Валерий Михайлов - В лабиринте версий
– Молодой человек! Вы потеряли свой крест! – с явным сочувствием его горю сообщила она.
– Это невозможно, – спокойно ответил Трубопроводов.
– Извините, – растерялась она, – мне показалась, что на вас его нет, и я…
– Вы правы, его нет, но я ничего не терял.
– Как?! – она не верила своим ушам.
– А так, что у меня его просто нет.
– Но, почему?
– Потому, что он мне не нужен.
– Но так нельзя! – она раскрывала и закрывала рот, как выброшенная на берег доисторическая рыбина, – у каждого должен быть крест. Так завещал нам господь.
– Но зачем?
– Чтобы с честью его нести. Посмотрите на этих людей. Видите, у каждого свой крест. Или вы думаете, что все они ошибаются, а вы один правы?
– Я не знаю, куда и зачем идут эти люди. Да, мне это и не интересно.
– Как, вы не знаете, что такое идти, плечом к плечу, с теми…
– Не знаю. К тому же, для этого тоже не обязательно тащить на себе крест.
– Не кощунствуйте! Господь заповедовал нести крест, а не рассуждать. В этом заключена его любовь, которая…
– Я предпочитаю другую любовь.
– Вы даже не представляете, чего лишаете себя этими рассуждениями! Вы лишаете себя смысла.
– Какого?
– Такого, который в кресте. Чтобы его понять, надо стать одним из нас, надо взвалить на себя посильный крест и нести до тех пор, пока его нельзя будет сбросить и насладиться отдыхом после дел праведных…
– Но я уже наслаждаюсь отдыхом. К тому же, многие так и не могут сбросить свой крест, – сказал Трубопроводов, указывая на надгробье, над которым возвышался огромный стальной крест.
– Замолчи немедленно! Иначе тебя лишат права сбросить свой крест! А это… – не найдя нужного слова, она медленно затряслась.
– Ну и что? Зачем мне право сбросить крест, если я уже от него свободен.
– Подумай! Ты обрекаешь себя на жизнь отщепенца! Подумай, пока у тебя еще есть шанс стать одним из нас!
– Но я не хочу быть одним из вас.
– Тогда, ради чего ты будешь жить?
– Мало ли. Ради солнца, ради воды, ради кружки пива. В мире полно интересных вещей. Гораздо более интересных, чем перемещение тяжестей крестообразной формы.
Женщина затряслась от бессильной злобы. Сжав кулаки, она принялась что-то кричать об участи тех, кто ослушался воли Распределителя крестов, но Трубопроводов её больше не слушал. Оставив её, с её крестом и её злобой, он бодро зашагал прочь от этой толпы, навстречу солнцу, навстречу ветру, навстречу свежему воздуху. Трубопроводову стало смешно, как люди, превратившие собственную жизнь в проклятие, умудряются на полном серьезе грозить проклятием тем, кто, пусть даже безуспешно, пытается сделать её праздником здесь, сейчас, всегда. А, больше всего его веселило то, что всегда находятся те, кто готов им верить, готов взваливать на себя этот крест и тащить вслед за другими, не имея никакого понятия о том, кому, зачем и для чего, вообще, это надо.
Думаю, нет большей глупости, чем пытаться описывать похмелье. Во-первых, все знают, что это такое, а во-вторых, с похмельем, как и с любовью, действительность сильней любых слов.
Очнулся Трубопроводов от тяжелого сна в чужой квартире, что его совсем не удивило. Комната выглядела приличной во всех отношениях. А в соседней комнате мирно беседовали люди. Убедившись, что он одет, Трубопроводов пошел в народ.
Народ сидел за накрытым столом, совмещая трапезу с беседой. Из всех трапезующих Трубопроводов узнал только Ты. Кроме него, за столом были: Мужчина лет пятидесяти в пенсне и с чеховской бородкой; Молодой крепыш, чуть старше сорока, про которого так и хотелось добавить «в штатском». «Штатским» был серый костюм в голубую полосочку, надетый на белоснежную рубашку без галстука; И, не лишенная привлекательности, дамочка лет тридцати, весь облик которой выдавал в ней особый вид интеллектуально-поэтической бляди.
– Прошу к столу, – радушно пригласил Чехов, – Катенька, обслужи человека.
Эта фраза заставила Трубопроводова несколько покраснеть. Катенька же бодро принесла с кухни комплект посуды. Затем она наполнила тарелку Трубопроводова едой, а рюмку – коньяком. Осознав причину изменения цвета лица Трубопроводова, она, чуть заметно, улыбнулась. Коньяк был принят как лекарство.
– Мы тут обсуждаем взгляд Кирилла Федоровича на «Мастера и Маргариту». И, знаешь, лично мне он показался более, чем оригинальным, – сообщил другу Ты.
По телевизору, только что, начали показывать новый фильм, который и послужил катализатором для поднятия этой темы.
– Кирилл Федорович, – попросила Катенька, – введите молодого человека в курс дела.
– Вы, случайно, не читали книгу Роберта Темпла «Мистерия Сириуса»? – спросил Кирилл Федорович, которым оказался человек с чеховской бородкой.
Слово «Сириус» показалось Трубопроводову знакомым, но он предпочел не напрягать мозги, тем более. что Кирилл Федорович так и рвался в бой со своими объяснениями.
– Так, вот, в своей книге Роберт Темпл приводит неопровержимые доказательства того, что 5000–3000 лет до нашей эры произошел палеоконтакт, следы которого обнаруживаются как в египетском, так и в шумерском наследии. Не говоря уже о сенсационном открытии, связанном со знаниями африканского племени догонов, которые передавали из поколения в поколение сведения, в частности, об устройстве космоса и о звездной системе Сириуса. Некоторые из этих вещей были открыты нашими учеными только в 1995 году.
– Позвольте вам возразить, любезнейший Кирилл Федорович, – перебил его человек в штатском.
– Конечно, Андрюша. Если тебе есть что возразить.
– Я хотел бы попросить вас не использовать термины вроде «неопровержимые доказательства».
– Почему?
– Видите ли. Несколько лет назад, когда я занимался изучением наследия Ленина, я вдруг понял, что не могу ответить на наиболее главный вопрос: «А был ли вообще такой человек, Ульянов-Ленин?» Конечно, на первый взгляд любому нормальному человеку этот вопрос покажется верхом идиотизма. А не на первый?
Не на первый – мы имеем энное количество бумаги, написанное одной рукой, имеем фотографии, свидетельства современников, фрагменты кинохроники и, даже, тело в мавзолее. Казалось бы, что еще нужно? Однако, как я понял, все эти свидетельства являются настолько же доказательствами, как трава является доказательством существование бога, крылья – ангелов, а сера – дьявола. Чем больше я углублялся в тему, тем больше осознавал, что тот самый Ленин, которого мы все знаем – миф, а в Мавзолее, вообще, лежит непонятно что.
– Это уже попахивает шизофренией, – заметила Катенька.
– Позвольте мне кое-что процитировать[7]:
«В августе 1968 года испанское правительство на острове Ивиса бросило за решетку человека за создание большого цикла набросков и картин – прекрасных, невероятно лирических произведений, которые «Арт Экспертс» признал шедеврами.
