Юн Линдквист - Звездочка
— Йёран, можешь принести ящик пива?
— Не!
Нет, так он не мог сказать, даже если бы очень захотел.
Арвиду было пять, а Улофу — семь. Сестренкой они мало интересовались, скорее, терпели ее присутствие. Тереза обычно вела себя тихо. Но если кто-то пытался заставить ее делать то, что она не хочет, то тут же слышались яростные «Не!», и дело могло закончиться настоящим припадком. В ее сознании имелась четкая граница дозволенного. Стоило кому-то ее пересечь, и Тереза становилась невыносимой.
Любимой игрушкой Терезы стала маленькая плюшевая змейка зеленого цвета, которую ей купили в зоопарке «Кульморден». Она назвала ее Бамбам. Как-то, когда девочке было полгодика, Арвид решил поддразнить ее и попытался отнять змейку, потянув за хвост.
Тереза крепко ухватилась за голову игрушки и закричала:
«Авви, не!» Но брат не унимался. Девочка так крепко вцепилась в змею, что свалилась ничком на пол, так и не выпустив игрушку из рук. Арвид рванул змею посильней, и она вылетела из сцепленных ладоней сестры, которая вся тряслась от злости.
Арвид подразнил сестру, качая змейкой у нее перед глазами, но девочка даже не попыталась дотянуться до игрушки, поэтому забава быстро ему надоела, и он бросил Терезе ее плюшевого друга. Она тут же сжала змейку в объятиях, ласково шепча «Бамбам» со слезами на глазах.
Казалось бы, инцидент исчерпан. Арвид тут же позабыл о сестре и полез под кровать, чтобы выудить оттуда ведерко с конструктором «Лего». Тереза тем временем поднялась на ноги и поковыляла к полке, на которой стоял стеклянный шар с фигуркой ангела и снежинками внутри.
Снежинки взметнулись вокруг ангела, когда Тереза взяла шар и понесла его к кровати. Дождавшись, когда брат вылезет из-под кровати и примостится на полу рядышком с ней, она ударила его шаром по голове, метя в висок. Невиданная для маленького ребенка злопамятность.
Шар разбился, порезав Терезе руку и поранив Арвида. Прибежавшая на крик Мария увидела сына, лежащего на полу в луже из воды и крови, в которой плавали маленькие пластиковые снежинки. Рядом с ним сидела и вторила его отчаянному воплю Тереза с окровавленной ладонью.
Арвид объяснил происшедшее примерно так: «Я отнял у нее змейку, а она взяла и ударила меня по голове». Тот факт, что между этими двумя событиями прошло не меньше минуты, он опустил. То ли забыл, то ли не придал значения.
3Терезе исполнилось четыре. В семье подрастала полностью папина дочка, вне всяких сомнений. Нельзя сказать, что она отстранилась от матери, но по любому вопросу, а уже тем более важному, обращалась к отцу. Мальчишками занималась в основном Мария. Возила на футбольные тренировки, например. Никто из родителей не принимал сознательного решения о подобном разделении, просто так получилось.
Мария постоянно суетилась, а Йёран любил посидеть тихонько вместе с дочкой, пока та рисовала или играла в кубики. Если она задавала вопрос, он отвечал, просила о помощи — он помогал. Но не устраивал вокруг этого целого представления. Тереза обожала возиться с бисером. Йёрану пришлось обчистить магазин игрушек в Римсте, купив бисер всех возможных форм и размеров. Он даже вынудил продавцов спуститься в подсобку и откопать пару списанных коробок еще какого-то бисера. У Терезы на полке выстроился целый ряд маленьких пластмассовых коробочек — штук шестьдесят, не меньше, — по которым был рассортирован бисер согласно системе, понятной только ей одной. Она могла сидеть и целыми днями перебирать свою коллекцию.
Из бисера Тереза делала бусы, нанизывая бусинки на отдельные нитки из пряжи или на леску. Она даже научилась сама завязывать узелки. Производство бус практически не прекращалось, и главной проблемой стал сбыт готового продукта.
Бабушкам и дедушкам бусы уже подарили. Родственникам, друзьям, а также родственникам друзей — тоже. Все, кто по какой-либо, даже самой незначительной причине заслужили бусы из бисера, уже были награждены ими. В нескольких экземплярах. Единственным человеком, носившим их, стал отец Йёрана. Вероятней всего, с целью выводить из себя свою жену — мать Йёрана.
Однако потребовалось бы фамильное древо поистине библейских пропорций, чтобы спрос смог хоть как-то соответствовать предложению. Тереза производила не меньше трех бус в день. У нее над кроватью отец вбил уже целый лес гвоздиков, чтобы развешивать бусы. На стене уже почти не осталось свободного места.
Одним октябрьским вечером Йёран, как обычно, забрал дочку из детского сада. Дома Тереза тут же разложила на столе коробочки с бисером и мотки лески, а Йёран сел читать газету. Девочка, сосредоточившись, завязала узелок на одном конце лески, а затем принялась нанизывать бусины.
Пролистав газету в поисках статей о решении правительства по поводу монополии на алкоголь, но ничего не найдя, Йёран поднял голову и взглянул на дочку. Тереза решила сделать бусы, используя всего три цвета: красный, желтый и синий. Громко сопя, она ловко орудовала пальчиками, будто пинцетом, подцепляя одну бусину за другой и нанизывая их на леску.
— Крошка?
— Мм?
— Не хочешь попробовать сделать что-нибудь еще? Ведь из бисера получаются не только бусы, а у тебя их и так вон сколько!
— Мне нужно много.
— Но для чего?
Тереза замерла на секунду, зажав пальчиками ярко-желтую бусину и держа ее перед собой.
— Я же их собираю! — объяснила она, посмотрев на отца и нахмурив брови.
Она не отводила взгляда, будто бросив Йёрану вызов, а он снова уткнулся в газету. На развороте — фотография какой-то реки. Вода отравлена ядовитыми отбросами, вся живность подохла, местное население бастует.
— Папа, а почему вещи есть? — Тереза прищурилась, разглядывая бусину.
— В смысле?
Девочка еще больше нахмурилась, и выражение лица стало таким, будто ей больно. Она несколько раз шумно вдохнула через нос, сосредоточиваясь, и потом сказала:
— Если бы этой бусины не было, я бы не держала ее, так?
— Верно.
— А если бы меня не было, то эту бусину бы никто не держал, так?
— Да.
Словно загипнотизированный, Йёран смотрел на желтую точку между большим и указательным пальцем дочери. От хмурого осеннего дня за окном не осталось и следа, перед глазами лишь солнечная точка. У Йёрана зашумело в ушах, как бывает, когда погружаешься под воду.
— Почему так? — спросила девочка, покачав головой. Она обвела взглядом стол, покрытый разноцветным ковром бисера. — Всех этих бусин могло бы не быть, и могло бы не быть того, кто делал бы из них бусы.
— Да, но бусины есть, и ты тоже. Так вот уж получилось.
Положив бусину обратно в коробочку, Тереза сложила руки на груди и оглядела свои сокровища, калейдоскопом выложенные на столе.
— С тобой няня об этом говорила? — осторожно поинтересовался Йёран.
Девочка затрясла головой.
— А почему ты вдруг задумалась о таких вещах?
Тереза промолчала, не отводя глаз от пестрого бисерного поля. Вид у нее был недовольный, если не сказать злой.
— А знаешь, есть один человек, которому ты еще ни разу не подарила бусы, — произнес Йёран, наклонившись поближе к дочке. — Угадай кто?
Девочка продолжала молчать, но Йёран ответил за нее:
— Это я. Я еще не получал от тебя бус.
— Забирай все, если хочешь, — сказала девочка со слезами в голосе, опустив голову.
— Ну что ты, девочка моя… — Йёран встал со стула и опустился на колени рядом с дочкой.
Тереза обняла отца, упершись лобиком ему в грудь, и зарыдала.
— Тише, тише… — пытался он успокоить ее, но девочка не унималась. — Сделай и мне бусы, а? Хочу желтые, только из желтых бусин, идет?
В ответ Тереза ударила лбом в грудь отца так, что им обоим стало больно, и утерла слезы.
4Поскольку день рождения Терезы приходился на позднюю осень, она пошла в школу, когда ей еще не исполнилось семи лет. Она уже умела читать, знала сложение и вычитание, так что с учебой у нее проблем не возникло. На первом же родительском собрании учительница очень хвалила девочку за серьезное отношение к заданиям и прилежание.
С физкультурой и уроками труда проблем тоже не возникло. Тереза на лету схватывала все объяснения, а уровень развития моторики у нее и вовсе был необыкновенный. Она никогда не обижала одноклассников.
— В целом, можно сказать, у Терезы все отлично, — подытожила учительница, захлопнув папку. — Она у вас девочка серьезная.
Йёран потянулся за курткой и уже начал одеваться, но Мария почувствовала, что последняя фраза прозвучала с несколько другой интонацией, и решила уточнить:
— В каком смысле, серьезная?
— О лучшей ученице и мечтать нельзя, — с ободряющей улыбкой объяснила учительница. — Но ваша девочка… Она не играет.
— Вы имеете в виду, что она сторонится других детей?
