Анна Туманова - Рани, или История одного брака (СИ)
Обзор книги Анна Туманова - Рани, или История одного брака (СИ)
Анна Туманова
Рани, или История одного брака
Часть первая
— Адептку Варгас срочно вызывают к ректору, — голос кэтана Аридоса вклинился в плавное течение лекции и прервал магистра Руяра на полуслове.
Рани недоуменно покосилась на мрачного, худощавого секретаря, стоящего в дверях, и перевела взгляд на преподавателя.
— Кэтани Рания, будьте добры, не задерживайте всех, — поторопил ее магистр Руяр, и девушка послушно поднялась со своего места. Что понадобилось от нее лорду-ректору, Рани не знала, но подспудно догадывалась, что ничего хорошего ее не ждет. С самого утра, дурное предчувствие теснило грудь. Именно оно заставляло испуганно оглядываться по сторонам и в каждом встречном искать знакомые черты, именно оно бередило душу, вынуждая задерживать дыхание, при виде темной шевелюры, и облегченно вздыхать, признавая свою ошибку.
Ноги несли Ранию к кабинету ректора, а глупые страхи бились внутри, нашептывая невозможное.
— Войдите, — откликнулся на ее робкий стук лорд Иден, и девушка решительно толкнула массивную дверь его кабинета.
— Вызывали, лорд ректор? — Входя, спросила Рани, не поднимая глаз. Строгие правила академии предписывали обращаться к начальствующим со всем возможным почтением.
Тишина, последовавшая за ее вопросом, заставила адептку слегка приподнять голову. Лучше бы она этого не делала! Темный силуэт у окна пошевелился, и раздался самый желанный и самый ненавистный голос в мире.
— Здравствуй, Рания, — тяжелый, немигающий взгляд высокого мужчины пригвоздил девушку к полу.
«Нет! Не может быть!» — Рани потрясенно смотрела в угольно-черные глаза напротив и видела, как разгорается в них пламя ярости, как все сильнее вспыхивают красноватые отблески, как сужаются зрачки, превращаясь в узкие, вертикальные полоски… Слишком много воспоминаний проснулось под этим взглядом, слишком сильны были чувства, всколыхнувшиеся внутри.
— Милорд, — девушка присела в низком реверансе.
— Подойди ко мне, — раздался невозмутимый голос.
Да, она помнила эти приказы. Когда-то, все ее тело таяло, отзываясь на них. Давний гипноз подействовал и сейчас, но Рани сумела преодолеть странную, неосознанную тягу.
— Ты слышишь меня?
— Да, милорд.
— Подойди.
Резкая, отрывистая команда осталась без ответа. Девушка неподвижно стояла напротив мужчины. Его время закончилось. Он больше не властен над ней.
Рания смотрела в такие знакомые глаза, и вся ее прошлая жизнь вставала перед внутренним взором, без прикрас, показывая ту девушку, какой она была еще так недавно…
Глава 1
Замок медленно разрушался. Изящные башни зияли разбитыми окнами, деревянные лестницы прогнили, по пустынным коридорам гулял ветер, а многочисленные портреты прежних обитателей, казалось, с грустью взирают на знаменитый некогда своим великолепием и богатством замок рода Эль-Адас.
Ирьяс — Блистательный — так прозвали когда-то дворец восхищенные его красотой жители Тарсийской долины.
А теперь, о былом величии напоминали лишь герцогские короны на фронтоне, да еле заметные остатки позолоченной лепнины на потолках многочисленных пустых покоев.
Многолетняя война с иринейцами не прошла бесследно: и Тарсийская долина, знаменитая своими щедрыми виноградниками, и дворец герцогов Эль-Адасов, издавна бывший центром процветающего края, сполна ощутили на себе горечь поражения.
Да, и вся Равения — некогда богатая, процветающая страна, в состав которой и входило Тарсийское герцогство — с горечью расплачивалась за былую гордость и самоуверенность. Не пощадил Властитель мятежное королевство, не пожелавшее вступить в состав империи, не принял раскаяния короля Бранаса и жестоко расправился и с побежденным монархом, и с его верными вассалами. Несколько лет прошло со времен опустошительной войны, а Равения до сих пор служила для остальных страшным примером гнева Великого Императора.
* * *— Рани! Детка! Где ты?
Полная, запыхавшаяся женщина с трудом взбиралась по лестнице.
— Рани, ну, сколько раз я просила тебя не подниматься на Южную башню? Не ровен час, рухнет — все перекрытия прогнили, пол под ногами проваливается, а тебе хоть бы что! Не бережешь ты себя совсем!
Женщине удалось, наконец, достигнуть открытой площадки на верху башни и обнаружить свою воспитанницу.
— Нянюшка, родная, прости! — Худенькая, светловолосая девушка обняла недовольно ворчащую женщину, спрятав смущенное лицо у нее на груди. — Я знаю, что лучше сюда не ходить, но ничего не могу с собой поделать. Помнишь, как любила эту башню мама? И вид на долину… — Губы девушки задрожали, и на ее глазах блеснули слезы.
— Ох, Рани, голубка моя, только не плачь! — Пожилая женщина с тревогой посмотрела на свою юную госпожу. — Как же не помнить? Леди Эстерия, да примет Всесвятой ее душу, любила тут твоего папеньку дожидаться. Все глазоньки утомит, на дорогу глядючи, а чуть пыль на повороте покажется, так и просияет вся, да и побежит вниз по лестнице — быстро так, словно ветер, — встречать своего герцога. Уж как она радовалась, когда он с лошади соскакивал, да ее в объятия ловил! — Нянюшка сама прослезилась и поспешно отерла непрошеные слезы. — Вот, любовь-то была… Ну, пойдем, моя девочка, — опомнилась она. — Я уж и киселька сварила. Нечего тут на ветру стоять, простынешь, расхвораешься… И так — в чем душа держится?
Обняв свою воспитанницу, сердобольная женщина подтолкнула девушку к выходу, продолжая беззлобно ворчать.
Рания Эль-Адас покорно спускалась по выщербленным ступеням, вслед за нянюшкой, и с грустью размышляла о том, как постарела ее единственная бессменная воспитательница. Нарина с трудом дышала и держалась за стенку, спускаясь по крутой лестнице, а Рани корила себя за то, что нарушила просьбу няни и поднялась на любимую башню, заставив больную женщину волноваться.
— Нарина, ты пойди, приляг, а я сейчас настойку принесу, — девушка открыла дверь в темную, нетопленую спальню и настойчиво потянула за собой упирающуюся няню.
— Деточка, ну, чего это я, среди бела дня, лежать буду? Подумаешь, запыхалась… Так ведь, чай, не молоденькая, на такую высоту взбираться. Вот, пойдем на кухню, я тебя покормлю, а потом, и отдохну уже.
— Нянюшка, не упрямься, тебе полежать нужно, — Рания мягко улыбнулась пожилой женщине. — Я сейчас схожу за настойкой, а потом посижу с тобой рядом. А ты мне про родителей расскажешь, как они до войны жили.
