Нина Бархат - Садовник (история одного маньяка)
Сочувствие к этому ребенку было таким сильным, что Эд скорчился возле стола, сгорая изнутри… А когда смог открыть глаза, девушка уже поднималась по лестнице.
Едва сделав первый, еще неосознанный, шаг в ее сторону, он понял, что не сможет удержать себя на месте (ни за что на свете!) - ведь искушения слаще просто не существует…
И стал быстро продвигаться к выходу, не отрывая взгляда от проема, где только что скрылся высокий шнурованный ботинок на каблучке. Проносясь мимо стойки, Эд бросил бармену купюру. Наверное, слишком крупную, потому что лицо мужчины вытянулось… но Эд уже забыл о нем - поставил ногу на первую ступень.
Он пытался сдерживаться - тормозил себя руками по шершавой штукатурке стен… но все равно преодолевал по несколько ступенек разом!
Вдруг на последней из них его потянуло оглянуться.
Отсюда зал был виден как на ладони - те посетители клуба, кто удивленно наблюдал его погоню, и те, кто безразлично пил. И все столы. Кроме одного - того самого углового дальнего столика, за которым Эд провел весь вечер. Блестели только его металлические ножки. А рядом - чьи-то начищенные до блеска ботинки и кончик темной полированной трости.
Эд торопливо наклонился. Еще ниже. Но разглядеть лица сидевшего на его месте не получалось.
А ведь в это время она была там, в темноте. Одна.
Махнув рукой на все, Эд звериным прыжком преодолел площадку перед спуском и в последний миг уловил, как фигурка девушки заворачивает за угол здания.
Он сорвался с места, как спринтер, но долго бежать не пришлось - прямо за поворотом начиналась пустынная улица спящих витрин с рядом старых лип вдоль дороги. И с его драгоценной добычей, неспешно шагавшей под шорох листвы…
Почти минуту Эд глубоко дышал, избавляясь от барабанной дроби в груди и наслаждаясь приятным и неожиданным теплом осенней ночи. А после поправил съехавшую от спешки куртку и ступил в глубокую тень деревьев… Наверное, поколения назад школьники высаживали их только для того, чтобы вот сейчас, обернувшись подтянуть сползающую сумочку, она не увидела даже его силуэта.
Путь за ней был отмечен звездами - отражениями фонарей с другой стороны улицы в огромных лужах, пролитых дождем. Эд тонул в их зеркалах с улыбкой и продолжал свое преследование - беззвучное, неотвратимое, священное…
Очень быстро мысли (сомнения, сожаления) исчезли. И страх исчез. Осталась лишь уверенность, что его молчаливое соседство с ней этой ночью - вещь предопределенная, а все его трепыхания не имеют смысла.
Небо, подарившее земле передышку, вновь наливалось свинцом. Бездонный купол затягивало грязной мокрой тряпкой, и вдалеке уже слышалось ворчание грома. Молнии фейерверком пересекали горизонт, выхватывая из темноты линию ее плеч и осыпая искрами волосы. А она в ответ испуганно ежилась и прибавляла шаг…
Вдруг Эд отметил, что походка девушки обрела ту расслабленность, которая появляется на пороге дома.
Этот район был ему незнаком. Необычайно высокая поросль новостроек окружала приземистые линялые крыши, как сорняки колодец, заброшенный нерадивыми хозяевами. И не приходилось сомневаться, что район предназначен под снос в ближайшем будущем.
Нырнув в едва заметную улочку, Эд сразу понял, что теперь будет сложнее: узкое пространство, хоть и наполненное шевелящимся мраком буйной растительности, не подпускало ближе к ней - заставляло соблюдать осторожность…
Заросли становились все гуще, а очертания тонкой фигурки отдалялись все больше. И, звеня от азарта, Эд прибавлял шаг, рискуя вылететь из-за очередного куста прямо ей в спину. Но стоило ему выглянуть, проверяя свои опасения, как она оказывалась еще дальше, а искореженные старые ветки осыпали его холодными каплями, хватали за плечи, не давали пройти…
Наконец, осатанев от их призрачного сопротивления, Эд стал откровенно продираться, боясь, что еще немного - и он потеряет ее след. В этот момент, будто в подтверждение, последний раз на фоне ночи мелькнули светлые волосы и жалобно скрипнула калитка.
Эд отчаянно рванул в том направлении… и миллионы игл впились в его тело! Гася крик боли, Эд судорожно и глубоко дышал, а тем временем гигантские кусты шиповника вонзали свои когти глубже, удерживая его и уговаривая - только почудилось, здесь нет и не может быть никакой калитки… Но листьев на них уже недоставало, чтобы скрыть низкий зеленый забор, бревенчатую стену дома за ним и слабый свет из окна…
Внезапно ноги подкосились. Оставляя ошметки одежды и кожи в лапах бдительных охранников ее дома, Эд опустился прямо на грязную мокрую обочину дороги - напряжение и отчаянные усилия этого дня дали о себе знать…
Знобило, во рту пересохло, а сердце тревожно стучалось в грудь… Но голова была совершенно ясной! Откуда? В такую-то минуту!…
Скрипнув зубами, он рывком поднялся и отправился на поиски калитки.
А она оказалась в черной чаще кустов. В двух шагах от него. Открытая.
Эд осторожно отвел старую, изъеденную ветрами и морозами створку, и раздался уже знакомый протяжный скрип, впрочем, слишком тихий, чтобы его смогли услышать из дома. Переступил порог и едва не упал - так велика была разница уровней между улицей и двором. Он напоминал старую выдолбленную дождями глубокую лужу, да, в общем-то, ею и был - под ногами захлюпало, и кроссовки вмиг стали отвратительно мокрыми и холодными.
Эд выругался. Ему тут же ответили с неба, полыхнув и оглушив раскатом грома, заставив оцепенеть от неожиданности.
Но освещенное окно тянуло магнитом, и Эд пошел к нему, позабыв обо всем… Даже о корнях. Он спотыкался о них всю дорогу и, удерживаясь от падения, хватался за ветки - толстые и надежные, как перила, сочные, оставлявшие на пальцах липкий след, хрупкие, ломавшиеся с сухим треском при одном прикосновении, снова колючие… Преодолев наконец эти невидимые джунгли и ощущая удары первых тяжелых капель нового дождя, он поравнялся со слепящим проемом.
Поначалу сквозь мутные, грязноватые стекла было трудно понять, что происходит внутри, но вскоре глаза адаптировались, и Эд сумел разглядеть небогато обставленную комнату.
Старенький телевизор под умопомрачительным слоем пыли и с крупной трещиной через весь экран подслеповато косился из угла на окно, словно подозревая присутствие чужака. А за телевизором вдоль стен, на полках, на столах, на подоконнике и на полу дышали, покачивали листьями и негромко переговаривались растения в самых разнокалиберных горшках и кадках, ведрах и корзинах и даже банках из-под кофе, а один внушительного роста фикус занимал целую детскую ванночку!…
Эд ошалело проморгался - он в жизни своей не видел столько зелени в одном помещении.
