Валерий Михайлов - В лабиринте версий
– Ты читаешь газеты? – удивился Трубопроводов.
– Только, когда охочусь на Красной площади, – ответил Ты, безучастно перелистывая страницы, – а, вообще, иногда я люблю почитать между строк.
– А это как?
– Необходимо «читать», то есть, внимательно и вдумчиво пробегать глазами каждый пробел между строчками, причем так, чтобы глаза умудрялись не читать слова выше или ниже пробела.
– И на хрена тебе это?
– Это помогает очистить мозги от всякого дерьма. Попробуй.
Тем, кто никогда не занимался подобными вещами, надо сказать, что чтение между строк – дело не из легких. Как Трубопроводов ни пытался, больше двух строк зараз ему одолеть не удавалось. От напряжения начала болеть голова.
От окончательного фиаско Трубопроводова спас чай. Он был крепким, душистым, попахивал дымком. Наверно, такой чай получался в настоящем медном самоваре…
– Получите оружие, – сказал Григорий, вручая Трубопроводову «маузер», а Ты – «трехлинейку», – как только услышите лай собак, прячьтесь за грузовиками и ждите, – объяснил он, – надеюсь, вы знаете, как этим пользоваться?
– Все нормально, – успокоил его Ты.
– Я никогда не стрелял из такого, – признался Трубопроводов, когда Григорий умчался по своим делам.
– Снимаешь с предохранителя и жмешь на курок. Остальное он сделает сам.
Вскоре послышался возбужденный лай собак, преследующих добычу, а, чуть позже, и испуганный рокот мотора. Вскоре на Красную площадь выскочил убегающий от собак небольшой трактор. Скорее всего, он управлялся дистанционно, так как внутри никого не было. В окружении стаи собак он выглядел странным постиндустриальным животным, испуганно бегущим от опасности. Конечно, никакая собака не могла бы причинить ему вреда, но, влекомый древними инстинктами, этот. совсем еще молодой, агрегат не сумел противостоять своему механическому страху. Завидев мирно стоящие грузовики, трактор бросился к ним, ища защиты там, где его поджидала смерть.
– А вот и дичь, – азартно потирая руки, сказал Григорий.
– Что? – удивился Трубопроводов.
– Сегодня у нас охота на трактор. Вы же сами не хотели никого убивать.
– Но…
– Приготовьтесь, он приближается. Как только протрубит рог, собаки разбегутся, и тогда начинайте стрелять. Иначе он сможет уйти. Главное, не пораньте собак и друг друга.
Рог протрубил, когда трактор приблизился на оптимальное для атаки расстояние. Собаки, как и предупреждал Григорий, бросились врассыпную. Охотники открыли огонь. Стреляло человек десять, так, что, машина оказалась под настоящим свинцовым дождем. Взревев, трактор начал метаться в разные стороны, ища спасительную брешь в диспозиции противника. Каждый выстрел приносил ему боль и увечья в виде разбитых стекол, фар, простреленных протекторов и отметин в стальном корпусе. Несмотря на раны, двигатель продолжал надрывно работать. Пули так и не смогли повредить жизненно важные органы машины.
Собрав в кулак все свои силы, трактор рванул туда, откуда его пригнали в эту западню собаки. Он уже был практически спасен, когда перед ним вырос человек в матросской форме и с гранатой в руке. Выкрикнув что-то матерное, он, через разбитое лобовое стекло, запустил гранату в кабину и, сразу же, бросился в сторону и на землю.
Прогремел взрыв. Взревев в последний раз, трактор затих. Он был повержен. Со всех сторон к нему бросились люди с огнетушителями и приспособлениями для разделки его стальной плоти. Отрезанные куски бережно относили к очагу, возле которого уже начали суетиться повара.
– Что они делают? – удивился Трубопроводов, глядя на то, как один из поваров принялся ловко фаршировать металлической стружкой масляный фильтр.
– Готовят еду, – невозмутимо ответил Григорий.
– Они хотят, чтобы мы это ели?
– Конечно, а иначе охота превратится в банальное убийство ради праздного развлечения, а это несовместимо с философией нашего клуба.
– Но это же несъедобно! – выдавил из себя Трубопроводов.
– Обычно да, но наши повара способны творить чудеса и совершать невозможное. Вот увидите, этот трактор будет самым вкусным блюдом, которое вы когда-либо пробовали.
Трубопроводов со сложным чувством наблюдал, как накрывают на стол. С одной стороны, он чувствовал себя неизлечимым пациентом дурдома «Снегурочка». С другой, ему казалось, что все это сон, и он вот-вот должен проснуться. Ситуация выглядела еще более нелепой оттого, что остальные, и даже Ты, воспринимали происходящее, как нечто само собой разумеющееся.
Но желаемое пробуждение так и не настало, даже когда позвали к столу. Перед Трубопроводовым поставили тарелку с фаршированным форсункой куском протектора с гарниром из проводов, политых моторным маслом. Все принялись за еду. Трубопроводов смотрел и не верил своим глазам. Только когда Григорий проглотил вторую порцию подшипника, он решился попробовать еду. Протектор легко накололся на вилку. Отрезав кусочек ножом, Трубопроводов с видом идиота осторожно положил его в рот, готовясь немедленно выплюнуть. Каково же было его удивление, когда вместо резины он ощутил нечто необычайно нежное и вкусное.
Трактор был просто великолепен, несмотря на то, что этого не могло быть. Конечно, в глубине души Трубопроводов верил («понимал» было бы не слишком верным словом), что повара подменили запчасти на настоящую еду, но он готов был дать голову на отсечение, что готовили именно трактор, так как он внимательно наблюдал за всем процессом приготовления.
Не найдя объяснений, Трубопроводов решил просто есть. Тем более, что было, действительно, чертовски вкусно.
Поле, бескрайнее поле или бескрайний луг. Настоящее зеленое море, уходящее за горизонт. И только с одной стороны, у самого горизонта, виднелось озеро и небольшой лесок.
Повсюду были люди. Молодые и старые, бедные и богатые, крепкие и изможденные… И у каждого был свой крест. Эти кресты поражали своим разнообразием форм, размеров и материала, из которого они были изготовлены. Одни кресты были тяжелыми и огромными. Другие – маленькими, как дамские сумочки или, даже, как те, что носят обычно на шее, как украшение. Они были каменные, золотые, железные, деревянные, бумажные, глиняные, песчаные, водяные… Были даже кресты из помыслов и слов.
– Молодой человек! Молодой человек! – услышал Трубопроводов визгливый женский голос. Такими голосами обычно обладают бывшие работники культуры и, бывшие же, комсомольские вожаки.
Он оглянулся. К нему бежала, путаясь в большом поролоновом кресте, что делало её бег более чем забавным, одна из тех бойких дамочек, которым вера в, по-коммунистически, светлое будущее не мешает обивать пороги всех доступных церквей и храмов. Со своим крестом она была похожа на Ленина с надувным бревном.
