Джон и Дэйв и Храм Кс'аль'наа''тхутхутху (ЛП) - Вонг Дэвид

Я дёрнул дверную ручку. Заперто. Я начал бить в дверь кулаком.

– Вонг! Какого чёрта?

– Она в моём доме, Фальконер! Ёб твою мать, она же в моём доме!

Мы неслись так, словно за нами гнались адские легионы. За последние сутки я уже в третий раз вот так мчался по городу на машине. Я сидел на пассажирском сиденье Фальконеровского «Порше» и пытался позвонить. Я снова и снова набирал номер, нашёптывая про себя: «Давай, давай, давай…»

Нет ответа.

Мы ехали не больше четырёх минут, но это была самая длинная поездка в моей жизни.

Мы подъехали к дому. Я открыл дверь «Порше» прежде, чем он остановился, выпрыгнул из машины, упал на колени на влажные листья, поднялся и ринулся к двери. Руки так дрожали, что я дважды уронил ключ, пытаясь открыть замок.

Я рванул дверь и окрикнул Эми. Нет ответа. Пробежал через гостиную в спальную.

Кровать пуста.

Ванная тоже.

Я выбежал обратно в гостиную, пробежал мимо Фальконера – тот держал обеими руками автоматический пистолет и водил им по комнате.

Я вбежал во вторую спальню: щепки на полу, дверь шкафа закрыта, в ней – пролом с торчащими обломками дерева, как будто туда бросили шар от боулинга.

– ЭЭЭЭМММИИИИ!

Я рванул дверь – внутри всё было забрызгано кровью.

4

Это ощущение доводилось испытать каждому, хотя у него нет названия. Это онемение, как будто в невесомости, которое накрывает при осознании, что твоя жизнь только что – и до конца твоих дней – изменилась в худшую сторону.

Его испытываешь, когда понимаешь, что убежавшая в слезах девушка больше не вернется; когда понимаешь, что не чувствуешь ног, очнувшись на больничной койке; когда в пять утра звонит полиция и сообщает, что твой друг погиб в автокатастрофе.

Эми, должно быть, испытала это ощущение несколько лет назад, когда очнулась после операции и обнаружила, что врачи решили ампутировать ей руку.

Это чувство, как бы его ни называли, охватило меня, когда я открыл шкаф (я знал: там пряталась Эми) и увидел кровь, стекавшую с внутренней стороны двери. Густые красные капли на обломках дерева вокруг пролома.

Это чувство похоже на падение; наверняка что-то похожее испытываешь в машине, сорвавшейся с моста. Ничто не отделяет тебя от распахнувшейся внизу тьмы – мрака, который чёрной линией рассекает жизнь надвое. Каждое последующее событие будет восприниматься в зависимости от того, по какую сторону этой линии оно произошло, обрекая тебя говорить фразами в духе «Это произошло через два года после смерти моей Эми…» и всякий грёбаный раз вонзая тебе в глаза раскалённое жало.

Я смотрел перед собой, не видя ничего кроме крови и ошмётков плоти. И... шерсти.

Молли, мёртвая, с разорванным горлом, лежала на коврике, пропитанном кровью.

Рядом, вжавшись в стену, сидела Эми. Застывший взгляд зелёных глаз. Щёки испачканы кровавыми разводами.

Я смотрел в эти глаза, кажется, целую вечность. Внезапно её зрачки дрогнули, и наши взгляды встретились. Щёлк – раздался механический звук.

Я отскочил, увидел в руках у Эми арбалет и понял, что она нажала на спусковой крючок. Будь там стрела – сейчас она торчала бы у меня из груди.

– ЭМИ!

Она отбросила арбалет, вскочила и со слезами бросилась мне на шею. Она говорила что-то бессвязное, указывая в угол комнаты.

– Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо… Шшшшш…

Я обернулся – Фальконер рассматривал лежавшую на полу голову Фрэнки Бёрджесса. Изо рта торчали перья короткой стрелы. Он подтолкнул голову ногой – она перекатилась, и в основании черепа показался торчащий на два дюйма металлический наконечник.

– Оно убило Молли! Дэвид! Оно убило Молли! Я лежала в кровати и проснулась – на меня кто-то дышал, я думала, это ты, я открыла глаза, а там эта тварь, висит в воздухе, я пнула её и убежала, я кричала тебе, но тебя не было, и я схватила эту тварь и кинула в шкаф и запустила туда Молли, я кричала тебе и…

Фальконер смотрел на проломленную дверцу шкафа со своим характерным выражением «да вы, блять, издеваетесь». Ещё немного, и оно насовсем отпечатается на его лице. Он потрогал зазубренные края пролома в середине дверцы – в неё как будто выстрелили из пушки времён гражданской войны.

– Оно вырвалось наружу! Дэвид! Оно просто ломилось в дверь своей мордой, ломилось и ломилось, а я кричала, а Молли лаяла на него. Она залезла лапами на дверь, и дверь взорвалась, просто взорвалась, повсюду раскидало куски дерева, Молли начала скулить, и эта тварь впилась ей в горло, она начала носиться по комнате и всё крушить, повсюду кровь, и потом она заскулила и упала, и я видела эту тварь через дыру, эту морду, и я выстрелила, но не знаю, попала ли я…

– Попала, Эми, – я взглянул на голову: глаза открыты, стрела прошила жука прямо посередине. – Ты попала.

Она хотела отойти, но я не пустил её. Я сжимал кулаками комки её футболки. Я решил, что больше никогда её не отпущу.

Она вытянула шею и выпучила глаза.

– Вы – детектив Вэнс Фальконер? – спросила она.

Фальконер кивнул.

– Да, – он подошёл и положил руку ей на плечо. – Вы в порядке?

– Да, да, в порядке, – она посмотрела на меня. – Где ты был?

– Он позвонил мне, потому что подумал, что кто-то украл голову. Мы не сразу сообразили, что она здесь. Мы приехали, как только смогли.

Я наконец отпустил её, достал телефон и набрал Джона. Ответил автоответчик, и я подумал, что, наверное, он ушёл на работу. Я глянул на часы – вторник, утро. Я нажал сброс и набрал ещё раз.

– Да?

– Джон?

– Да. Сколько времени?

– Слушай, голова Фрэнки здесь. Эми застрелила её из арбалета. Тварь убила Молли. Мне надо идти, пока.

Я спрятал телефон в карман. Эми разговаривала с Фальконером, говорила, как же хорошо, что мы приехали.

– Правительство послало вас из-за всей этой чертовщины? – спросила Эми. – Как тогда с Душегубом из Сан-Матео? Вы ещё дрались с ним на крыше поезда, да? Мы смотрели фильм. Мне кажется, Джордж Клуни хорошо вас сыграл…

Я спросил:

– Итак, детектив, вот голова. Загляни в рот – что ты там видишь?

Он посмотрел на меня испытующим взглядом, затем присел на корточки.

– Язык отгрызли, как я и сказал, – он провёл пальцем по древку стрелы (болта? Вроде так называют арбалетные снаряды). Он отодвинул челюсть и засунул в рот палец.

– Я бы на твоём месте не стал…

– Тут ничего нет, Вонг. Я вижу всё прямо… АЙ! Твою мать!

Фальконер отдёрнул руку. Из пальца текла кровь.

– Что такое?

– Там кто-то есть!

Я подошёл к голове и наклонился, чтобы рассмотреть получше. Внутри дёргалась – насаженная на грёбаную стрелу – жукотварь. Она работала жвалами, кусая воздух.

– Охренеть! Эта тварь тебя укусила! Она ещё жива!

Послышался звук открывающейся и захлопывающейся двери в гостиной, затем – шаги. В дверях появился Джон.

– Что я пропустил?

– Тварь в голове Фрэнки укусила Фальконера, – ответил я.

– Дай посмотрю.

Джон направился к Фальконеру – тот приказал ему не подходить. Джон всё равно подошёл и воскликнул:

– Охренеть! Дэйв, только посмотри!

Я посмотрел: длинный порез на второй костяшке пальца…

…а вокруг раны – небольшое чёрное пятнышко. Как капелька машинного масла.

Я проговорил:

– Так, нужно промыть рану, и лучше не мешкать.

Фальконер, явно не разделявший нашей спешки, проследовал за нами в ванную. Он сунул руку под кран, а Джон начал рассуждать, не стоит ли обработать рану антисептиком.

– Дэйв, я даже не знаю. Чем, блять, дезинфицировать эту херню?

– Что? Какую херню?

– Соевый соус, – ответил Джон.

– Это мы так его называем, – ответил я. – Там немного чёрной жижи вокруг твоей…

– Я видел. Что это?

– Яд. Или что-то типа того. Наверное, эти твари выделяют его.

– Эти твари? Невидимые твари, которые захватывают мозг человека?