. - Однако ж сгорела, например, Александрийская библиотека, - напомнил я, подумав, что хоть в этом пункте одержу верх. - А сколько бесценных книг пропало при наводнениях, землетрясениях, от пожаров, во время войн! - Оригиналы или копии лучших свитков из Александрийской библиотеки и еще гораздо более древних хранятся в надежных местах. А главное - гениальные идеи, будучи однажды кем-то рождены, остаются жить для потомков века и тысячелетия, если даже не запечатлены в письменных знаках... Я так недоверчиво посмотрел на Сергея, что он рассмеялся от души. - Ладно, допустим... Вы знаете, что говорят земные писатели о бессмертии, контактах с инопланетянами и тому подобных проблемах века. Что думаете вы обо всем этом? - Истина сияет редко, - отвечал Зенд. - Это происходит оттого, что многие из людей односторонне и однопланово представляют себе бесконечный мир, в котором живут. Поэтому-то так наивны, например, ваши различные прожекты "бессмертья". Одни предлагают периодически омолаживать физический организм человека, другие - "копировать" его с помощью электронных аппаратов, третьи - поместить человека в такие искусственные условия, в которых его тело "могло бы не стареть"... - Все-таки их дискуссии о проблеме бессмертия полезны, - заметил Сергей. Они вскоре подведут многих людей Земли к необходимости глубже осознать сущность человеческого "я" как вечно действующей и творящей силы Вселенной. Чай поспел. Я заварил его брусничным листом, наполнил кружки. Достал и разложил на столе печенье и сухари, насыпал в берестяной кулек сахару. - Не обессудьте. Чем богаты... Гости в легком замешательстве взглянули друг на друга. Потом Сергей взял кружку и, посасывая сахар, стал пить чай. Зенд последовал его примеру. Вытряхивая из котелка вчерашнюю кашу для Венты, я незаметно посматривал на них - и вновь сомнение зашевелилось в душе: "Неужели они - самые настоящие пришельцы из неведомых глубин космоса? Или мой ум помутился, или меня искусно разыгрывают? Но огненный шар-корабль?.. Их лица, их речи..." - Напрасно вы мучаете свое сердце, - вдруг тихо сказал Зенд, с сочувствием глядя на меня. - Мы в самом деле те, за кого себя выдаем. Я даже вздрогнул от этих слов, так как понял: они без труда читают мои мысли. - От вас ничего не скроешь, - пробормотал я, пытаясь вспомнить, не было ли в моих мыслях за минувший час чего-либо обидного для гостей. - Как вы это делаете? Зенд охотно отозвался: - Создана целая наука о средствах и методах общения - без нее нам теперь трудно представить эволюцию каждого "я". У нас законы общения изучают с самых ранних лет. - Счастливы дети, которые рождаются там, в ваших цивилизациях! - не без зависти сказал я. - Космическая эволюция - такой процесс, что раньше или позже каждая из существующих цивилизаций пройдет через те или иные стадии развития. Эволюция регулируется наиболее общими, фундаментальными закономерностями Сверхвселенной. Вновь это прозвучало для меня загадкой. Должно быть, мы говорили на разных языках, хотя все их слова звучали вполне логично. Я вспоминал о так называемых интеллектуальных барьерах, о которых прочитал когда-то в журналах. Люди различного уровня развития слишком по-разному видят мир. Поэтому, даже объясняясь с помощью одной и той же лексики, они все-таки могут не понимать друг друга. Только название "интеллектуальный барьер", на мой взгляд, неточно. Непонимание объясняется тем, что существа, находящиеся на разных ступенях эволюции, отличаются друг от друга не одним лишь интеллектом, но и бесконечной совокупностью, сложнейшим спектром всех других духовных и психических качеств. И, разумеется, не поймет своего собеседника в основном тот, кто по сравнению с ним - пока что примитивный дикарь. Теперь в роли этого дикаря выступал я. Гости сразу заметили, что я приуныл. Сергей, желая, наверное, отвлечь меня от грустных мыслей, стал рассказывать забавную историю. Однажды в большом городе (дело было у нас на Земле) он приехал к философу, известному своими трудами о формах контактов разума во Вселенной. С этим человеком Сергей был знаком несколько лет. В тот вечер разговор невзначай зашел об инопланетянах и связях с ними. Философ заявил, что если телепатические контакты он еще допускает (как вполне вероятную форму общения), то личные контакты землян с пришельцами из космоса в нашу эпоху считает дикой, беспочвенной фантазией. "Но если бы к вам в самом деле заявился инопланетянин и доказал, что он из иного мира? Неужели вы продолжали бы упорствовать?" - не сдержался Сергей. "Пусть он только пожалует ко мне! - захохотал философ.- Я тотчас определю, какого рода помешательством он страдает..." Сергею пришлось признать свое поражение. - Если бы вы встретились мне в городе и я не видел бы вашего корабля, я тоже не поверил бы, что вы - представители иных миров, - сознался я. - Да и любой здравомыслящий человек поступит так же. - Вот почему мы редко говорим земным людям в городах, кто мы, - сказал Сергей. - Здесь - другое дело. В естественных условиях многое приобретает иное, более реальное освещение, чем в центрах ваших цивилизаций. Солнце, прорвавшись сквозь буйные заросли, метнуло сверкающий луч в узкое оконце хижины. Зенд предложил выйти погулять. Они стали благодарить меня за гостеприимство и угощение. Окрестности давно пробудились. Дятел, пестрый, как клоун, сосредоточенно долбил полусухое дерево над нашими головами. В прозрачном потоке играла, прыгая через валуны, крупная непуганая рыба. Хозяин тайги - медведь, присев у воды, миролюбиво взирал на нас издали, с другого берега. - Еще есть время, чтобы продолжить разговор, - сказал Сергей, глянув в сторону сопки, - там пока не закончили работу. Я не заметил у них даже часов. "Откуда же он знает, закончили их товарищи работу или нет?" - невольно подумал я. Сергей тотчас обернулся ко мне, будто собираясь что-то произнести, но промолчал. Однако неожиданно я понял, что он хотел сказать. "Мы можем переговариваться мысленно" - вот что прочитал я в его взгляде. - Вы проводите нас? - спросил Зенд. - О, если позволите! Проводить их? Да я готов был, не раздумывая, лететь с ними куда угодно! И вновь разговор зашел о бессмертии. Зенд стал терпеливо объяснять мне, в чем они видят сущность бессмертия и почему эта проблема неразрывно связана с характером бытия многоплановой Вселенной. Я понимал далеко не все, но слушал жадно и, боюсь, замучил моих гостей вопросами. По их представлениям, мир, воспринимаемый нашими физическими органами чувств, - есть мир форм, или, как они говорят, мир формной субстанции. Формности - это совокупности форм. Они непрерывно изменяются, превращаясь все в новые и новые комбинации форм, возвращаясь иногда к прежним комбинациям и вновь изменяясь. Это неостановимый процесс, пока существует сам мир. Именно поэтому никакие комбинации форм, никакие структуры не вечны. Никакие! В том числе - самые устойчивые из микрочастиц, не разрушающиеся, как полагают, даже при мощнейших звездных и галактических катаклизмах. Наше представление о любой формности всегда относительно, а сами они - конечны, размерны и непрестанно изменчивы. Только одни формности меняются быстрее, другие гораздо медленнее. Понятно, что на их основе нельзя создать никакую вечную структуру, поэтому невозможно на основе формной субстанции достичь и бессмертия человеческого "я", как бесконечно сложного комплекса индивидуализированной воли и сознания. Но формная субстанция - это лишь одно из основных всемирных состояний Единой мировой субстанции, из которой "слагается" Сверхвселенная. - Если те или иные формности (в том числе самые "элементарные" из микрочастиц) разрушаются полностью, абсолютно (а такой процесс тоже возможен в природе), сама субстанция, составляющая их, никуда, разумеется, не исчезает, - объяснял мне Зенд. - Просто одно мировое качество субстанции сменяется другим: формное становится неформным, конечное бесконечным. Словом, я понял их объяснения так, что бессмертие достижимо лишь на основе неформной субстанции. Таково их убеждение. Из рассказа Зенда я узнал также, что его цивилизация хранит особые, священные предания неимоверной древности. Некоторые из них гласят, что возможен полный переход того или иного существа в состояние неформности "самое гармоничное из всех мировых состояний". Это - один из величайших и таинственнейших актов в Сверхвселенной - полный переход в Пламенную Бесконечность Неформного. Переход в Пламенную Бесконечность Неформного?.. Не связано ли это с идеями о дерзком проникновении могучих духом существ в загадочные огненные глубины Солнца, звезд? Не о попытке ли такого проникновения повествует древнегреческий миф об Икаре? - Древнейшим расам Земли было известно немало сокровенных тайн о солнце, сказал мне Сергей. - Солнце недаром считалось некогда главным божеством. И не только потому, что оно - источник и причина всякой жизни на Земле. Мудрейшие из мудрых знали: оно - вечный маяк эволюции земной цивилизации. В недрах солнца, звезд, галактических ядер и других космических "тоннелей", соединяющих все мировые планы формной субстанции с Пламенной Бесконечностью Неформного, творятся и исчезают первичные формы "кирпичики" материальной Вселенной. В каждой субвселенной одно и то же солнце (как и звезды) выглядит по-разному, в зависимости от того, какой спектр воспринимается. Оно видимый светоч и двигатель жизни для всех космических планов материальности, составляющих его систему...
