Валерий Михайлов - В лабиринте версий
Но на самом деле он пугает Каифу не Римом, а более страшной силой – Сириусом.
Другим инспектором Сириуса был Воланд. Его магия – это магия опережения. Как следует из закона Артура Кларка, любая принципиально более передовая технология выглядит как магия, и чем более она опережает нашу, тем более для нас она будет выглядеть волшебной. Конечно, «Мастер и Маргарита» – это не роман о тайнах Сириуса, но это намек товарищу Сталину или ставленнику Пса (как и всякий диктатор, он подчинялся Ордену), что Михаил Афанасьевич тоже знаком с неким Псом, дружба с которым делает его персону неприкосновенной. Поэтому Сталин буквально взял шефство над абсолютно антисоветским Булгаковым.
Кстати, шуточки в Воландовском духе далеко не изобретение Михаила Афанасьевича. Приведу только один пример, – Кирилл Федорович взял другую книгу[9]:
«Однажды в 1908 году на одной из улиц Питтсбурга к двум полицейским подошла собака, вежливо сказала: «Доброе утро», – и затем растаяла в клубах зеленого дыма.
– Опираясь на современные кибернетические модели нейрологических процессов, можно изложить эту историю более объективно, сказав, что некоторые сигналы, полученные нервной системой каждого из этих детективов, были организованы их метапрограммистом так, что у них возникло впечатление, будто с ними поздоровалась собака, которая затем исчезла в клубах зеленого дыма.
– (…)
– Давайте вернемся к этим незадачливым детективам из Питтсбурга и попытаемся пойти по другому пути. Какой-то ученый неземного происхождения, обладающий парапсихологическими способностями, которые опережают уровень наших способностей всего на каких-то пару миллионов лет, посылает «мысленную проекцию» говорящей собаки на эту улицу, а, затем, заставляет её исчезнуть в клубах зеленого дыма. Он хочет увидеть, как прореагируют два профессиональных детектива, когда их модель реальности внезапно разрушится. (Такое явление внезапного разрушения персональной модели реальности называется в психологии когнитивным диссонансом. Пережив такое состояние, люди становятся либо очень гибкими агностиками, либо стойкими шизофрениками.)»
И, если копнуть литературу на эту тему, можно найти массу весьма интересных примеров.
– А как это соотносится с теорией Великого Пендаля? – спросил Ты у Катеньки.
– Прекрасно, потому что никак, – ответила она, – дело в том, что теория Великого Пендаля подходит к вопросам бытия, несколько, с другой стороны. Под Великим Пендалем мы понимаем то нечто, что задает нам определенный импульс движения по жизненному пути. В этом Великий Пендаль чем-то сродни сатанинскому Сатане, который является ничем иным, как силой, отвечающей за развитие этого мира, и не имеет ничего общего со своим христианским однофамильцем, которого лучше именовать Сотоной.
Теория великого Пендаля, в отличие от других подобных теорий, рассматривает только прикладной аспект этого явления. Мы не вдаемся в изучение природы Пендаля, а пытаемся понять, что нам с ним делать. Причем, существует как минимум 3 варианта поведения: Столкновение, когда человек движется навстречу Пендалю; Уход, когда человек уворачивается или теряет шанс; Использование, когда человек использует энергию Пендаля примерно так, как используют силу противника в Айки-до. Выбрать правильное поведение или оптимальную стартовую позицию помогает то, что Пендаль о своем приближении информирует знаками. Поэтому, в первую очередь, мы учимся читать знаки.
– А я прозевал свой знак, – признался Трубопроводов, – это произошло примерно год назад. Возвращаясь из гаража, я увидел, как с дерева, совершенно без всякой причины, упала небольшая ветка. Она свалилась на дорогу к моим ногам. Дня через три с того же дерева упала другая ветка. Тоже совершенно без всякой причины и тоже к моим ногам. Кастанеда писал, что подобным образом Неведомое приглашает нас на встречу с собой. Увидев подобный знак, надо остановиться на том месте и немного подождать, чтобы… Но дело в том, что Кастанеду я перечитал значительно позже. Возможно, я просто не был готов к той встрече, на которую меня приглашали.
– Возможно, – согласилась Катенька.
На мгновение у Трубопроводова помутилось в глазах, и он, вдруг, очутился в каком-то лекционном зале. Лектор бубнил с трибуны:
– Ярким примером может служить мультфильм «Крошка енот». Если кто не помнит, это мультфильм про то, как маленький енот пошел на пруд за сладкой осокой, но, увидев в воде свое отражение, испугался. Тогда он попытался напугать того, кто сидит в пруду, и чем страшней становился сам, тем страшней оказывалось его отражение. В конце концов, он смог помириться со своим отражением, просто ему улыбнувшись. Так вот, уважаемые слушатели, пруд – это не что иное, как подсознание, в отражении которого мы видим свой образ. Осока – это то, что Будда называл нирваной, а улыбка – Путь.
Бред какой-то, – подумал Трубопроводов, – то ли фрейдистский, толи пелевинский, толи берновский… Теперь, уже, хрен его разберешь.
– Никому не верь, – Трубопроводов отчетливо услышал голос Ересиарха, – они все говорят правду.
Эта история произошла в начале 90-х или, даже, в конце 80-х годов. Сейчас уже трудно вспомнить точную дату. Андрей тогда был молодым перспективным сотрудником… неважно, какого ведомства или службы…
Он отдыхал с друзьями на подмосковной даче. Тихий семейный отдых с женами или официальными подругами.
Телефон зазвенел в самый разгар веселья.
– Я жду тебя у себя. Немедленно, – услышал Андрей голос начальника.
– Слушаюсь, – ответил он, проклиная себя за то, что повелся на уговоры жены и провел телефон на дачу.
– Я ненадолго, – сказал он друзьям, садясь в машину.
– В Семашкинской произошло ЧП, – начал вводить его в курс дела шеф, – исчез один из пациентов. (Мы назовем его К). Все подробности тебе расскажет главный врач Синицын Павел Георгиевич. Дело это очень деликатное, так, что, постарайся, чтобы все прошло без какого-либо шума. Докладывать будешь мне лично. Если что понадобится, обращайся тоже лично ко мне. В любое время суток. Понятно?
– Так точно, – ответил Андрей.
– Тогда приступай к выполнению.
Дело, действительно, было деликатным…
Семашкинская больница, или психиатрическая больница имени Семашко, была одним из тех заведений, где большую часть пациентов лечили от недостаточной любви к Советской Родине или к отдельным её представителям. Говоря проще, Семашкинская больница была местом, где при помощи довольно-таки простой терапии политических сумасшедших превращали в психов обыкновенных с развитым прогрессирующим слабоумием. Происходило это по благородному тихо и деликатно до тех пор, пока адепты гласности не решили устроить в подобного рода лечебницах «дни открытых дверей» для всяческих представителей международных правозащитных организаций. Разумеется, в ожидании таких проверок в больницах спешно наводили порядок, избавляясь от всех улик, особенно живых.
