Влада Медвденикова - Дети войны
Я вскочила на ноги. Вокруг меня воины поспешно собирали оружие, устремлялись прочь, — на окраину лагеря. Мельтиар ждал нас там.
Его мысль коснулась души словно луч темноты — облеченная в слова теперь, звучащая только для меня.
Я говорил тебе, не бойся. Со мной все в порядке.
Сон уже обволакивал меня, качал на теплых волнах, так непохожих на волны моря. Влек меня все глубже, в темный покой. Я почти не чувствовала своего тела, — лишь отголоски наслаждения в нем, — я падала и парила, пространство вокруг меня искрилось. Яркие росчерки складывались в картины, проносились мимо, — сотни сновидений, я могла бы шагнуть в любое из них, но оставалась на краю яви. Мне хотелось, чтобы Мельтиар был рядом со мной и во сне.
Но Мельтиар не спал.
Сквозь марево дремоты я чувствовала каждое его движение и каждых вдох. Его руки блуждали в моих волосах, замирали на миг, скользили вниз, оставляли горячие следы на спине, повторяли линии тела. Сквозь волны забытья я пыталась дотянуться до Мельтиара, но различала лишь стену усталости. Такую высокую и несокрушимую, что даже сон не может ее одолеть.
Раз Мельтиар не может заснуть, значит и я не должна.
Усилием воли я вынырнула из марева полусна и открыла глаза.
В шатре было темно. Я лежала, уткнувшись в плечо Мельтиара. Отблески ночника текли по его коже, как лунный свет. Волосы расплескались по постели, черные на темных простынях. Я коснулась их, и Мельтиар обнял меня крепче.
Я вспомнила, почему не хотела засыпать.
Весь день я хотела спросить Мельтиара, что было утром, вернулась ли память. Но мы тренировались, на берегу и на корабле, среди ветра и плеска волн, — пока не стемнело. А когда вернулись в шатер, я забыла о словах.
— Ты что-нибудь вспомнил? — Такой простой вопрос, но голос едва меня слушался, словно я спрашивала о чем-то запретном.
— Нет. — Ответ растаял в воздухе, остался лишь шум ветра за стенами шатра и чьи-то голоса вдалеке. Я думала, что Мельтиар не скажет больше ни слова, но он продолжил: — Воспоминания вернутся постепенно. Песня разрушила завесу, которая их сдерживала, но они придут не все сразу. Наверное, так лучше. Проще будет осознать.
Стена усталости не смогла заслонить его чувств, они горели позади каждого слова, — не лучше, не проще, нужно сразу узнать все.
Что было с ним там, в чертогах тайны?
Я зажмурилась, пытаясь успокоится.
— Ты расскажешь мне, — спросила я, — когда вспомнишь?
— Да, — ответил Мельтиар.
Кори простился с нами на краю лагеря.
Солнце уже скрылось, первые звезды мерцали в сумеречном небе. Вечер тек по земле, похищал краски, оставлял лишь синие тени и алые искры костров. Мы стояли, держась за руки, и я пыталась хоть на миг забыть о том, что нас разделили, мы больше не одна команда. Но сумерки не могли скрыть узор преображения на одежде Коула. В его прикосновении сквозили отзвуки чужой силы, и я чувствовала его одиночество — острее, чем прежде. Кори возвращается в город, я скоро уплыву, а Коул останется здесь. Один, вдали от всех, кто ему близок, в команде, с которой не смог сродниться.
Но Кори сказал, что восстановит нашу связь. Мы сможем дотянуться друг до друга даже через море, — он повторял это сегодня и сжимал наши руки. Я чувствовала — или угадывала — как сквозь переплетенные пальцы течет невидимый свет, голос души Кори. И, должно быть, он отдал почти без остатка нам с Коулом сияние своей жизни, — и теперь казался прозрачным, готовым в любой миг оторваться от земли. Таким же невесомым стал его голос, а глаза блестели как в лихорадке.
Он отдал нам свою силу и теперь возвращался к ее источнику, в чертоги тайны.
— Я вернусь, до того, как отплывет корабль, вернусь проводить, — сказал Кори. Его слова, бесплотные и легкие, растворялись в тревоге, тонули в сгущающихся сумерках.
Я улыбнулась, кивнула. Я буду с палубы смотреть на Кори и Коула, оставшихся на берегу. Берег отдалится, мои друзья станут неразличимы, горизонт скроет их и останется море, волны, бескрайний простор и соленый ветер.
Я зажмурилась, отгоняя эти мысли. Да, я буду на корабле, но я буду рядом с Мельтиаром. Я ничего не должна бояться рядом с ним.
«Как он?» — спросил сегодня Кори. И добавил потом: «С ним все будет хорошо, мне сказали, что все в порядке». Но я чувствовала его тревогу и не могла успокоиться сама. Люди, лишившие Мельтиара памяти, говорят теперь, что все в порядке?
Но сейчас нельзя думать об этом.
— Тебя заберет машина? — спросила я.
Кори мотнул головой.
— Он переместится сюда и заберет меня.
Я не спросила кто, я знала — это его старшая звезда.
И старшая звезда Мельтиара.
— Когда мы жили в Эджале, он всегда меня забирал, я ждал за городом, — Кори говорил, и его голос летел, вдохновенный и стремительный, как порыв ветра, — и это всегда казалось так ужасно долго — пока не услышишь его песню, но я смотрел на всех, и мне становилось легче, спасибо вам…
Я представила его — на окраине Эджаля, на пыльной, еще не преображенной земле. Он стоит под звездным небом, один, — но знает, что мы рядом, что тысячи скрытых сияют в тусклых городах врагов, ждут.
Это видение было таким ярким, что слезы обожгли глаза, горло свело судорогой. Кори возвращается в город, но что ждет его там? Что с ним будет там, на тайном этаже, где сияет свет всех звезд, где забирают память? Я так хотела, чтобы Кори был счастлив, и Коул, и Мельтиар, и все его предвестники, и все звезды, — мы заслужили это, мы победили, почему же кругом столько горя?
Я смогла сдержать слезы и сказала:
— Ты должен поговорить с ним.
Кори кивнул.
Он ушел, а мы с Коулом остались на краю лагеря. Мы стояли молча, держась за руки, пока небо не стало совсем темным и Мельтиар не позвал меня.
21
Под моими руками карта. Она расстелена на столе, мои пальцы касаются береговой линии, движутся на запад, в сторону города.
Горный хребет отсекает пустоши от плодородных земель. Ручьи струятся по склонам, сливаются, превращаясь в могучую реку, она несет свои воды на восток, к морю. Холмы и долины, лесные чащи, луга, где голова кружится от запаха трав. Передо мной весь наш мир.
Не так давно — чуть больше месяца назад — я прикасался к похожей карте. Всматривался в нее столько раз, что запомнил каждый изгиб берега, каждое движение реки. Но та карта, словно оспинами, была покрыта городами и селениями врагов.
Мы втроем стоим над очертаниями мира. Напротив меня Аянар, — держит в руках полупрозрачные разноцветные камешки, раскладывает их на карте, неторопливо и аккуратно. Я знаю — это места, где живут теперь наши звезды, и цвет каждого камня — это цвет сектора.
