Людмила Белякова - Темная арена
— Да-да, — тихонько запричитал Андрей, глядя в пол и кивая как заведенный.
— Ты остаешься, Андрюх?
— Да, мы еще порепетируем.
— Давай. Ленок, проводи меня, будь любезна.
Старик Соседов растроганно потряс Юрасику руку.
— Вы на дедушку не сердитесь, Юрьпетрович? — тихо спросила Лена, неумело подавая ему пальто.
— Да нет вроде.
«Прибил бы кого другого за такой гнусный базар, если разбираться по-нормальному».
— У него всегда так было — пока не покричит, работать не начнет. От него из-за этого всегда ассистенты разбегались. — Она тихонько засмеялась.
— Ладно… Почему ты не сказала, что без работы сидишь? Я ж всех приглашал…
— Да так. Я подумала, это к той Лене относится.
— Странная ты какая-то. Давай тут, не мешкай с ремонтом палки. Ангар надо двигать.
— Какой ангар двигать?! — распахнула глаза Лена.
— Тебе все Андрей расскажет.
«Пусть поведает, как я его от динозавра спасал, кудесник, любимец богов, мать его!»
Юрасик спустился по узенькой темной лестничке панельного дома, довольный собой, даже счастливый. Ну точно, Ленка эта в него по уши… Робеет… Коняг не боится, деда в узде держит, а при нем как овечка… Да, этот вопрос надо хорошенько обдумать.
Юрасик хорошо покушал в каком-то кафе и порулил домой. Было уже поздно — поглядеть новости по телику и завалиться спать.
Уже выключив телевизор, он вспомнил о соннике, купленном Катей для вымышленной соседки. Чертыхнувшись на собственную несобранность, Юрасик поплелся, как был в тренировочном костюме, в гараж и взял из машины книжицу.
Прогревая постель, он полистал сонник и на последних страницах обнаружил таблицу, какой сон в какой день пророческий, а какой ложный.
«Сон, увиденный в ночь с понедельника на вторник, особенно ближе к утру, по смыслу можно истолковать как противоположность будущим событиям. Так, например, если вы видели, что потеряли деньги, то вы их наверняка приобретете».
«Ну, расстроили вы меня, — подумал Юрасик, закрывая книгу и попутно замечая на обложке имена авторов — Э. Раппопорт и Я. Раппопорт. — Пришли и все опошлили».
Юрасик погасил свет и, завернувшись в одеяло, полежал, глядя перед собой в кромешную тьму — точно как там, в динозавровом мире.
«А, черт, была охота ломаться над ерундой… Но все-таки хорошо б, если б эта Ленка меня любила. Я б ее тоже полюбил. Пото-о-ом…»
Утром Юрасик встал в никакой настроении, даже не голодный, как обычно, быстро собрался и уехал в офис. Немного взбодрило то, что сейчас, когда было посветлее, он заметил, что в доме хоть еще и пусто, но уже прибрано — исчезли голые стены, бетонные полы.
«Да, мебель ставить можно… И жить уже можно».
Юрасика собственные ощущения озадачили. Заветная мечта подкралась незаметно и залегла, как собака у входа, положив голову на лапы и наблюдая за хозяином. Каморка отъезжала в прошлое, словно вокзал от поезда.
— Как книжка — подошла, Юрьпетрович? — спросила его секретарша.
— Какая? А, да, спасибо, Кать, старушка просто рыдала от счастья.
За делами он отвлекся и от сердечных забот, и от цирковых, и, возможно, не вспомнил бы о них до вечера, но по общему городскому телефону ему дозвонилась Лена.
— Юрьпетрович, когда вы мне сможете уделить минуту времени? — донеслось откуда-то издалека.
— Ну, когда подъедешь, лучше ближе к вечеру. Алло?
В трубке скреблось и урчало какое-то чужое существо.
— Да-да… Я из шапито сейчас.
Ее интонации Юрасика насторожили — так говорит человек, который либо не может, либо боится говорить.
— Что-то случилось?
— Да… кажется. Я сейчас приеду.
Лена появилась часа через полтора, одетая в те же джинсы и синюю, линялую на плечах ветровку. Вид у нее был озябший и не слишком уверенный. Юрасик кивнул Кате, чтобы та сделала кофе.
— И шариков нам тех золотеньких — осталось еще?
— Да, много. Сейчас сделаю.
— Познакомилась с Юркевичем?
— Да… У меня такое чувство, что я его где-то видела, и не один раз, но не могу вспомнить где. В цирковой среде почти все так или иначе знакомы. Да, Андрей рассказал мне про ваши приключения. Ужас какой!
— Да ладно. А дед не слышал?
— Нет. Не стали волновать. Мы тихонько в уголке пошептались.
Юрасику это замечание не понравилось, но протестовать было неуместно. Кто он ей, в конце концов? Но он решил быть строгим — работа есть работа.
— Со стекляшкой что?
— Сказал — изыщет возможности. В самое короткое время.
— А палка сама где?
Девушка кивнула на большую спортивную сумку, в ляпах желтой глины, стоявшую у двери.
— Видите ли, Юрьпетрович, когда я искала по цирку этого Василь Василича, стала свидетельницей странного разговора… Какие-то люди, хорошо одетые, я их только со спины видела, требовали у него что-то, а он, как мог, отбивался. Очень неприятно…
— Наезд, что ли?
— Я не знаю, как это классифицировать.
— А чего ж он мне не звонит?
— Не знаю, может, рассчитывает сам справиться. — Она подняла на него виноватые глаза. — Ведь получилось, что я вроде как подслушивала…
«Это похоже на систему», — подумал Юрасик чьей-то совсем чужой фразой.
— Ладно, не комплексуй. Я выясню. У тебя ко мне все?
— Да, все, — сказала она и стала подниматься, видимо приняв его слова за окончание разговора.
— Нет, ты не уходи. Мне еще пару звоночков сделать надо, а потом ужинать поедем. Составишь компанию?
— Я… я не одета.
— Ерунда. Я тоже не в «Метрополе» ужинаю. Найдем что-нибудь попроще. У Кати в приемной посиди, а? Тебе мои дела неинтересны.
Юрасик быстро отзвонился и вышел из кабинета. Лена разглядывала какой-то глянцевый журнал, а Катя, как водится, истово щелкала «мышкой».
— Все, Кать, я уехал, пусть звонят на сотовый.
— Можно я здесь сумку оставлю? — спросила Лена. — Там… ну, вы знаете.
Они сидели в довольно скромном кабачке, дожидаясь заказа, когда Юрасик решил выспросить о парнях, что наезжали на его человека.
— Ты поподробнее расскажи, как эти выглядели, что говорили…
— Высокие, плотные, спины широкие…
«Точно — братва наехала, — подумал Юрасик. — Черт, придется старые связи поднимать».
— Слов я не разобрала, потому что говорили они тихо и ко мне спиной стояли, а Василий Васильевич повторял, что он на это пойти не может.
Принесли ужин. Еда слегка Юрасика успокоила.
— Так, время детское…
Он вызвал на мобильнике номер шапито. Через скребышение того существа, что жило в цирковом телефоне, протиснулся деловой торопливый голос:
