Гули (ЛП) - Ли Эдвард

За следующим поворотом дом дяди Роя показался призрачным силуэтом под проливным дождем. Курт проверил, горит ли в окнах комнаты с телевизором свет, надеясь увидеть, что Мелисса еще не ложится спать, чтобы утром накричать на нее. Окна были затемнены, но в то же время он заметил темную бесформенную кучу в конце подъездной дорожки. Это еще не показалось ему странным; в конце концов, это мог быть мусор, хотя само по себе это казалось странным, потому что Мелисса обычно не выносила мусор на два дня раньше, если вообще выносила, а Курт, конечно, этого не делал...

Затем он ударил по тормозам, резко затормозив.

Куча, что бы это ни было, сдвинулась с места.

Он повел машину с места, а затем втащил переднюю часть на подъездную дорожку. Куча, казалось, упорно ползла к дому, как черепаха. К тому времени Курт понял, что это был человек, вероятно, пьяный или жертва несчастного случая. Он выскочил из машины и подбежал к нему.

Дождь обрушился на него тяжелыми, раздражающими струями, промочив насквозь. Курт опустился на колени перед распростертой фигурой. Его руки коснулись промокшей ткани и прохладной плоти. Он осторожно приподнял голову и плечи фигуры, чтобы они были видны как на ладони.

Голова свисала, лицо представляло собой опухшую синюю маску из синяков и крови. Это была Вики.

Сердце Курта кричало ему, чтобы он двигался, но шок на много секунд лишил его сил; все, что он мог делать, - это смотреть, словно на свет приближающегося поезда. Ее блузка была жутковатого бледно-розового цвета от крови, разбавленной дождем; у нее было много крови. Красная корка залепила один глаз, другой дергался. Ее избили так сильно, что он подумал, что она, должно быть, мертва. Но затем ее руки вцепились в его рубашку; она пыталась приподняться.

- Ничего не говори, не двигайся, - пробормотал он, запинаясь.

Она взвизгнула, когда он поднял ее; он сомневался, что вообще сможет дотронуться до нее, не причинив боли. Дождь смеялся над ним, усиливаясь. Дважды он чуть не поскользнулся, неся ее к машине. Он усадил ее на переднее сиденье так осторожно, как только мог, затем сел за руль и включил фары. Она была в полубессознательном состоянии. Она застонала с закрытым ртом, ощупывая предметы вокруг себя дрожащими руками, словно слепая. Ее тело один раз сильно дернулось, когда она сдерживала кашель. Она открыла рот, чтобы заговорить, но вместо этого пустила кровавую слюну.

Курт включил сирену и синий мигающий индикатор. Его шины заскрипели на скользкой дороге, и, мчась на юг по 154-му шоссе, он молил Бога и вселенную об одном желании - доставить ее в больницу живой.

ГЛАВА 11

Джон в последний раз вышел из своей комнаты. Чистый инстинкт заставил его закрыть за собой дверь, но это было бесполезно, она так и не закрылась. На ней не было ни замка, ни засова. Ни одна из дверей не закрывалась, кроме той, что была в медпункте, и двери во флигеле.

Свет в коридоре казался сегодня ярче и более искусственным. Его шаги звучали раздражающе громко, как будто кто-то хлопал по камням. Он знал, что это был смысл момента, и ничего больше. Из дверных проемов на него с неприкрытой завистью смотрели другие "постояльцы". Некоторые из них кивали, некоторые махали, но большинство прятались в своих комнатах, когда он проходил мимо, все еще не привыкшие к чертам его лица.

Кто-то стер список мер предосторожности и нарисовал перекошенное лицо; Джон подумал о комическом отражении, которым, вероятно, оно и было, хотя врагов он здесь не нажил. Он прошел мимо закрытой двери, на которой была табличка "ПСИХОНЕВРОЛОГИЯ". Он слышал, что из-за реактивных мышечных сокращений могут ломаться кости, а его социальный работник как-то сказал ему, что это помогает, вызывая незначительное отмирание клеток мозга. Отличная терапия. По крайней мере, ему не пришлось прибегать к ней.

Медсестра Даллион ждала в конце крыла. Рядом с ней двое мужчин в накрахмаленной зеленой рабочей одежде были заняты установкой металлоискателя Scanray.

"Лучше поздно, чем никогда", - подумал он с сарказмом, но с искренним раскаянием.

День назад пациент III группы пронес пробку от бутылки и порезал себе вены. На боковой двери висела табличка, гласившая: "ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ ПОБЕГА - ДЕЛО КАЖДОГО". Джон машинально осмотрел корпус электропитания.

"Электромагнитная поверхность пустая, - подумал он. - Груз весом в тысячу двести фунтов, 3-ваттный дифференциал на 24 вольта, кадмиевая предохранительная пластина. На то, чтобы победить, уходит полторы минуты".

Медсестра Даллион слабо улыбнулась и помахала кому-то в медпункте. Раздался металлический лязг, затем дверь распахнулась, как банковское хранилище.

- Все готовы? - спросила она.

- Вы что, шутите?

Сестра Даллион прерывисто рассмеялась надтреснутым шепотом; он последовал за ней. Дверь с жужжанием закрылась. Дальше по пустому коридору и налево, словно порталы в бледную пустоту, стояли три лифта цвета авокадо.

Медсестра Даллион нажала на кнопку "Вниз". Она протянула Джону его список.

- Вам осталось пройти всего три станции.

Джон взял список.

"Осталось всего три гребаных станции".

Медсестра неосознанно теребила крошечный американский флаг, приколотый к ее воротнику. Она была похожа на привидение в своем белом халате, белых туфлях и белых колготках. У нее были бледные веснушки на очень белой коже, и она казалась такой же худой, как аноректики. Джону всегда нравилась она и ее странная, нервозная аура - он легко мог представить ее себе незнакомкой.

Она смотрела мимо него, словно опасаясь грабителей.

- На первом этаже довольно сумбурно, особенно в такой час. Если вы заблудитесь, просто поищите справочник, они повсюду... Есть вопросы?

Джон просмотрел последние три отметки на листе.

14 - Медицинский центр - доктор Герман

15 - Отдел сопровождения

16 - Выдача багажа / уборка палат

- Кто такой доктор Герман? - спросил он. - Я никогда о нем не слышал.

- Он заведующий психиатрическим отделением, его кабинет находится внизу в клинике психической гигиены.

- Это не еще один совет персонала.

- Нет, ничего подобного, это просто он. Он любит побеседовать со всеми восстановленными пациентами, прежде чем они уйдут.

"Восстановленными, - подумал он. - Какая терминология".

Раздался приглушенный звонок, и средний лифт открылся. Джон вошел и обернулся; его теснота заставила его подумать о гробе, поставленном дыбом.

Улыбка сестры Даллион растеклась по ее щекам. Сама того не замечая, она перевернула флажок вверх ногами.

- Берегите себя, Джон, - сказала она. - И да благословит вас Бог.

- Я не буду скучать по этому месту, но я буду скучать по вам... - и прежде чем он успел сказать что-либо еще, двери закрылись, оставив его наедине с крашеным металлом.

Лифт загудел, опускаясь. В детстве он боялся, что однажды спустится на лифте вниз и за ним откроется ад. Его мать, с обожженной красной кожей и рогами на голове, протянет руку и возьмет его к себе.

Двери лифта открылись, и он оказался в обманчиво большом вестибюле. Он затерялся в толпе людей, которые хаотично двигались по центральному переходу: пациенты, уборщики, техники, врачи в белых халатах и небритые ординаторы со стетоскопами на плечах. В нужный момент он выбрался из потока и уселся на очень неудобный стул, сделанный из хромированной проволоки. Это была зона ожидания.

"Чего я жду?" - подумал он.

Здесь пациенты стояли или сидели в полной неподвижности. Все они были очень старыми. Женщин не было, только мужчины, согбенные и потрескавшиеся от возраста; из-за них вокруг было море морщинистых лиц, ввалившихся голов и потемневших от желтухи глаз. Некоторые передвигались с тросточками, ходунками на ножках и протезами конечностей. Один высокий худой мужчина, шаркая ногами, шел по проходу в голубой пижаме, халате и скрипучих шлепанцах, волоча за собой плазменную стойку на колесиках; трубка для внутривенного вливания свисала, как пуповина, из перевернутого флакона с прозрачной жидкостью и исчезала под рукавом его халата. Мимо проехал мужчина в инвалидной коляске на батарейках; мотор издавал звук, похожий на звук игрушечной машинки. Другой мужчина в инвалидной коляске с механическим приводом проехал в противоположном направлении; его правая нога отсутствовала ниже колена, и из закатанного рукава пижамы торчал только лысый бугорок. Джон заметил множество людей в инвалидных колясках - они стояли в ряд перед окнами, в проходах, возле пепельниц в форме тюльпанов, и на всех были изображены различные варианты расчленения. Казалось, что это состояние они унаследовали за борьбу с немцами. В довершение всего Джон увидел, как двое санитаров заталкивают каталку в грузовой лифт. На каталке лежал человек, у которого вообще не было ни рук, ни ног.