Людмила Белякова - Темная арена
— Проходите, — вежливо и в меру радостно сказала она.
Юрасик отвык от таких крошечных квартирок, и ему показалось, что в доме душновато. Его шикарное пальто странно смотрелось на вешалке рядом с поношенными соседовскими одежками.
Большая комната была заставлена знакомыми Юрасику коробками — теми, в которые он попрятал фокусниково имущество. Старик сидел в кресле, с пледом на коленях. Только через пару секунд после того, как они с Андреем появились в комнате, он опустил книгу и глянул на них поверх толстостеклых очков. Щеки у него запали еще больше, но взгляд выцветших голубых глаз был куда как живее, чем тогда, в машине «Скорой».
— Дедушка… если ты помнишь… это господин Краснов, который сохранил наше имущество…
«Да я и деда твоего, можно сказать, спас», — подумал Юрасик.
— …и сейчас финансирует ваш аттракцион.
Старик вскочил, отшвырнув плед и гневно сверкая глазами, сделал к гостям несколько судорожных шажков.
— Да? Почувствовал наживу? Денежки ковать будем на старике Соседове?
Юрасик слегка опешил. Андрей издал горлом екающий звук и затравленно глянул на Юрасика.
— Дедушка! Юрий Петрович — спонсор, генеральный продюсер, ваш с Андреем начальник, в конце концов! Без него у вас ничего не выйдет! — отчаянно воскликнула Лена, заламывая руки.
— Георгий Соседов никому не принадлежал, кроме твоей незабвенной бабушки! — взвизгнул дедок.
— У вас ко мне какие-нибудь претензии, гражданин? — почти спокойно спросил Юрасик, решив не срамотиться перед влюбленной (?!) в него девицей, и вообще — не скандалить же с пенсионером-инвалидом.
— Да!.. Да!..
Дедок забегал по крошечному пятачку, не занятому коробками.
— Это какие же? — Юрасику стало интересно.
Старик Соседов внезапно остановился, озираясь вокруг, соображая. Юрасик подождал, но старик так ничего и не сказал.
— Ну? Не слышу ответа.
— Не нукайте мне!
Юрасик перехватил отчаянный взгляд Лены.
— А пока вы, Георгий Георгиевич, обдумываете ваши претензии…
Юрасик искоса глянул на фокусникову внучку и заметил, как наполнился благодарностью ее взгляд — он даже имя-отчество дедово помнит…
— Позвольте обратиться к вам с вопросом.
Юрасик начал разворачивать газету, в которую была завернута покалеченная волшебная палочка, — футляр они забыли в ангаре. Старик встрепенулся и опустил глаза на сверток.
— В результате не совсем удачного эксперимента…
— Вы ее уничтожили!!! — даже как-то обрадованно завопил фокусник, вздымая сухие кулачки. — Вы ее истребили!!!
— Георгий Георгиевич, — вступил было Андрей, но никто не обратил на него внимания.
— Дедушка, дедушка! — перехватила его руки Лена. — Ты не должен так себя вести! Это неинтеллигентно!
— Что вы все знаете об интеллигентности?!
Старик вырвался и опять заметался по комнате, подвывая и со стуком натыкаясь на коробки.
— Мы-то? — задумчиво протянул Юрасик. — Я вот, например, гостей сесть приглашаю. А у вас как на этот счет?
«А здорово я его поддел!»
Соседов на мгновение замер, повернулся, опустил жилистые руки и, словно видя всех впервые, повел туда-сюда глазами.
— А?.. Леночка, действительно, почему ты не предложишь молодым людям сесть? И чаю нам, чаю!.. Ну, дорогая, как можно! Гости же в доме!
«Нет, особенно долго жить я не хочу, — подумал Юрасик. — Лет шестьдесят пять, и довольно. Разве что-нибудь от маразма изобретут».
Андрей, уже хорошо ориентировавшийся в обстановке, высвободил из-под магических завалов пару потертых стульев, и они сели. Лена на кухне гремела посудой.
— Так вот, вчера мы с Андреем Алексеевичем провели важный для нашего общего дела эксперимент…
Старый фокусник, внимательно, слегка выпятив челюсть, слушал Юрасика.
— Но в результате был поврежден прибор…
— Это я его расколотил, Георггеоргич, если честно, — сокрушенно признался Андрей.
Старик укоризненно покачал головой. Видно, истерика у него закончилась.
— Это, Андрюх, не совсем так, да и не важно. Важно то, что надо отдать его в починку, и так, чтобы не засветить. У вас есть соображения на этот счет?
Старик Соседов сжал губы в морщинистый комочек и шумно вдохнул.
— Видите ли, э-э, Юрий Петрович? Да, Юрий Петрович, этот прибор создал мой стариннейший друг, которого уже нет в живых…
— Да там только стекло заменить…
— Не надо перебивать старших, юноша, — ворчливо заметил фокусник. — Гениальный был человек — вот Леночка его, наверное, помнит.
— Кого, деда?
— А Генриха Юльевича.
Лена расставляла на маленьком одноногом столике чашки и вазочки.
«Фарфор, похоже, старинный», — заметил Юрасик.
— А как же… Даже кукла цела, что он мне на пять лет подарил. — Она пробежала взглядом по лицу Юрасика — не сердится на дедову выходку?
— Да… Но его нет, нет, и к кому обратиться, я не знаю.
— Жаль… Ну что ж, тогда…
Все замолкли в ожидании очередного блистательного хода Юрасика. И он его сделал:
— Пусть господин Юркевич решает. Стекляшку, я думаю, по размеру заказать не так уж и сложно. Я оплачу. Можно в запас заказать. Мало ли. Без запчастей — это не жизнь.
Юрасик почувствовал, как от Лены к нему пошла горячая волна благодарности.
«Я не я буду, если это не она в меня сильно влюбленная!» — задорно подумал Юрасик.
Они помолчали, прихлебывая чай.
— А что за опыты вы проводили? — спросила Лена, отставляя чашку.
— Да так, — размышляя, говорить ли о лапе, ломящейся в ангар, произнес Юрасик.
— Проверяли возможности прибора в отношении мощности, — сказал Андрей.
— Вот, вишь, и допроверялись. Ленок, ты на себя это не возьмешь?
— А что надо делать?
— Подъедь завтра с палкой в шапито, разъясни Юркевичу, что и как, и проконтролируй выполнение. Чтоб информация не расползалась.
— Да я же не знаю ни этого Юркевича, ни где это шапито…
— Как?! — удивился Юрасик.
— Так. В вашем предприятии я никак не участвую. Откуда мне знать?
«А как же она у меня во сне там оказалась-то?!»
— Ну, так и приступай. Реши вопрос со стекляшкой, там посмотрим. Ты лошадками ведь занимаешься?
— Да, вольтижировкой, и дедушке ассистировала — в оригинальном жанре работала.
— Ну, вот и посмотрим, чем ты у нас заниматься будешь.
Юрасик встал.
— Вы только не сидите, как миндаль на прянике, а, ребята? Я вам в погонялы не нанимался.
— Да-да, — тихонько запричитал Андрей, глядя в пол и кивая как заведенный.
— Ты остаешься, Андрюх?
— Да, мы еще порепетируем.
