Клайв Баркер - Книги крови III—IV: Исповедь савана
Рот чудовища оказался еще шире, чем Иен мог себе представить. Туда он и должен сейчас провалиться. И непременно вперед головой. Рот вонял, как мусорный ящик, что стоит во дворе школьного буфета. Как миллион таких ящиков. Подступила тошнота. Один из ящиков захлопнулся, оттяпав ему часть головы…
Рон ни разу в жизни не кричал, он считал крик уделом женщин. Но сейчас, когда он увидел, как голова сына исчезла в страшных челюстях, все вокруг утонуло в звуке безумного вопля.
Голый Мозг обернулся без тени страха Кто же сумел издать такое? Он встретил чьи-то глаза Он пронзил их своим всепроникающим взглядом, заставляя противника прирасти к шоссе. Мэгги оцепенела. Ее голос звучал как из могилы:
— О… пожалуйста… не надо.
Рон, пытаясь не замечать страшных глаз, бросился к машине. К своему сыну. Но его короткой растерянности хватило для того, чтобы чудовище успело скрыться. Голый Мозг стремительно удалялся, не выпуская изо рта жертву, которая раскачивалась на ходу. Спустя мгновение монстр исчез. Распыленные в воздухе капельки крови Иена подхватил ветер. Рон почувствовал, что его лицо оросилось мелким дождем.
Неподалеку от оскверненного алтаря Святого Петра стоял Деклан. У ворот дежурила полиция. За стенами бушевало людское море. Оно было встревожено, оно требовало объяснений. Но никто не входил в церковь — все столпились около нее и кричали. Деклан понимал, что рано или поздно придется выйти, чтобы успокоить их. Угомонить. Уничтожить, наконец… Ведь его новый господин наверняка хочет этого. И Деклан должен помочь ему, пусть это даже будет стоить жизни. В смерти не может быть ничего страшного. А в жизни ничто не имело теперь значения, кроме того, что некогда скрытые от всех — а может быть, и от него самого — надежды Деклана воплотились.
Когда ночью он смотрел на мочащееся ему в лицо чудовище, он испытал необъяснимую радость и счастье. Раньше он счел бы эту процедуру омерзительной, но она оказалась восхитительной. Какой же тогда может стать смерть? Чем-то приятным вдвойне? Да… И если Голый Мозг захочет убить его своей зловонной рукой — это лишь удесятерит наслаждение.
Он взглянул на алтарь и на следы огня, потушенного полицейскими. Полиция наверняка будет разыскивать его после гибели Кута, но он знает десятки потаенных мест, куда они не доберутся никогда. Деклан не сомневался: его хозяин людям не по зубам. Он собрал разбросанные листы молитвенника и швырнул их в тлеющие угли. Подставки для свечей покоробились в пламени. Крест исчез — наверное, рассыпался или его прихватил с собой какой-нибудь полицейский. Деклан выдернул из недогоревшей книги несколько страниц: псалтырь. Ветхая бумага вспыхнула от поднесенной спички.
В горле Рона стояли слезы, хотя он давно забыл их вкус В последний раз он плакал несколько лет назад, а рыдать в присутствии мужчин ему вообще никогда не приходилось. Но сейчас он плакал Он не стеснялся: вряд ли в этих людях осталось что-то человеческое. Хоть капля сострадания. Они спокойно слушали его страшную историю и все время кивали, как идиоты.
— Наши люди разосланы в радиусе пятидесяти миль, мистер Милтон, — говорил один из них, с каменным лицом и понимающими глазами. — Они прочешут все холмы. Мы схватим его, кем бы он ни был.
— Он отнял у меня сына, вы понимаете? Убил мальчика на моих глазах…
Казалось, они не чувствовали ужаса происходящего.
— Мы делаем все, что в наших силах.
— Но это вряд ли вам по силам. Он… не человеческое существо.
Айвенго опять посмотрел понимающим взором: он вполне представлял себе это нечеловеческое существо.
— Здесь есть представители министерства обороны, но им нужны доказательства, чтобы подключить армию, — сказал он. — Ведь это деньги налогоплательщиков, сэр.
— Вы идиот! Вы думаете о том, сколько стоит его убить. Вы не видите, что он не человек? Это тварь из ада!
Взгляд Айвенго перестал быть сочувственным.
— Если бы он пришел из ада, сэр, — сказал он, — не думаю, что ему удалось бы так легко поймать преподобного Кута.
Кут. Рон знал его. Почему он не подумал об этом раньше? Кут…
Рон никогда не был религиозным человеком, но он старался придерживаться широких взглядов и менять свое мнение при необходимости. Сейчас он готов поверить во что угодно, чтобы отыскать хоть какое-то орудие против дьявола.
Надо добраться до Кута.
— Что с вашей женой? — спросил полицейский.
Мэгги сидела безмолвно, убитая горем. На ее руках спала Дебби. Здесь они в полной безопасности и им не нужна его помощь.
Надо найти Кута раньше, чем его найдет смерть.
Преподобный расскажет ему все, что знает о чудовище: он понимает, что такое боль, в отличие от этих мартышек. В конце концов, гибель ребенка — дело не только полиции, но и церкви.
Рон сел за руль. Перед его глазами стояло лицо сына; мальчик носил его имя (он был крещен как Иен Роналд Милтон). Сын — часть его самого, кровь от крови, плоть от плоти. Ребенок, в отчаянии глядевший на отца из машины.
Рон уже не плакал. Настало время мстить.
До полуночи оставалось минут тридцать. Над Королем взошла луна. Он сидел под луной посреди поля к юго-востоку от фермы Николсона От земли поднимался густой дух ее спелых плодов. Король собирался обедать. Главное блюдо — Иен Милтон — лежало перед ним: можно опустить руку в разорванную грудь и выбрать лакомство царственными перстами.
Он пировал под серебряным навесом лунного света, поедал плоть человеческого ребенка Ему никогда не было так хорошо. На десерт была детская почка. Голый Мозг проглотил ее целиком.
Сладко.
Боль утихла, и Кут думал, что умер, но смерть не приходила к нему. Теперь Кут не звал ее — страдания прекратились. В расплывавшихся кругах среди желтых стен комнаты возникло чье-то лицо. Кто-то молил его об ответе. Кут знал, что на том свете ему придется предстать перед Богом. Отвечать на его вопросы. Платить за свои грехи. Он даже предполагал, о чем пойдет речь. Но бог произнес слова, которых он не ожидал. Эти слова потрясли его:
— Он убил моего сына, — говорил Рон. — Расскажите мне о нем все, что знаете. Прошу вас. Я поверю всему, что вы скажете. — Им владело великое отчаяние. — Помогите мне справиться с ним!
Картины вихрем закружились в голове Кута: крещение Деклана, облик страшного чудовища, алтарь… Он хотел помочь, он должен помочь.
— Там, в церкви…
Рон наклонился ниже.
— Где алтарь… он боится… где алтарь…
— Ты имеешь в виду крест? Он боится креста?
— Нет… не…
Кут сделал хриплый выдох и умер. На изуродованном лице появились метки смерти: радужная оболочка единственного глаза наполнилась кровью, слюна убралась в недвижный рот. Рон долго смотрел. Затем он вызвал сестру и тихо вышел, оставив дверь открытой.
