Юрий Салов - Люди и портреты (СИ)
— Сделайте несколько вариантов, а я выберу понравившийся. — нашелся Павел. — Вас устроит такое предложение? Расходы будут оплачены.
— Вы имеете дело с профессионалом, — неожиданно гордо сказал старикан. — я и более сложными вещами занимался. Зайдите-ка часиков этак в три.
Проводимый воспоминаниями старого фотографа о его несомненном мастерстве в увековечивании партийных бонз разного калибра, Павел вышел из душного ателье.
Время до выполнения заказа он даром не терял, заказал столик в ресторане, решил проблему с транспортом, найдя действительно хорошую охраняемую стоянку для «БМВ» неподалеку от театра и сгораемый нетерпением, поехал к Зельцерману.
Старичок разложил на выбор перед ним пять или шесть увеличенных изображений принесенной Павлом фотографии. Надо отдать должное старому мастеру — резкость, контраст, яркость — все это очень гармонично сочеталось практически на всех экземплярах фото. Павел повертел несколько из них в руках и после непродолжительного раздумья указал на наиболее удачный на его взгляд вариант.
Расплатившись с фотографом и аккуратно упаковав свернутое трубочкой фото, Тумасов сел в свою машину, где разорвав целлофан, внимательно еще раз изучил увеличенный снимок. Работа была проделана настолько мастерски, что можно было обойтись даже без лупы, но тут Павла прошиб холодный пот. На упругой ягодице Наташи четко вырисовывалась отнюдь не родинка, а татуировка в виде саламандры. Длинная, узкая сверху и постепенно сходящая к бедру… татуировка из его сна!
Глава шестнадцатая
Какое-то время Павел отрешенно сидел за рулем и курил. Никакие комбинации в голове не выстраивались. Так дальше дело не пойдет. Он выкинул недокуренную сигарету в окно и протянул руку к рычагу переключения скоростей.
Кто-то постучал сбоку в стекло.
Павел медленно, очень медленно повернул голову.
Перед ним стоял смуглый милиционер. Лейтенант. За ним виднелся мотоцикл с коляской. Тумасов даже не услышал, как он подъехал!
— Вы что, не видели знака? — спросил он по-азербайджански.
— Нет. — растерянно покачал головой Павел.
Он мотнул головой назад:
— Нэт, — он перешел с азербайданского на русский. — стоянка тут запрещена. Покажите ваши документы.
Павел брился тщательно, обильно намыливая щеки. Проводя в очередной раз по подбородку новыми «Жиллетт», он зашипел, пена приобрела розоватый оттенок.
— Ну что за дела, блин! — заорал Павел на свое отражение в зеркале.
Дневная разборка с гаишником его изрядно вывела из равновесия. И хотя все обошлось, — десятка баксов, которые он с жадностью заглотил, не в счет, — но нервы совершенно не хотели слушаться Павла, все валилось у него из рук.
Павел чувствовал, что ничего не складывается именно из-за этого фото, изображения его сестры с татуировкой на ягодице, которое странным образом перекочевывало к Павлу в его сны.
Наконец Павел побрился, изрядно сбрызнув себя одеколоном, и облачился в более чем приличный финский костюм Николая («Как влитой сидит! Дарю!» заявил еще в первый день Столяров) — «клубный» пиджак, брюки с бритвенной стрелкой. Московская пара туфель пришлась как раз в тон. Ну и галстук — не проблема: с Николаем комплекция у Павла была одна.
Ну теперь можно и в ресторан. Не посрамим! Верно!
Когда Павел подъехал к дому Татьяны, она его уже ждала. Синяя блузка с широким воротом, и мини-юбка весьма сильно в обтяжечку по моде, да… поехали.
А веселиться Павел умел. И официанты, и музыканты в курсе, он свое дело знал, обещание держал: цветы, шампанское, шоколад, кофе, ликер. Татьяна вертела белокурой головкой на длинной изящной шее. По-моему, она чуть обалдела от новизны впечатлений и обстановки — ребятки-официанты обслуживали ее деликатно и уважительно, не подпуская перебравшего хамья.
Павел сам чуть обалдел — за последние дни на него свалилась такая уйма событий и информации, что ресторан явился отличной отдушиной от всего этого. Ну и стоит надышаться полной грудью!
— Эту песню мы посвящаем нашему гостю из Москвы Павлу! — рявкнул звонким голосом в микрофон солист.
И поскакали! Что ж, сейшн так сейшн! Расслабленный Павел, обалделая Татьяна — она очень трогательно «поплыла», ликерчик «Куантре» ей впервые преподнесли, мягенький, апельсиновый, французский, и почти сорок градусов абсолютно незаметны… поначалу. И «Кюрасао»! И «Кяпаз»! Павел тоже уже немного «поплыл». Чего уж тут уж!
Стюардесса по имени Жанна! — доносилось со сцены.
А потом Саша, замадминистратора, приятель Рустама, ловил «мотор», строго-настрого втолковывал водиле: «Шеф, ты понял?! До самых ворот! Танечка, какой у вас адрес?», махал рукой вслед. А Павел ему, в ответ.
А потом их кидало друг к другу на поворотах. Потом кинуло друг к другу уже без всяких поворотов. И она в ликеро-коньчном полузабытьи шептала ему на ухо всякую ерунду…
А потом они остались вдвоем у калитки и Павел ловко управился с ключом, распахнув тяжелую дверь.
— Прошу.
А потом уже Татьяна набирала на входной двери код и они наконец оказались в доме.
Однако! Очень недурственно даже по московским меркам. Уже с порога Павлу показалось, что вся обитель Татьяны была обставлена «по последнему слову техники», и вокруг просто витало неуловимое ощущение достатка.
В ее комнате был некоторый беспорядок, но даже он не мог скрыть роскоши.
Пол был устлан великолепно расшитым ковром. В одном углу компьютер, на стене корейский телевизор с плоским экраном, видео, на письменном столе музыкальный центр с колонками. Еще есть финская секция, куча картин на стенах и зеркало в красивой раме. В такой обстановке можно было принимать гостей самого высокого ранга.
— Тебя мучает жажда?
— Как и тебя.
— Ты пьян?
— Немного.
— Тебе не кажется, что хватит с тебя?
— Не волнуйся, пока у меня в глазах не двоится и я не начал читать стихи… мебель разваливается. Как будто я… пожалуй нужно еще выпить. Ты будешь?
— Разве что… шампанского.
— Шампан-н-нсква!!!
— Любовное письмо? — спросила Татьяна, когда из кармана пиджака Павла выпал конверт с фото Натальи и Дэна.
— Всего лишь опись мебели в квартире, арендуемой одним превосходным джентльменом с безупречной репутацией. — нашелся Павел, резким движением подняв конверт. — Холост, гражданин двух государств, бизнесмен по профессии, соблазнитель женщин по призванию.
— Сложное объяснение! — усмехнулась Татьяна и начала раздеваться перед зеркалом.
— А сейчас что ты делаешь? — спросил Павел.
