Юрий Салов - Люди и портреты (СИ)
— А сейчас что ты делаешь? — спросил Павел.
— Я одинокая эротичная королева любви. Королева магического стриптиза. — повернулась к нему Татьяна.
— Старомодно и скучно. — изрядно захмелевший Павел разлегся на кровати.
— Ты не понял, я колдунья, мне нельзя сопротивляться. — Татьяна кошкой забралась на кровать и вопросительно посмотрела на Павла.
— Иди. Иди сюда. Иди.
Та-ак, пошла очередная бессонная ночь…
Заиграла музыка вместо будильника. Павел недовольно заворочался и поднял голову. Мелодия из популярного клипа волнами расходилась по комнате.
— Подьем, как там у вас в армии говорят. — выйдя из ванной, Татьяна в пестром бело-розово-черном халате прошлась по комнате. Да, женщины не зря считаются выносливей мужчин.
— Говорили. — потянулся Павел.
— Вставайте граф, вас ждут великие дела.
Павел слушал музыку и рассматривал картины на стенах. Стиль был точь в точь, как на выставке, поэтому не было никаких сомнений, что это Татьянины картины.
— Таня, а это чего, все твои картины?
— A тебе чего, не нравится?
— Да нет, почему. Просто мне более яркие цвета нравятся, да и чтоб реалистичнее было.
— Ну и тогда чего ты здесь сидишь? — уставилась на него Татьяна. — Давай двигай, мне некогда, надо курсовые у моей группы проверять.
— Да ладно, не обижайся.
Павел, надевая туфли, обратил внимание на картину, на которой по мутным волнам широкой реки плыл бесконечный плот, только вместо бревен он состоял из мертвецов. На самом переднем плане стоял, высоко подняв голову, паромщик. Высокая, закутанная в пурпурную мантию фигура, с бледным тощим лицом. Абсолютно безумный взгляд его был тупо устремлен вперед. Он вонзал в речное дно мощный багор и гнал свой ужасный дредноут вниз по течению.
— Просто там такие сюжеты не поймут. Они не настоящие.
— Где там?
— На войне. — глянул ей в глаза Тумасов.
— На какой войне, Паш? Здесь мир, здесь другие законы. И я эти картины рисую, понял?
— Знаешь, ты мне очень понравилась. И не из-за этого. — Павел, стоя зеркала, заправил рубашку в брюки, поправил ремень, уложил с помощью расчески свою длинную шевелюру.
— Я тебе подарю несколько альбомов с репродукциями известных мастеров, чтобы ты не думал, что живопись это только картины в духе соцреализма, отображающие достижения народного хозяйства. — фыркнула Татьяна.
— Мы сегодня увидимся? — уже в прихожей Павел надевал пиджак. — Тебе ведь все равно в город надо.
— Не раньше четырех, когда жара спадет. Но где мы с тобой пересечемся?
— Может посетим старый город? Погуляем по набережной?
— Старый город? Сто лет там не была. Действительно, почему бы и нет.
Они начали прогулку с осмотра Девичьей башни, затем пройдя через восточные ворота, вошли в старый город. Прогулялись по базарной площади. Азербайджанский июнь изнурял их непроходящей душной жарой. В воздухе у земли висело марево. На узеньких улочках народу почти не было. После посещения дворца Ширваншахов Татьяна предложила посидеть в каком-нибудь кафе.
— Тебе нравится Баку?
— Этот уголок Баку напоминает мне Париж. Это красивый город.
— Была там?
— Да, с братом. Отдаленные воспоминания, слишком сумбурные.
— Что еще тебя привлекает?
— Драгоценности. — Татьяна резко отмахнулась от назойливой толстой чайки, едва не опрокинув бокал с вином.
— Ты боишься птиц?
— Немного.
— Почему?
— У них есть перья. — отряхнула юбку Татьяна.
— Ты всю жизнь прожила здесь на побережье и ты не любишь чаек?
— Не-а.
— Сердца! Предлагаю сердца! Бывшие в употреблении! Дешево! Очень дешево! Сердца на продажу! Хорошие сердца! Почти не ношеные! Дешево! Очень дешево! — донесся голос. Взору Татьяны и Павла предстал старик с небольшим прямоугольным деревянным ящиком, который он нес на плечах, шедший по противоположной стороне улицы. Это был обыкновенный нищий полуидиот, какие довольно часто встречаются в южных городах. Тем не менее Татьяна вздрогнула и изменилась в лице.
— Давай Паш, пойдем отсюда. Здесь слишком жарко и шумно.
Глава семнадцатая
Павел удивился столь переменчивому поведению своей спутницы, но ничего не сказал.
Он вел «БМВ» на небольшой, километров в шестьдесят, скорости, по узкой, плохо заасфальтированной дороге. Несмотря на то, что окна в машине были открыты, это не спасало от жары, не думавшей отступать. Татьяна в этот раз сидела рядом. Павел включил радио. Потом «БМВ» нырнула в поворот, идущий в гору, выехав на грунтовку.
Диктор зачитывал последние известия: ядерные испытания Пакистана, грузино-абхазский конфликт, обострение обстановки в Косово — все как всегда.
— Я как-то рисовала портрет одного военного, — Татьяна размышляла вслух. — его глаза сияли… горели огнем. В этой изнуряющей жаре Пандора открыла запретный ларец… и все люди были прокляты… все вместе… молодые красавцы продолжают умирать в бессмысленных войнах…
— Знаешь, Тань, нам не в силах изменить этот мир, — Павел сверялся со знаками, чтобы не проехать нужный поворот. — нужно просто жить.
Когда они подъехали к дому Татьяны, то увидели джип, припаркованный на подъездной дорожке, это был «Гранд чероки», окрашенный в черно-зеленые цвета.
— Брат приехал! — оживилась Татьяна.
Она отстегнула ремень безопасности и потянулась за сумкой, лежавшей на заднем сидении.
— Как брата зовут? — тихо поинтересовался Павел.
— Эрик. — отозвалась Татьяна.
— Так Эрик Белявский, хирург, твой брат?
— Да, — Татьяна открыла дверь машины. — а вы что, знакомы?
— Да так, — туманно ответил Павел. — виделись разок.
— Пошли. — поторопила его Татьяна.
Отворив калитку, они вошли во двор. Пройдя по дорожке, увенчанной по обеим сторонам густыми кипарисами, Павел увидел Эрика, возившегося с мясом — он готовил шашлыки.
— Привет, Эрик… — Татьяна обнялась с братом.
— Уже семь часов, — отметил тот. — могла бы и позвонить.
— Это мой новый знакомый, Павел. — представила она Тумасова брату.
Эрик оглядел Павла преувеличенно безразлично.
— А-а-а! Подстреленный! Долечиваться явился?! Что беспокоит? — он показушно разминал пальцы и отбрасывал ими на стену дома карикатурную жуткую, как в мультфильме, тень. — Что беспокоит, то немедленно удалим! Ну так что нас беспокоит?!
— Сны… — задумчиво ответил Павел.
— Я не лечу души, — почесал подбородок Эрик. — вот уж это не моя специализация. Я лечу тело.
— Эрик, переверни шашлыки! — вмешалась в разговор мужчин Татьяна. — Ты останешься на ужин? — взглянула она на Павла.
