Клайв Баркер - Таинство
— О чем ты думаешь? — спросила Роза.
Он стал ласкать ее пальцами, а затем поднес увлажненный член к анусу.
— Думаю, сегодня я побываю здесь.
— Ты так думаешь?
Он слегка углубил палец в отверстие. По ее телу прошла судорога.
— Позволь мне войти туда, — попросил Джекоб. — Только головкой.
— Но от этого не будет детей, — заметила Роза.
— Мне все равно. Это то, чего я хочу.
— А я нет.
Джекоб улыбнулся.
— Роза, — сказал он тихо, — ты не можешь мне отказать.
Он завел руки под ее колени и приподнял их.
— Мы должны расстаться с надеждой иметь детей, — сказал он, разглядывая темную почку между ее ягодиц. — От них никогда не бывает проку.
Она не ответила.
— Ты меня слушаешь, любимая?
Он перевел взгляд на ее лицо — на нем застыло печальное выражение.
— Детей больше не будет? — спросила Роза.
Он сплюнул себе на руку и смочил член. Сплюнул еще обильнее и смочил ее анус.
— Детей больше не будет, — подтвердил он, подтягивая ее ближе. — Это напрасная трата чувств — отдавать свою любовь тому, у чего даже нет мозгов, чтобы ответить тем же.
Так оно и было на самом деле: хотя они и производили детей дюжинами, ради самой же Розы он отбирал их у нее сразу после рождения и пресекал их убожеское существование. Да эти негодяи и не подозревали, что такое убожество. С чувством выполненного долга он возвращался, расчленив их и избавившись от плоти, всегда с одним и тем же мрачным известием. Внешне они были приятны для глаз, но в их черепах была только кровянистая жидкость. Ни малейшего намека на мозг. Ни малейшего.
Джекоб ввел в нее свою плоть.
— Так оно лучше, — сказал он.
Роза издала едва слышный всхлип. Он не понял — было это сожаление или удовольствие. Он напирал, чувствуя тепло ее мышц, которые плотно обхватили член. Это было великолепно.
— Значит… больше… не будет… детей… — выдохнула миссис Макги.
— Не будет.
— Никогда?
— Никогда.
Она протянула руку и, ухватившись за рубашку, потянула его к себе.
— Поцелуй.
— Думай, о чем просишь…
— Поцелуй. — Она запрокинула голову.
Он не стал отказывать. Прижался губами к ее губам и пропустил проворный язык Розы между своими ноющими зубами. Его рот всегда был суше, чем ее. Пересохшие десны и горло впитывали ее влагу, и он, бормоча благодарность ей в губы, все глубже входил в нее. В их соитии вдруг возникла какая-то безумная страстность. Она схватила его за горло, потом погладила по щекам, по спине, еще глубже вдавливая в себя. Его пальцы тем временем расстегивали пуговицы, чтобы добраться до ее грудей.
— Кто ты? — спросила она.
— Любой, — выдохнул он.
— Кто?
— Питер, Мартин, Лоран, Паоло…
— Лоран. Мне нравится Лоран.
— Он здесь.
— Кто еще?
— Я забыл имена, — признался Джекоб. Роза обхватила его лицо ладонями.
— Вспомни их для меня, — попросила она.
— Был еще плотник по имени Бернард…
— Ах, да. Он был очень груб со мной.
— И Дарлингтон…
— Торговал тканями. Очень нежный. — Она рассмеялась. — Кажется, кто-то из них завернул меня в шелка.
— Неужели?
— И пролил сливки мне на колени. Ты мог бы быть им. Кто бы он ни был.
— У нас нет сливок.
— И шелка. Придумай что-нибудь еще.
— Я мог бы быть Джекобом, — сказал он.
— Думаю, мог бы, — согласилась она. — Но это не так забавно. Придумай что-нибудь еще.
— Еще был Джосая. И Майкл. И Стюарт. И Роберто…
Она двигалась в ритм словам. Столько мужчин, чьи имена и профессии он присвоил себе, чтобы распалить ее. Он становился ими на час или на день, редко дольше.
— Мне нравилась эта игра, — сказал он.
— Но больше не нравится?
— Если бы мы знали, кто мы…
— Теперь потише.
— …тогда, может, не было бы так больно.
— Это не имеет значения. Пока мы вместе. Пока ты во мне.
Теперь они были как одно целое, так тесно прижавшись друг к другу и переплетясь телами, что разделить их, казалось, невозможно.
Она снова стала рыдать, с каждым толчком из ее груди вырывался вздох. Имена по-прежнему срывались с ее губ, но это были только обрывки.
— Сил… Бе… Ганн…
У нее не осталось ничего, кроме блаженства, ощущения его члена, его губ. А он и вовсе умолк. Было только его дыхание, которое залетало ей в рот, словно он хотел оживить ее из мертвых. Глаза его были открыты, но он не видел ее лица, пламени свечей, дрожавшего вокруг. Это были только неясные очертания, проблески света и тьма, пульсирующая кругом, тьма наверху, свет внизу.
Это заставило его застонать.
— Что такое? — спросила Роза.
— Я… не знаю.
Это было мучительно — видеть перед собой то, что он видел, и не понимать, что это такое, — словно музыкальный фрагмент, вырванный неизвестно откуда. Будто ноты снова и снова звучали в его голове. Но, несмотря на боль, которую причиняло это видение, он не хотел, чтобы оно исчезло. В нем было нечто, вызывающее воспоминание о какой-то тайне, об этом он никогда не говорил даже с Розой. Воспоминание казалось слишком уязвимым, слишком хрупким.
— Джекоб?
— Да?..
Он посмотрел на нее, и призрак исчез.
— Мы что — уже закончили?
Ее рука нырнула в его пах, схватила член. Он быстро терял твердость, хотя половина его длины еще оставалась в ней. Он попытался снова войти в ее глубины, но член сжался гармошкой, не в силах преодолеть сопротивление ее ануса, и после двух-трех безуспешных попыток вышел наружу. Она недовольно на него посмотрела.
— И это все?
Он убрал член в брюки и поднялся.
— Пока все.
— Так что — теперь ты будешь трахать меня в рассрочку? — спросила она, опуская юбку и закрывая промежность, и села. — Я пустила тебя к себе в задницу, хотя мне этого и не хотелось, а ты даже не взял на себя труд кончить.
— Я отвлекся, — сказал он, поднимая пальто и просовывая руку в рукав.
— Это на что же?
— Точно не знаю, — отрезал Джекоб. — Послушай, женщина, о чем тут говорить? Ну недотрахались. Дотрахаемся в другой раз.
— Не думаю, — ответила она с презрением.
— Вот как?
— Думаю, нам давно пора расстаться. Если у нас не будет детей, все это не имеет смысла.
Он сверлил ее взглядом.
— Ты это серьезно?
— Да. Определенно. Серьезнее не бывает.
— Ты понимаешь, что говоришь?
— Очень даже понимаю.
— Ты об этом пожалеешь.
— Не думаю.
— Ты будешь вопить, как резаная, когда захочешь трахаться.
— Полагаешь, я так жажду твоих ласк? Господи боже мой, как ты заблуждаешься! Я ведь с тобой играю. Делаю вид, что возбуждаюсь, но на самом деле вовсе тебя не хочу.
